Наивности пост
Минут 20 назад я давал объяснение какому-то милиционеру о соседе из квартиры напротив. Сам же я не раз и не два брал объяснения и допрашивал людей, но оказался в шкуре допрашиваемых впервые. Может в силу своего опыта в сфере дознания я вел себя абсолютно естественно и даже помогал видимо не очень способному менту правильно составить объяснение. С утра в мозг назойливо лезли мысли о той работе и моей тогдашней наивности насчет работы органов следствия. Пока мои воспоминания еще не поредели по причине времени, я постараюсь их зафиксировать в этом посте.
На дворе был декабрь две тысячи восьмого года. И пускай на календаре уже давно бушевала зима, - на улице ни трава, ни деревья не были тронуты даже инеем. Войсковые части в это время пополнились новобранцами, и истории с дедовщиной относительно них стали всплывать как весеннее говно после оттепели. Как это и повелось, в прокуратуре и в следственном комитете при ней не всегда удавалось справляться с наплывом дел и проверок по фактам правонарушений в войсках. Мой шеф был загружен по самое не хочу, а я, радуясь новому и такому желанному месту его помощника, не отставал и одно за другим "шил дела". Так бывает, но в основном помощником следователя в российских войсках оказывался как правило не специальный лейтенант от частей, прикомандированный к прокуратуре, а обычный солдат, такой, например, как я. Это было выгодно всем, пускай смотрелось и не совсем законно. В один день того месяца моему шефу необходимо было куда-то отъехать (по-моему это касалось продления лицензии о пользовании автотранспортом), поэтому все обязанности по опросу и допросу свидетелей принял я. У меня было 4 человека, но мне было это чертовски интересно и я с рвением принялся обрабатывать одного за другим. Спустя пары-тройки часов кропотливой работы шеф вернулся. Я с гордостью протягивал ему свои черновики, ведь я очень старался и залез в самые "низы", докопался до многих деталей, которые мне казались очень важными для последующего следствия. Читая черновики допросов у моего шефа то округлялись глаза, то открывался рот. Когда же он открыл его для разговора, вместо чего-то конструктивного, я услышал ругань и неприкрытые оскорбления в свой адрес (чем-чем, а этим мастерством мой шеф владел в совершенстве). Я оказался с его слов мало что мудаком, потому что якобы не понял смысл того, чего он у меня просил. А просил у меня он, что самое забавное взять допросы с намеком "ну ты понел". Он сел рядом со мной и стал словесно править мои допросы, зачеркивая и вырезая почти все, оставляя только крупицы тех показаний, которые я сваял. Он оставил лишь то, где была четка указана причастность к вине того человека, на которого мы завели то дело. И мой шеф ни чуть не сомневался в его невиновности, он тупо был уверен, что он виноват, и не хотел копаться в дерьме и хитросплетении показаний, не хотел посмотреть на ситуацию с другой стороны, которую хотел показать ему я. Все было перечеркнуто. А самое главное - была перечеркнута моя наивность о работе дознания.
В последствии мы не один раз откровенно говоря фальцифицировали показания, давили на свидетелей в пользу стороны обвинения, садили порой ни в чем неповинных ребят. И я ничего не мог поделать, ибо мое мнение никто не спрашивал. Я был всего лишь руками и иногда мозгом этого ужасного человека. И когда я был мозгом, я уже не делал телодвижений "в сторону", описанных выше. Я держался за свое место, но хотя бы я сочувствовал некоторым достойным чувакам, которых мы делали и сделали обвиняемыми. А среди них были и нормальные ребята.
Увы, но именно так ведутся дела везде. За редким исключением. О каком уважении к органам может идти речь, когда люди портят жизнь другим, только ради того, чтобы им работалось полегче. Ведь они играют роль эдаких судей... СУКИ!
На дворе был декабрь две тысячи восьмого года. И пускай на календаре уже давно бушевала зима, - на улице ни трава, ни деревья не были тронуты даже инеем. Войсковые части в это время пополнились новобранцами, и истории с дедовщиной относительно них стали всплывать как весеннее говно после оттепели. Как это и повелось, в прокуратуре и в следственном комитете при ней не всегда удавалось справляться с наплывом дел и проверок по фактам правонарушений в войсках. Мой шеф был загружен по самое не хочу, а я, радуясь новому и такому желанному месту его помощника, не отставал и одно за другим "шил дела". Так бывает, но в основном помощником следователя в российских войсках оказывался как правило не специальный лейтенант от частей, прикомандированный к прокуратуре, а обычный солдат, такой, например, как я. Это было выгодно всем, пускай смотрелось и не совсем законно. В один день того месяца моему шефу необходимо было куда-то отъехать (по-моему это касалось продления лицензии о пользовании автотранспортом), поэтому все обязанности по опросу и допросу свидетелей принял я. У меня было 4 человека, но мне было это чертовски интересно и я с рвением принялся обрабатывать одного за другим. Спустя пары-тройки часов кропотливой работы шеф вернулся. Я с гордостью протягивал ему свои черновики, ведь я очень старался и залез в самые "низы", докопался до многих деталей, которые мне казались очень важными для последующего следствия. Читая черновики допросов у моего шефа то округлялись глаза, то открывался рот. Когда же он открыл его для разговора, вместо чего-то конструктивного, я услышал ругань и неприкрытые оскорбления в свой адрес (чем-чем, а этим мастерством мой шеф владел в совершенстве). Я оказался с его слов мало что мудаком, потому что якобы не понял смысл того, чего он у меня просил. А просил у меня он, что самое забавное взять допросы с намеком "ну ты понел". Он сел рядом со мной и стал словесно править мои допросы, зачеркивая и вырезая почти все, оставляя только крупицы тех показаний, которые я сваял. Он оставил лишь то, где была четка указана причастность к вине того человека, на которого мы завели то дело. И мой шеф ни чуть не сомневался в его невиновности, он тупо был уверен, что он виноват, и не хотел копаться в дерьме и хитросплетении показаний, не хотел посмотреть на ситуацию с другой стороны, которую хотел показать ему я. Все было перечеркнуто. А самое главное - была перечеркнута моя наивность о работе дознания.
В последствии мы не один раз откровенно говоря фальцифицировали показания, давили на свидетелей в пользу стороны обвинения, садили порой ни в чем неповинных ребят. И я ничего не мог поделать, ибо мое мнение никто не спрашивал. Я был всего лишь руками и иногда мозгом этого ужасного человека. И когда я был мозгом, я уже не делал телодвижений "в сторону", описанных выше. Я держался за свое место, но хотя бы я сочувствовал некоторым достойным чувакам, которых мы делали и сделали обвиняемыми. А среди них были и нормальные ребята.
Увы, но именно так ведутся дела везде. За редким исключением. О каком уважении к органам может идти речь, когда люди портят жизнь другим, только ради того, чтобы им работалось полегче. Ведь они играют роль эдаких судей... СУКИ!