девять
когда сказаны все слова, написаны все письма,
когда вопросов не осталось, и встречи прекратились -
прощаются все обиды, кроме одной:
что ж ты, сука, меня не полюбил?
неужели трудно было
(м.кетро)
недавно я увидела фотографию многолетней давности, где ты в рваной окровавленной тельняшке целуешь в губы какую-то бабу со следами удавки на шее. крупный такой план, хорошая резкозть, стандартная композиция, закрытые глаза.
как неожиданный щелчок по носу, как разорвавшийся вчера снаряд времен великой и отечественной (хотя нет, не так драматично).
но я же помню, в тот хэллоуин мы еще не допели с тобой этот блюз.
как ты мог так подло со мной поступить, - думала я и ненавидела вас обоих почти минуту, пока вдруг не начала узнавать себя сначала в ее пальцах, потом в юбке, потом в форме ушей.
вот так я неожиданно приревновала тебя к самой себе, и узнала, что модель моей любимой домашней обуви называется "бабуни".
смущена)
когда вопросов не осталось, и встречи прекратились -
прощаются все обиды, кроме одной:
что ж ты, сука, меня не полюбил?
неужели трудно было
(м.кетро)
недавно я увидела фотографию многолетней давности, где ты в рваной окровавленной тельняшке целуешь в губы какую-то бабу со следами удавки на шее. крупный такой план, хорошая резкозть, стандартная композиция, закрытые глаза.
как неожиданный щелчок по носу, как разорвавшийся вчера снаряд времен великой и отечественной (хотя нет, не так драматично).
но я же помню, в тот хэллоуин мы еще не допели с тобой этот блюз.
как ты мог так подло со мной поступить, - думала я и ненавидела вас обоих почти минуту, пока вдруг не начала узнавать себя сначала в ее пальцах, потом в юбке, потом в форме ушей.
вот так я неожиданно приревновала тебя к самой себе, и узнала, что модель моей любимой домашней обуви называется "бабуни".
смущена)