(no subject)
В начале 1630-х годов в монастырь урсулинок в южнофранцузском городе Лудене был назначен исповедником молодой священник Урбен Грандье. Отец Грандье был человеком изящным, образованным, весьма красноречивым, и, по слухам, женолюбивым. Его появление вызвало среди духовных дочерей эпидемию влюбленности, и, как следствие, ревности. Эти страсти в условиях затворничества школы для воспитания девочек из малоимущих дворянских семей привели к настоящему коллективному психозу. Монастырь охватили взрывы истерии, эпилептические припадки, сомнамбулизм, видения и попытки самоубийства.
Грандье был обвинен церковными властями в колдовстве и организации шабашей. В 1634 г. для изгнания бесов из монахинь был направлен известный экзорцист Жозеф Сюрен. В этом качестве Сюрен оставался в Лудене до 1637 года, пока не стало абсолютно ясно, что он психически болен.
Главной свидетельницей обвинения и главным объектом изгнания демонов была тридцатишестилетняя настоятельница монастыря мать Иоанна от Ангелов, в миру Жанна Бельсьёль, или Бельсьёр (написание фамилий тогда ещё не устоялось). Среди прочего, она заявила, что Грандье проникал к ней и другим монахиням через запертую дверь и творил с ними блуд. Медицинское освидетельствование коллегией десяти врачей из Авиньона доказало девственность всех урсулинок из Лудена. Настоятельница же во время экзорцизма устами дьявола излагала договор между Грандье и Вельзевулом. На основании этих показаний и свидетельств Сюрена Грандье был приговорен к смерти. Узнав об этом, мать Иоанна заявила, что оговорила злочастного священника из ревности и даже пыталась покончить с собой. Её слова не были приняты во внимания, и бывшего исповедника сожгли в 1634 г. чуть ли не по прямому указанию кардинала Ришельё. Одни, учитывая, что Грандье был ранее уличён в любовной связи с молодой женщиной из числа своих прихожанок, считали его обыкновенным сластолюбцем в рясе, хотя и слишком жестоко наказанным. Другие, ссылаясь на обнаруженное в его бумагах сочинение против безбрачия духовенства, объявили его вольнодумцем, павшим жертвой церковной ортодоксии. Что об этом думал Грандье на костре и другие фигуранты этого запутанного дела, нам не известно.