Трудности работы советских разведчиков в Восточной Пруссии
В течение Великой Отечественной войны стратегическая (со стороны Красной Армии) и внешняя (со стороны НКВД-НКГБ СССР) разведка в отношении противника на территории Восточной Пруссии и сопредельных к ней регионов осуществлялась Главным разведывательным управлением Наркомата обороны СССР и 1-м Главным (внешняя разведка) управлением НКВД, а с апреля 1943 года - НКГБ СССР.
А оперативная (она же - специальная и глубинная) разведка - следующими субъектами:
- аппаратом Разведывательного управления (в/ч «Полевая почта 38729») Генерального штаба Красной Армии и его полевыми органами в лице разведывательных отделов штабов 1-го Прибалтийского, 1-го, 2-го и 3-го Белорусских фронтов, а также Балтийского флота;
- 4-м (зафронтовой работы - разведка, диверсии и террор в тылу врага) управлением НКВД, а с апреля 1943 года - НКГБ СССР и, в первую очередь, силами Отдельного отряда особого назначения (ОООН) НКГБ СССР (до октября 1943 года - Отдельная мотострелковая бригада особого назначения войск (ОМСБОН) НКВД СССР);
- силами спецрот и аппаратов агентурной разведки управлений войск НКВД по охране тыла 1-го Прибалтийского, 2-го и 3-го Белорусских фронтов;
- зафронтовыми органами Главного управления контрразведки «Смерш» Наркомата обороны СССР (с апреля 1943 года и только в отношении разведорганов противника);
- диверсионно-разведывательными формированиями 9-го отдельного гвардейского батальона минёров Московского военного округа;
- Центральным штабом партизанского движения в лице таких его полевых органов, как Украинский, Белорусский и Литовский штабы партизанского движения.
Наиболее широко применявшийся метод - заброска в глубокий тыл противника различных как по своему составу, так и по предназначению спецподразделений (спецотряды, ДРГ, радиофицированные группы и резидентуры), а также одиночек в лице резидентов и маршрутных агентов.
24 июля 1944 года наркомом обороны СССР Маршалом Советского Союза И.В. Сталиным была издана директива, обязавшая начальников штабов фронтов и подчинённых им начальников разведывательных отделов немедленно начать работу по форсированному созданию на территории Германии, Венгрии, Румынии, Польши, Чехословакии и других стран Западной Европы (но на глубине, не превышающей 500 км от линии фронта) советской агентурной сети. При этом в качестве основных объектов интереса были избраны не только военно-стратегические замыслы противника, но и существующие там, в прифронтовой полосе, местные организации и военизированные формирования националистического толка.
Чуть позже, в самом начале 1945 года, нарком обороны в другом своём приказе - № 001 по агентурной разведке - потребовал по мере приближения советских войск к территории Германии усиливать диверсионно-разведывательную деятельность, в том числе и путём увеличения числа забрасываемых в тыл противника специальных диверсионно-разведывательных групп.
Эти группы, снабжённые продовольствием, боеприпасами, радиостанциями, должны были действовать во вражеском тылу в период всей предстоящей операции. Их задача после выброски с самолетов состояла в том, чтобы следить за передвижениями войск противника по дорогам, вскрывать характер инженерных сооружений врага в глубине обороны, информировать нас о местах расположения пунктов управления, складов и баз гитлеровцев. Отбирали в группы только добровольцев из числа коммунистов и комсомольцев.
Как это ни горько констатировать, но судьба подавляющего большинства из разведгрупп, резидентур и маршрутных агентов, целенаправленно заброшенных летом 1944-весной 1945 гг. в тыл Восточно-Прусской группировки немецко-фашистских войск, оказалась трагической: за редким исключением, они были оперативно выявлены и обезврежены вражескими контрразведывательными органами, причём многие из них - буквально сразу же после приземления на вражескую территорию.
Именно столь непомерно высокие потери в рядах диверсантов-разведчиков и привели в конечном счёте к тому, что роль, которую в боях за Восточную Пруссию сыграла оперативная разведка, оказалась, если не намного, то, по меньше мере, всё же несколько ниже той, которая ей изначально отводилась высшим командованием Красной Армии. И это уже - мнение наших военных экспертов. В результате основная миссия по сбору разведданных в ходе подготовки и осуществления Прибалтийской и Восточно-Прусской стратегических наступательных операций вынужденно легла тогда на плечи войсковой разведки. Последней, например, в январе 1945 года удалось силами ряда своих подразделений, предварительно замаскированных под власовцев (но каждое силой до роты!), проникнуть даже в границы Кёнигсберга - главного оплота вражеской обороны.
