Про сны
Что-то разыгралась во френдленте новогодняя истерия по поводу того, что же юзеры сделали такого в прошедшем году. Я, такими делами обычно не занимающийся, решил в этот раз тоже не заниматься такими делами :)
А расскажу вам лучше про другую вещь.
Я, строгий и последовательный материалист, в последние годы обычно вижу вещие сны, как бы странно это ни звучало. Редко их вижу, правда, примерно раз в две-три недели (в промежутках - сны не снятся вообще; вернее, они-то, конечно, снятся, как того требует физиология, да только вовсе не запоминаются), и снится самая обычная жизнь, без этих ваших драконов, полётов и прочей дребедени, которая обычно преследует во сне людей. Порой утром даже сложно бывает вспомнить, видел ли ты что-то во сне или наяву, тем более что наяву это обычно всё равно случается. Но только потом...
С помощью таких снов я уже несколько раз по чистой случайности нашёл довольно нужные предметы, иной раз добыл необходимую информацию, но сейчас не о том разговор.
В последнее время стала мне сниться война. Причём так странно, в красках, как снилась раньше обычная жизнь.
Первый раз это приснилось ещё в середине осени, в октябре.
"Что-то соскучился я по дому, да так сильно, что поехали мы с товарищем на вокзал, купили билеты на ближайший поезд, сели и двинулись в южном направлении... Прибыли в Новый Оскол, я и говорю товарищу: "А чего ты дома не видел? Айда ко мне!" Так оба и добрались до Гвардии. Помню, день был такой уже прохладный, пасмурный. Сели мы с товарищем на пеньки в саду, глядим всё воздухом после Москвы надышаться не можем.
И тут какое-то сияние на севере возникло. Всё усиливалось, раздувалось, и уже отчётливо возник на горизонте сначала огненный шар, а потом, поднимаясь всё выше, образовал характерный "гриб", и стал расползаться во все стороны.
И понял я в тот момент почему-то, что, несмотря на расстояние, вырос этот "гриб" над самой Москвой..."
И так мне стало горько и тошно оттого, что вспомнил я всех своих товарищей, оставшихся в Москве, и понял, что никогда не увижу их больше. И проснулся от осознания этой страшной истины.
Ужасное чувство. Никому бы не пожелал его испытать.
Третий раз был на днях.
"Стояли мы с товарищами на ступеньках биофака, и донёсся до нашего слуха какой-то странный гул с неба... Но над Москвой ведь запрещены пролёты самолётов! И увидели мы в небесах чёрные силуэты бомбардировщиков, и эхо отдалённых взрывов докатилось до нас. Тогда кинулись мы все в здание, спустились в бомбоубежище и стали ждать...
"А ведь это конец, товарищи, - произнёс я. - Помнится, читал я в одной книге по стратегии и тактике, что в наше время как никогда раньше возможен блицкриг. С современным уровнем-то военной техники... Воевать долго просто не получится. И если уж их бомбардировщики появились у нас над Москвой, то пиши пропало".
Вышли мы из убежища на следующее утро. Кругом были огромные воронки, но наши учебные корпуса в целом не пострадали.
Мимо по улице промаршировала рота солдат. Их солдат... К нам подошёл офицер: "Студенты?" - "Так точно!" - "Согласно приказу вы переходите в наше ведомство! Вы продолжите своё обучение и научную работу, однако результаты ваших исследований..." "
Здесь наступило пробуждение.
А второй... Второй был самый красочный и реалистичный, и случился он примерно в середине декабря.
"Беломорская биологическая станция. Летняя практика студентов 2 отделения 1 курса биологического факультета МГУ (ну и ещё старших курсов некоторых кафедр).
Я там никогда не был и фотографий особо не видел, но почему-то, увидев бревенчатые дома, лесок, пасмурное небо, сразу понял - ББС.
Ночь. Сижу за столом, зарисовываю животных - сдавать уж скоро! На столе хрипит и свистит старенький "Артек", портативный радиоприёмник ещё советского выпуска, ловящий, кроме обычных радиостанций, ещё и коротковолновки (дома мне нравилось на нём слушать переговоры радиолюбителей); но сейчас из него раздаются голоса дикторов "Маяка". Рядом не спит товарищ, сидящий в Интернете с телефона.
