(no subject)

[cynepkpbica]

Его красивая, молодая мама, выданная замуж в 16 и до 22 родившая троих детей, сейчас наверстывала упущенную было радость бытия в ежедневных посещениях косметологов, парикмахеров, массажистов и маникюршиц. «Мамуль, ты шикарно выглядишь!»- поцеловав душистую упругую щеку, провозгласил Малик. Мамуль очаровательно улыбнулась, кокетливо и совершенно по-девичьи склонив голову. «Тебе не скучно одной, мам? Ты ведь целый день одна, папа на работе...» «Малыш, ты ведь знаешь, я каждый день езжу на массаж, спина побаливает, а вечером то фитнес, то к бабушке заеду, то подруги заглянут. Да и держать в порядке этот «Белый дом» (так мама называла их трехэтажный дворец) трудно, наши сельские дуры и понятия о чистоте не имеют». Мать часто меняла домработниц, благо безработных родственниц, из кожи вон стремящихся в город, и из отцовского, и из материнского родовых сел хватало. Малик с матерью немного поболтали о том, о сем, обсудили предстоящий выход отца на пенсию, тот был ветераном МВД и пенсия обещала быть неплохой, но ее размер был ничтожно мал перед доходами ресторанов и заправок, оформленных на бабушку. «Ничего, мам, старость тебе будет обеспечена», - лукаво улыбаясь, пропел Малик, зная, как мать всегда реагирует на упоминания о ее возрасте. Вот и сейчас она изобразила ужас на красивом лице и шутливо ударила его слабым кулачком в мощное плечо. Малик допил налитый мамой чай, та докончила стакан зеленого смузи, и они вместе подошли к окну столовой. Во внутреннем дворе водитель мыл мамин БМВ. Несмотря на октябрьскую прохладу, он был по пояс гол, капельки воды из шланга блестели на его юном загорелом торсе под лучами последнего осеннего солнца. «Как Мурадик, нормально водит?»- поинтересовался Малик (водитель был тоже из дальних бедных родственников отца). «Ничего, нормально»- тихо ответила мать, не отрываясь от окна. Будто почувствовав, что на него смотрят две пары глаз, Мурад обернулся и, белозубо улыбнувшись, приветственно махнул рукой в специальной перчатке, а затем принялся с удвоенной силой драить и без того сверкающий автомобиль. Малик недоуменно моргнул (он терпеть не мог такое запанибратство), но, поворачивая голову к матери, он вдруг увидел, что та слабо подняла белую тонкую руку. С невозможным удивлением он разглядел такую нежную, такую прекрасную улыбку на ее лице, какую не видел даже в детстве. В сознание вдруг иглой вонзилась мысль: "Мама? Мурад? Что??", но, пока он разворачивался посмотреть матери в лицо, она резко отвернулась от окна и придала лицу надменное и строгое выражение, приличествующее хозяйке огромного дома в центре Махачкалы и взрослой кавказской женщине. Маска эта была столь непроницаема, что Малик вмиг отогнал кощунственную, аморальную мысль и выдохнул. Мать вышла в большой зал и включила телевизор. Малик, проследовав за ней, боковым зрением отметил перескакивавшие, как в огромном калейдоскопе, HD- кадры многочисленных каналов. Мама бездумно нажимала на кнопки, откинувшись на спинку роскошного дивана.
"Ну ладно, мам, я пошел",- сын нагнулся поцеловать ее, и она тут же прощебетала: "Ой, так скоро? У тебя, наверное, много дел. Ну давай, сынок, целуй детей и Аидочку за меня, заезжай почаще", но все это было произнесено будто, как показалось Малику, быстрее, чем нужно. Рассудочный голос откуда-то со стороны затылка твердо произнес: "Показалось. Показалось", и Малик вышел из родительского дома. Помотав головой и вытряхнув последние остатки неприятного, словно дурной сон, чувства, он подставил лицо освежающему ветру и вытащил ключи от своего мерседеса.