"Путешествие в Зимнюю Страну" (На правах воспоминаний и ассоциаций)
ПЕСНЬ ПЕРВАЯ. ОТПЛЫТИЕ
Лодочница уже ждала меня на берегу. Тонкая хрупкого телосложения дева в простом льняном платье, с распущенными белоснежными волосами, перехваченными серебренным обручем, со странным взором холодных темно-синих глаз - она выглядела не меньшей королевой, чем я. Неужели все служительницы Сель такие?.. Я присела в неглубоком реверансе, дева ответила легким кивком.
Я села в лодку. Она вошла следом, слегка опустила в воду свое единственное весло, черное в белых блестках, переливающихся, как звезды ясной летней ночью - и лодка тотчас отчалила от берега. Я покидала родную страну, покидала свой дворец на берегу моря, покидала роскошь и все радости Летней Страны, покидала Лэна и все его злые и добрые дары, покидала свои воспоминания о Гаэноре. Я вышла из дому с наступлением вечера, в простом сарафане из неотбеленного льна поверх белой рубашки, заплела в косы свои роскошные тяжелые черные волосы, достающие мне до колен. Я не взяла с собой ни драгоценностей, ни памятных писем - ничего, что могло бы напомнить о моей прошлой жизни там, куда я направляюсь - в Зимней Стране, под защитой и покровительством богини зимы и ночи, королевы девственниц Сель.
Тихо скользила ладья по воде, и лодочница повернула ко мне белое тонкое лицо, ее серебристый смех тихо прозвенел над морем, как звон серебренных колокольчиков, или елочных игрушек, или разбивающихся сосулек.
- Королева Арабелла, зачем ты решила покинуть мир Лэна и уйти служить Белой Богине? Чем так успел насолить тебе Сын Океана, ведь именует же его Щедрым, Наищедрейшим? Обделил тебя он своими знаменитыми дарами или ты сама не хотела и не просила его даров?
Я вздрогнула, подняла на лодочницу свои глаза. Свои усталые глаза. Она... простая девушка, она - говорила о Лэне такими интонациями, в которых слышалась ирония и легкое презрение, говорила о Лэне так, словно сама никогда в жизни не ведала над собой дневных чар Сына Океана. Так могла говорить о нем только она - Белая Дева, Белая Богиня, Госпожа Зимней Страны, Дева Сель. Я поспешно склонилась перед ней - ниже, чем когда-либо склонялась перед Лэном и другими богами. Лодка качнулась, дева сделала мне знак подняться и сесть перед ней.
- Почему ты покинула Лэна, Арабелла?..
Я вздохнула. Открыться ей - холодной, надменной, чистой и первозданный, как белый снег, ей, никогда не ведавшей ни любви, ни страсти, ни наслаждения, ни боли, никогда не знавшей переплетения душ и тел - было боязно, но необходимо, потому что я отныне должна принадлежать ей, подарить ей свою душу и тело, всю свою жизнь. Душу, тело и жизнь... все, что я дарила некогда Гаэнору... Имя, которое жгло мне язык как проклятие, произнести которое было для меня подобным смерти, - я произнесла это имя вслух перед богиней, я выплеснула его из себя, как море выплескивает на берег ракушку или янтарь:
- Гаэнор!..
Тонкие светлые брови девы чуть нахмурились. Легкая тонкая белая рука чуть коснулась моего плеча - и от этого прикосновения мне стало легче дышать, все пережитое показалось давно забытым и уже ничего не значащим прошлым. Я вздохнула еще раз, готовая к этой странной исповеди. И тогда Сель тихо приказала:
- Расскажи мне о Гаэноре. Расскажи мне все.
Дорога на Белые Острова
А я в дальней дороге,
Есть хочу, ноют ноги,
И кружит, опадая, листва.
Чем фатальней ошибки
И чем больше убытки,
Тем сильнее зовут Острова.
Что со мною такое?
Душу тянет к покою,
А покой - не удача в делах.
Труд, и отдых, и песни,
Всех соблазнов чудесней,
Я на Белых найду Островах.
Монастырь, что над морем,
Осеняет покоем,
Сестры белые вышли на брег.
Прочь, тоска и напасти!
Что за дивное счастье
Провести здесь отныне свой век!
Перед Богом склоняясь,
Всей душой отдаваясь
Лишь Ему, позабыть этот свет.
Имена, что на части
Рвали сердце, и страсти -
Всё уйдет по прошествии лет.
Божьей властью и силой
Я лицо твое, милый,
Вековому забвенью предам.
У нас разные боги,
Разошлись и дороги,
Я не Ева, а ты не Адам.
А пока я в дороге,
Дни печальны и строги,
Луч надежды на сердце едва.
