Про ложки, Софичку и Петроград.
Позавчера в своём Петрограде умерла Софья Йосиповна (да-да, именно так), тётя Софа, Софичка. Когда я школьницей и чуть-чуть студенткой к ней приезжала, она играла мне и пела романсы, гуляла со мной ночами по петроградским задворкам. А в квартире у неё были клопы, представляете? Меня она привечала и всё мечтала уговорить моих родных отпустить меня к ней. Софичка была из тех, кто видел во мне задатки хирурга )))
У нас с ней были очень сложные родственные связи - она были правнучкой воспитанницы прабабушки моей бабушки. Воспитанницу, видимо, удачно выдали замуж, как, впрочем, и дочку. Софичкина мама вернулась с родителями из какой-то небольшой франкоязычной европейской страны аккурат накануне первой мировой, тогда мама и стала русский учить, и город для неё стал именно Петроградом.
Ещё у Софички были горжетка, шаль, летние перчатки, которые шила модистка, а также толстая простодушная домработница Олеся, непутёвая младшая сестра Лизынька, которую Софичка после смерти матери во время блокады "поднимала", и обожаемый сын Мулик, он же Павлуша.
Лизанька стала пианисткой с невнятной личной жизнью, а вот Софичка всю жизнь проработала хорошей операционной сестрой. Иногда она выходила замуж за пациентов, мужчины, впрочем, в её доме не держались. Даже рыбки-самцы дохли (аналогичная история, кстати, наблюдалась и с другой знакомой бабушки - у неё даже петухи не жили на даче).
Кроме рыбок, домашних животных у Софички не было: случись вдруг голод, ей бы не хотелось есть знакомых кошек.
Приезжала она к нам в последний раз 5 лет назад, радовалась родительскому дому и тому, как "Юличка (бабушка) тут устроилась", бодро скакала по городу, вот только на прощание сказала брату в присутствии его девушки, что "простота, конечно, приятно бодрит в юном возрасте, но потом уже хочется немного разнообразия и некоего присутствия чего-то осмысленного во взгляде обоже".
Они часто разговаривали с бабушкой по телефону, но вот последние два года связь прервалась, разве что на день рождения мы ей звонили.
А вчера позвонила внучка Софички. Из всей нашей семьи я одна оказалась у неё в завещании - сразу за родными, сыном старичка-поклонника и домработницей. Оставила мне чайные ложки. И приписала, что, стань я врачом, получила бы столовые!
У нас с ней были очень сложные родственные связи - она были правнучкой воспитанницы прабабушки моей бабушки. Воспитанницу, видимо, удачно выдали замуж, как, впрочем, и дочку. Софичкина мама вернулась с родителями из какой-то небольшой франкоязычной европейской страны аккурат накануне первой мировой, тогда мама и стала русский учить, и город для неё стал именно Петроградом.
Ещё у Софички были горжетка, шаль, летние перчатки, которые шила модистка, а также толстая простодушная домработница Олеся, непутёвая младшая сестра Лизынька, которую Софичка после смерти матери во время блокады "поднимала", и обожаемый сын Мулик, он же Павлуша.
Лизанька стала пианисткой с невнятной личной жизнью, а вот Софичка всю жизнь проработала хорошей операционной сестрой. Иногда она выходила замуж за пациентов, мужчины, впрочем, в её доме не держались. Даже рыбки-самцы дохли (аналогичная история, кстати, наблюдалась и с другой знакомой бабушки - у неё даже петухи не жили на даче).
Кроме рыбок, домашних животных у Софички не было: случись вдруг голод, ей бы не хотелось есть знакомых кошек.
Приезжала она к нам в последний раз 5 лет назад, радовалась родительскому дому и тому, как "Юличка (бабушка) тут устроилась", бодро скакала по городу, вот только на прощание сказала брату в присутствии его девушки, что "простота, конечно, приятно бодрит в юном возрасте, но потом уже хочется немного разнообразия и некоего присутствия чего-то осмысленного во взгляде обоже".
Они часто разговаривали с бабушкой по телефону, но вот последние два года связь прервалась, разве что на день рождения мы ей звонили.
А вчера позвонила внучка Софички. Из всей нашей семьи я одна оказалась у неё в завещании - сразу за родными, сыном старичка-поклонника и домработницей. Оставила мне чайные ложки. И приписала, что, стань я врачом, получила бы столовые!