"Артек" почему-то начинает свистеть и хрипеть сильней обычного, да так, что, крутя колёсико настройки, не удаётся поймать нормальный сигнал. Со вздохом поворачиваю переключатель на "Выкл.". В это же время на соседней койке ругается приятель: "Что такое? Почему в Интернет зайти нельзя? Только же всё нормально было! И сигнал вроде есть..." Наконец он перестаёт сражаться с телефоном, кладёт его на тумбочку и засыпает. Проходит минут десять... Или час? Или два часа?.. Не знаю. Но мне наскучивает сидеть в тишине, и я вновь кручу колёсико настройки "Артека". Шипение. Шипение. Хрип. Шипение. И внезапно тишину ночи нарушил чистый дикторский голос, сильно смахивающий на голос самого Левитана: "Внимание всем! Внимание всем! Внимание всем! Сегодня ночью США начали Третью Мировую войну. В результате ядерных ударов уничтожены Москва, Санкт-Петербург, Нижний Новгород. Ответным ударом стёрто с лица Земли Восточное побережье США..." Я в ужасе глядел на приёмник. Нет, нет, этого не может быть! Сообщение кончилось и началось сначала - оно было закольцовано, на этой волне бесконечно крутилось лишь оно.
Я выбежал из дома. Ночь была тиха... Да какая ночь - светлый день! Направился к директору станции, взахлёб рассказал об услышанном. Тот не поверил, включил свой приёмник... Ничего. Только шипение. "Но я же слышал" - "Наверное, тебе приснилось. Заснул за работой, бывает" - "Нет, постойте!"
Я побежал обратно и схватил "Артек", бросив взгляд на окошечко настроек. Приёмник был явно настроен на короткие волны. Но у директора же радио обычное, короткие волны не ловит! Так вот в чём дело!
...Директор несколько раз внимательно выслушал сообщение. Помолчав, произнёс: "Собирайте всех. Они должны об этом знать".
Примерно через четверть часа вся ББС была на ногах (благо, многие ещё не ложились). Все стояли вокруг директора. "Я должен сделать важное объявление. Но сначала постройтесь по кафедрам".
Шумок прошёл по рядам студентов. Мыслимо ли дело - первокурсники ещё не зачислялись на кафедры, да и что мы, в армии, в самом деле, чтобы строиться?
Но, видимо, преподаватели поняли, в чём дело. По их лицам промелькнула странная тень, и они стали необычайно серьёзны. Вперёд вышла молодая женщина (я с удивлением узнал в ней нашу преподавательницу Катерину Юрьевну) и выкрикнула: "Кафедра альгологии и микологии!" От группы студентов отделились сначала старшекурсники, а потом робко подошли и несколько человек с первого курса. Вся группа отошла в сторону. Следом пошло быстрее: "Кафедра зоологии беспозвоночных! Кафедра высших растений! Кафедра геоботаники!"
Уже через несколько минут вместо толпы находился ровный строй. Директор начал:
"Товарищи! Сегодня ночью произошло страшное событие - началась Третья Мировая война."
В строю раздались удивлённые возгласы, но вскоре затихли.
"Отныне не существует больше ни Нью-Йорка, ни Вашингтона... Ни Москвы. Да, товарищи, нет больше ни нашего биофака, ни МГУ, ничего. Погибли в ядерном аду все наши родные и друзья. Мы - одни из тех немногих, кто остался и кто должен сражаться. Я не буду долго рассуждать - даже на этот случай у нас есть чёткие инструкции, о которых вам расскажут... теперь уже руководители кафедр. Скажу кратко: каждая кафедра отныне - отдельная боевая единица, а её руководитель - командир. Наша цель - вести партизанскую войну, если противник попытается завладеть нашей территорией. Утром выступаем в поход!
И да, чуть не забыл. Берегите себя. Вам, а не кому-то другому нашу науку вперёд двигать..."
Все стояли несколько минут, не в силах вымолвить ни слова. Потом стали потихоньку разбредаться по домам, чтобы собрать всё необходимое для похода..."
Здесь закончился этот долгий ужасный сон.