Причины же всех этих неудач, приведшие, в том числе, и к непомерно высоким потерям в рядах личного состава оперативной разведки, по компетентному и единодушному мнению как независимых, так и военных экспертов, лежат, прежде всего, в стремлении высшего советского командования как можно быстрее испытанными методами и без учёта совершенно иной агентурной обстановки, которая реально сложилась на тот момент на территории Германии, добиться желаемых результатов.
Вот, в частности, точка зрения на эту проблему уже упоминавшегося выше заслуженного ветерана советской военной разведки (ГРУ) генерала В.А. Никольского: «Конечные итоги главного направления нашей деятельности не оправдали надежд командования. Ещё до окончания войны нам стало известно, что почти все наши диверсионно-разведывательные группы были уничтожены противником вскоре после приземления. Сбылись наши худшие опасения, высказывавшиеся в своё время руководству. Посылка относительно большого числа групп из советских людей, не знающих языка, являлась фактически авантюрой.
Наши спецподразделения были слишком малочисленны, чтобы защитить себя и вести разведку, и слишком велики для маскировки и укрытия в искусственно насаженных аккуратных лесах Западной Польши и Восточной Пруссии. Широкие просеки, разветвлённая система лесных объездчиков, совершенные средства связи с телефонами не только в квартирах, но и на дорогах, покрывающих густой сетью всю страну, давали возможность по малейшему сигналу любого немца о появлении советских парашютистов направлять моторизованные карательные отряды полицейских и эсэсовцев с собаками в любой пункт, где могли скрываться наши люди. В таких облавах принимали участие все немцы, способные носить оружие. Проводилась так называемая «хазенягд» - «охота на зайцев», где в качестве зайцев выступали обнаружившие себя наши разведчики.
Из 120 опытных разведчиков и агентов, направленных нами из Бреста и Кобрина, уцелело всего с десяток человек, с трудом выживших до прибытия в район их выброски советских войск»
Эта работа разведчиков была очень важной, но исключительно трудной и опасной. Ведь действовать предстояло в районах, которые были весьма плотно насыщены вражескими войсками, да ещё в назначенные часы выходить на связь по радио. Гитлеровцы могли и запеленговать разведчиков, и визуально обнаружить их.
О сложности работы представителей советской оперативной разведки в тылу Восточно-Прусской группировки войск противника свидетельствуют и такие факты: гражданское немецкое население круглосуточно по месту своего постоянного жительства было задействовано властями в осуществлении визуального контроля за воздушным пространством; все крестьяне, даже работающие в поле, имели при себе оружие; по проселочным дорогам круглосуточно разъезжали радиопеленгаторы, а на самих дорогах регулярно организовывались засады; коменданты участков имели при себе именные списки проживающих в округе граждан с указанием их примет (рост, возраст, цвет волос и глаз).
Одновременно немецкие военные имели приказ, который гласил, что (цитата даётся по тексту приказа командира 48-го танкового корпуса вермахта) «все шатающиеся по дорогам мужчины в возрасте от 16 до 60 лет должны направляться в лагеря для военнопленных», а сельскому гражданскому населению - приказ, запрещающий открывать двери незнакомым людям и одновременно требующий незамедлительно сообщать в полицию или гестапо о каждом замеченном в округе незнакомом человеке или подозрительном факте.
Небезынтересно в этом отношении и письменное распоряжение доктора Роде из Кёнигсберга, направленное в начале лета 1944 года в адрес органов власти и гестапо восточнопрусского административного округа Гумбиннен: «В ближайшее время в провинциях Восточной Пруссии надо рассчитывать на приземление отдельных парашютистов. Требуется повышенная бдительность, так как они уже приземлялись в бывшей Польше. При появлении доносить срочно по телефону с условным выражением «парашют». По указу командующего полицией охраны порядка Кёнигсберга при появлении парашютистов поднять по тревоге полицейских, сельскую стражу, оцепить местность, оповестить бургомистра, коменданта крепости Мемель, начальников гарнизонов Тильзит, Инстербург, Лётцен, Зудауэн. Силы держать до тех пор, пока это требуется».
Вот в таких труднейших условиях осенью 1944 - зимой 1945 годов приходилось действовать советским разведчикам на вражеской территории Восточной Пруссии.
Из истории военной разведки: Восточно-Прусское направление