Сальто морале
В соавторстве с olko_mol
Бывают иногда весною такие закаты, что просто свинство! Сумеречные дали придвигаются поближе и благоухают, и дилинькают по-птичьи, и заливаются мокреньким экстатическим кваканьем. Небеса полосаты, словно хвосты енотов, на них тёмно-синею тушью нарисованы верхушки деревьев, ещё почти безлиственные. А на деревьях сидят совы. И обязательно среди этих самых сов найдётся какая-нибудь свинья! И эта свинья, вполне себе очаровательная на вид, бесшумно перебирая лапами, подкрадется по самой ближайшей ветке вплотную и, свесившись, аки упырь полночный, прямо в ухо рявкнет: "Охохохо!". А потом, мастерски вытаращив глаза на полморды, станет невинно удивляться, чего это некоторые тут визжат, подпрыгивают и изъясняются исключительно инвективами.
"Ну и шут бы с ней, - думал Совёнок, - дура она, да и всё! Только вот свинья-то эта - я и есть... Вот оно в чём всё дело -то. Эх..." Совёнок зажмурился и отчётливо её увидел - всю её гнусную, лопоухую морду, исполненную меланхолического коварства.
- Тьфу! - Совёнок открыл глаза, но морда не исчезла, а только хрюкнула и зашевелила пятачком. И сам Совёнок тоже зашевелился, засеменил вкрадчиво, подбираясь к самому краю ветки, откуда удобней было кого-нибудь пугать.
Ветка, в свою очередь, оказалась высокоморальной и склонной к философствованию. Мерно раскачиваясь, она начала размышлять, этично ли пригревать на своей груди свинью, пусть даже и в виде хорошего знакомого. Совёнок же, принудительно качаясь, продолжал пялиться в полосатое небо. И нечувствительно впадал в транс.
И впал... То есть, пал. Морально и физически. Транс оказался не особенно уютным. Во-первых, колючим, во-вторых зафыркал и побежал. Прямо с Совёнком на спине. Свинья в совёнковской душе испугалась и тоже побежала, только в другую сторону. Она чесала во все лопатки, потрясённо виляя щетинистым задом и подрагивая хвостиком. Совёнку стало хорошо. Он заёрзал, устариваясь поудобнее на колючей спине. Поудобнее получалось только вверх тормашками, упёршись в колючки бесчувственными маховыми перьми. Лапы болтались в густеющих семерках, словно рога хмельного оленя,освобождённая от свинства душа радостно булькала в животе.
- Эх, хорошо... Как же мало нужно для счастья... Напугать свою свинью... И - блямс - готова новенькая, свеженькая, с иголочки, жизнь... - тряско раздумывал Совёнок, уносимый трансом в непроходимые заоблачные дебри.
- Хрю! - сказал транс.
Бывают иногда весною такие закаты, что просто свинство! Сумеречные дали придвигаются поближе и благоухают, и дилинькают по-птичьи, и заливаются мокреньким экстатическим кваканьем. Небеса полосаты, словно хвосты енотов, на них тёмно-синею тушью нарисованы верхушки деревьев, ещё почти безлиственные. А на деревьях сидят совы. И обязательно среди этих самых сов найдётся какая-нибудь свинья! И эта свинья, вполне себе очаровательная на вид, бесшумно перебирая лапами, подкрадется по самой ближайшей ветке вплотную и, свесившись, аки упырь полночный, прямо в ухо рявкнет: "Охохохо!". А потом, мастерски вытаращив глаза на полморды, станет невинно удивляться, чего это некоторые тут визжат, подпрыгивают и изъясняются исключительно инвективами.
"Ну и шут бы с ней, - думал Совёнок, - дура она, да и всё! Только вот свинья-то эта - я и есть... Вот оно в чём всё дело -то. Эх..." Совёнок зажмурился и отчётливо её увидел - всю её гнусную, лопоухую морду, исполненную меланхолического коварства.
- Тьфу! - Совёнок открыл глаза, но морда не исчезла, а только хрюкнула и зашевелила пятачком. И сам Совёнок тоже зашевелился, засеменил вкрадчиво, подбираясь к самому краю ветки, откуда удобней было кого-нибудь пугать.
Ветка, в свою очередь, оказалась высокоморальной и склонной к философствованию. Мерно раскачиваясь, она начала размышлять, этично ли пригревать на своей груди свинью, пусть даже и в виде хорошего знакомого. Совёнок же, принудительно качаясь, продолжал пялиться в полосатое небо. И нечувствительно впадал в транс.
И впал... То есть, пал. Морально и физически. Транс оказался не особенно уютным. Во-первых, колючим, во-вторых зафыркал и побежал. Прямо с Совёнком на спине. Свинья в совёнковской душе испугалась и тоже побежала, только в другую сторону. Она чесала во все лопатки, потрясённо виляя щетинистым задом и подрагивая хвостиком. Совёнку стало хорошо. Он заёрзал, устариваясь поудобнее на колючей спине. Поудобнее получалось только вверх тормашками, упёршись в колючки бесчувственными маховыми перьми. Лапы болтались в густеющих семерках, словно рога хмельного оленя,освобождённая от свинства душа радостно булькала в животе.
- Эх, хорошо... Как же мало нужно для счастья... Напугать свою свинью... И - блямс - готова новенькая, свеженькая, с иголочки, жизнь... - тряско раздумывал Совёнок, уносимый трансом в непроходимые заоблачные дебри.
- Хрю! - сказал транс.