Ну что ж, товарищи... Я искренне надеюсь, что каждый из этих снов - плод моего больного воображения. Однако чем чёрт не шутит?
А расскажу вам лучше про другую вещь.
Я, строгий и последовательный материалист, в последние годы обычно вижу вещие сны, как бы странно это ни звучало. Редко их вижу, правда, примерно раз в две-три недели (в промежутках - сны не снятся вообще; вернее, они-то, конечно, снятся, как того требует физиология, да только вовсе не запоминаются), и снится самая обычная жизнь, без этих ваших драконов, полётов и прочей дребедени, которая обычно преследует во сне людей. Порой утром даже сложно бывает вспомнить, видел ли ты что-то во сне или наяву, тем более что наяву это обычно всё равно случается. Но только потом...
С помощью таких снов я уже несколько раз по чистой случайности нашёл довольно нужные предметы, иной раз добыл необходимую информацию, но сейчас не о том разговор.
В последнее время стала мне сниться война. Причём так странно, в красках, как снилась раньше обычная жизнь.
Первый раз это приснилось ещё в середине осени, в октябре.
"Что-то соскучился я по дому, да так сильно, что поехали мы с товарищем на вокзал, купили билеты на ближайший поезд, сели и двинулись в южном направлении... Прибыли в Новый Оскол, я и говорю товарищу: "А чего ты дома не видел? Айда ко мне!" Так оба и добрались до Гвардии. Помню, день был такой уже прохладный, пасмурный. Сели мы с товарищем на пеньки в саду, глядим всё воздухом после Москвы надышаться не можем.
И тут какое-то сияние на севере возникло. Всё усиливалось, раздувалось, и уже отчётливо возник на горизонте сначала огненный шар, а потом, поднимаясь всё выше, образовал характерный "гриб", и стал расползаться во все стороны.
И понял я в тот момент почему-то, что, несмотря на расстояние, вырос этот "гриб" над самой Москвой..."
И так мне стало горько и тошно оттого, что вспомнил я всех своих товарищей, оставшихся в Москве, и понял, что никогда не увижу их больше. И проснулся от осознания этой страшной истины.
Ужасное чувство. Никому бы не пожелал его испытать.
Третий раз был на днях.
"Стояли мы с товарищами на ступеньках биофака, и донёсся до нашего слуха какой-то странный гул с неба... Но над Москвой ведь запрещены пролёты самолётов! И увидели мы в небесах чёрные силуэты бомбардировщиков, и эхо отдалённых взрывов докатилось до нас. Тогда кинулись мы все в здание, спустились в бомбоубежище и стали ждать...
"А ведь это конец, товарищи, - произнёс я. - Помнится, читал я в одной книге по стратегии и тактике, что в наше время как никогда раньше возможен блицкриг. С современным уровнем-то военной техники... Воевать долго просто не получится. И если уж их бомбардировщики появились у нас над Москвой, то пиши пропало".
Вышли мы из убежища на следующее утро. Кругом были огромные воронки, но наши учебные корпуса в целом не пострадали.
Мимо по улице промаршировала рота солдат. Их солдат... К нам подошёл офицер: "Студенты?" - "Так точно!" - "Согласно приказу вы переходите в наше ведомство! Вы продолжите своё обучение и научную работу, однако результаты ваших исследований..." "
Здесь наступило пробуждение.
А второй... Второй был самый красочный и реалистичный, и случился он примерно в середине декабря.
"Беломорская биологическая станция. Летняя практика студентов 2 отделения 1 курса биологического факультета МГУ (ну и ещё старших курсов некоторых кафедр).
Я там никогда не был и фотографий особо не видел, но почему-то, увидев бревенчатые дома, лесок, пасмурное небо, сразу понял - ББС.
Ночь. Сижу за столом, зарисовываю животных - сдавать уж скоро! На столе хрипит и свистит старенький "Артек", портативный радиоприёмник ещё советского выпуска, ловящий, кроме обычных радиостанций, ещё и коротковолновки (дома мне нравилось на нём слушать переговоры радиолюбителей); но сейчас из него раздаются голоса дикторов "Маяка". Рядом не спит товарищ, сидящий в Интернете с телефона.