Но чем яростней пытки
И чем реже улыбки,
Тем сильнее зовут Острова.
Лодочница уже ждала меня на берегу. Тонкая хрупкого телосложения дева в простом льняном платье, с распущенными белоснежными волосами, перехваченными серебренным обручем, со странным взором холодных темно-синих глаз - она выглядела не меньшей королевой, чем я. Неужели все служительницы Сель такие?.. Я присела в неглубоком реверансе, дева ответила легким кивком.
Я села в лодку. Она вошла следом, слегка опустила в воду свое единственное весло, черное в белых блестках, переливающихся, как звезды ясной летней ночью - и лодка тотчас отчалила от берега. Я покидала родную страну, покидала свой дворец на берегу моря, покидала роскошь и все радости Летней Страны, покидала Лэна и все его злые и добрые дары, покидала свои воспоминания о Гаэноре. Я вышла из дому с наступлением вечера, в простом сарафане из неотбеленного льна поверх белой рубашки, заплела в косы свои роскошные тяжелые черные волосы, достающие мне до колен. Я не взяла с собой ни драгоценностей, ни памятных писем - ничего, что могло бы напомнить о моей прошлой жизни там, куда я направляюсь - в Зимней Стране, под защитой и покровительством богини зимы и ночи, королевы девственниц Сель.
Тихо скользила ладья по воде, и лодочница повернула ко мне белое тонкое лицо, ее серебристый смех тихо прозвенел над морем, как звон серебренных колокольчиков, или елочных игрушек, или разбивающихся сосулек.
- Королева Арабелла, зачем ты решила покинуть мир Лэна и уйти служить Белой Богине? Чем так успел насолить тебе Сын Океана, ведь именует же его Щедрым, Наищедрейшим? Обделил тебя он своими знаменитыми дарами или ты сама не хотела и не просила его даров?
Я вздрогнула, подняла на лодочницу свои глаза. Свои усталые глаза. Она... простая девушка, она - говорила о Лэне такими интонациями, в которых слышалась ирония и легкое презрение, говорила о Лэне так, словно сама никогда в жизни не ведала над собой дневных чар Сына Океана. Так могла говорить о нем только она - Белая Дева, Белая Богиня, Госпожа Зимней Страны, Дева Сель. Я поспешно склонилась перед ней - ниже, чем когда-либо склонялась перед Лэном и другими богами. Лодка качнулась, дева сделала мне знак подняться и сесть перед ней.
- Почему ты покинула Лэна, Арабелла?..
Я вздохнула. Открыться ей - холодной, надменной, чистой и первозданный, как белый снег, ей, никогда не ведавшей ни любви, ни страсти, ни наслаждения, ни боли, никогда не знавшей переплетения душ и тел - было боязно, но необходимо, потому что я отныне должна принадлежать ей, подарить ей свою душу и тело, всю свою жизнь. Душу, тело и жизнь... все, что я дарила некогда Гаэнору... Имя, которое жгло мне язык как проклятие, произнести которое было для меня подобным смерти, - я произнесла это имя вслух перед богиней, я выплеснула его из себя, как море выплескивает на берег ракушку или янтарь:
- Гаэнор!..
Тонкие светлые брови девы чуть нахмурились. Легкая тонкая белая рука чуть коснулась моего плеча - и от этого прикосновения мне стало легче дышать, все пережитое показалось давно забытым и уже ничего не значащим прошлым. Я вздохнула еще раз, готовая к этой странной исповеди. И тогда Сель тихо приказала:
- Расскажи мне о Гаэноре. Расскажи мне все.
Дорога на Белые Острова
А я в дальней дороге,
Есть хочу, ноют ноги,
И кружит, опадая, листва.
Чем фатальней ошибки
И чем больше убытки,
Тем сильнее зовут Острова.
Что со мною такое?
Душу тянет к покою,
А покой - не удача в делах.
Труд, и отдых, и песни,
Всех соблазнов чудесней,
Я на Белых найду Островах.
Монастырь, что над морем,
Осеняет покоем,
Сестры белые вышли на брег.
Прочь, тоска и напасти!
Что за дивное счастье
Провести здесь отныне свой век!
Перед Богом склоняясь,
Всей душой отдаваясь
Лишь Ему, позабыть этот свет.
Имена, что на части
Рвали сердце, и страсти -
Всё уйдет по прошествии лет.
Божьей властью и силой
Я лицо твое, милый,
Вековому забвенью предам.
У нас разные боги,
Разошлись и дороги,
Я не Ева, а ты не Адам.
А пока я в дороге,
Дни печальны и строги,
Луч надежды на сердце едва.
Но чем яростней пытки
И чем реже улыбки,
Тем сильнее зовут Острова.