"Артек" почему-то начинает свистеть и хрипеть сильней обычного, да так, что, крутя колёсико настройки, не удаётся поймать нормальный сигнал. Со вздохом поворачиваю переключатель на "Выкл.". В это же время на соседней койке ругается приятель: "Что такое? Почему в Интернет зайти нельзя? Только же всё нормально было! И сигнал вроде есть..." Наконец он перестаёт сражаться с телефоном, кладёт его на тумбочку и засыпает. Проходит минут десять... Или час? Или два часа?.. Не знаю. Но мне наскучивает сидеть в тишине, и я вновь кручу колёсико настройки "Артека". Шипение. Шипение. Хрип. Шипение. И внезапно тишину ночи нарушил чистый дикторский голос, сильно смахивающий на голос самого Левитана: "Внимание всем! Внимание всем! Внимание всем! Сегодня ночью США начали Третью Мировую войну. В результате ядерных ударов уничтожены Москва, Санкт-Петербург, Нижний Новгород. Ответным ударом стёрто с лица Земли Восточное побережье США..." Я в ужасе глядел на приёмник. Нет, нет, этого не может быть! Сообщение кончилось и началось сначала - оно было закольцовано, на этой волне бесконечно крутилось лишь оно.
Я выбежал из дома. Ночь была тиха... Да какая ночь - светлый день! Направился к директору станции, взахлёб рассказал об услышанном. Тот не поверил, включил свой приёмник... Ничего. Только шипение. "Но я же слышал" - "Наверное, тебе приснилось. Заснул за работой, бывает" - "Нет, постойте!"
Я побежал обратно и схватил "Артек", бросив взгляд на окошечко настроек. Приёмник был явно настроен на короткие волны. Но у директора же радио обычное, короткие волны не ловит! Так вот в чём дело!
...Директор несколько раз внимательно выслушал сообщение. Помолчав, произнёс: "Собирайте всех. Они должны об этом знать".
Примерно через четверть часа вся ББС была на ногах (благо, многие ещё не ложились). Все стояли вокруг директора. "Я должен сделать важное объявление. Но сначала постройтесь по кафедрам".
Шумок прошёл по рядам студентов. Мыслимо ли дело - первокурсники ещё не зачислялись на кафедры, да и что мы, в армии, в самом деле, чтобы строиться?
Но, видимо, преподаватели поняли, в чём дело. По их лицам промелькнула странная тень, и они стали необычайно серьёзны. Вперёд вышла молодая женщина (я с удивлением узнал в ней нашу преподавательницу Катерину Юрьевну) и выкрикнула: "Кафедра альгологии и микологии!" От группы студентов отделились сначала старшекурсники, а потом робко подошли и несколько человек с первого курса. Вся группа отошла в сторону. Следом пошло быстрее: "Кафедра зоологии беспозвоночных! Кафедра высших растений! Кафедра геоботаники!"
Уже через несколько минут вместо толпы находился ровный строй. Директор начал:
"Товарищи! Сегодня ночью произошло страшное событие - началась Третья Мировая война."
В строю раздались удивлённые возгласы, но вскоре затихли.
"Отныне не существует больше ни Нью-Йорка, ни Вашингтона... Ни Москвы. Да, товарищи, нет больше ни нашего биофака, ни МГУ, ничего. Погибли в ядерном аду все наши родные и друзья. Мы - одни из тех немногих, кто остался и кто должен сражаться. Я не буду долго рассуждать - даже на этот случай у нас есть чёткие инструкции, о которых вам расскажут... теперь уже руководители кафедр. Скажу кратко: каждая кафедра отныне - отдельная боевая единица, а её руководитель - командир. Наша цель - вести партизанскую войну, если противник попытается завладеть нашей территорией. Утром выступаем в поход!
И да, чуть не забыл. Берегите себя. Вам, а не кому-то другому нашу науку вперёд двигать..."
Все стояли несколько минут, не в силах вымолвить ни слова. Потом стали потихоньку разбредаться по домам, чтобы собрать всё необходимое для похода..."
Здесь закончился этот долгий ужасный сон.
Ну что ж, товарищи... Я искренне надеюсь, что каждый из этих снов - плод моего больного воображения. Однако чем чёрт не шутит?