ЖИЗНЬ КАК "ТЕАТР ДЛЯ СЕБЯ" - И ТЕРРОРИЗМ
Оригинал взят у ilyaray в ЖИЗНЬ КАК "ТЕАТР ДЛЯ СЕБЯ" - И ТЕРРОРИЗМ
Моя жизнь не есть «театр для себя». Я живу по правде, я утверждаю правду. Я вправду живу и вправду умираю.
Сегодня же весь мир - театр, причём театр социума. Сцену заполнила публика. Впрочем, превращение мира в театр, вероятно, сопутствует временам заката культуры, эпохам конца. И Иисус приходит в мир, в котором актёрствуют, с этой точки зрения и фарисеи для него -актёры. А я только что произнёс монолог о том, как ужасен этот мир-театр. Убийца-террорист в Тулузе преследовал вовсе не идейные цели. Для него было важно заснять на камеру весь этот кошмар, так сказать, показать себя, чтобы мы его «запомнили». Он сыграл роль террориста. Самая кошмарная деталь - что у него не хватило патронов, и он схватил за волосы девочку, пока перезаряжал хладнокровно пистолет. И смерть девочки, и его собственная смерть - есть всего лишь нечто условное, деталь киноленты. Чем менее серьёзно будут относиться люди к собственной жизни - тем больше опасность того, что они вообще перестреляют, передушат друг друга.
И тут я вспомнил этих жутких баб у Бредбери (451 градус по Фаренгейту), которые собрались у телевизоров и болтают. Одна из них - жена героя и предаст его. Фантазия Бредбери уже осуществилась - люди живут на самой поверхности жизни. Если взять метафору моря, то есть существа, живущие на огромной глубине, и они не могут подняться к поверхности (внутренне давление их разорвёт), я всегда ощущал себя такой глубоководной рыбой, есть существа, которые могут и вынырнуть из воды, и снова уйти в глубину. А эти - в слое пены, среди лопающихся воздушных пузырьков. И наша сегодняшняя жизнь - это такая пена. Эти бабы уткнулись в телевизор, они не здесь, они и не там, они именно что полуприсутствуют в мире, Главное для них - чтобы их видели, когда они болтают, чтобы на них «обратили внимание». А интерактивное телевидение позволяет им сыграть эпизодическую роль, сказать фразу в сериале. Вот как здорово устроен мир для всех, желающих «засветиться». Думаю, что и мы пойдём по этому пути. Создадим «открытое телевидение», да ещё будем брать деньги за минуту твоего присутствия на экране. Можно ли на этих людей полагаться? Думаю, что они предатели по самой своей сути. И это совершенно бытовое, обыденное предательство - не бросается в глаза, как акт террориста. Но по сути - оно ещё страшнее. Самое же парадоксальное: эти бабы у Бредбери - живут в мире, где сжигают книги, а сегодняшние, ничем принципиально от них не отличающиеся - может быть, читали роман Бредбери! Прочитали. Ну и что?
Цивилизация, которая даёт человеку некоторые удобства, но отнимает у него его единственность. Может быть, единственность и есть та самая «душа», которую чёрт хотел забрать? А вместе с единственностью и реальность исчезает. Реальность там, где есть моя единственность - тогда и всё сущее предстаёт в свете этой минуты, этого моего единственного места, где никто ничего за меня и вместо меня сделать не может. Я вчера сказал Асе, что всё очень просто, когда ты делаешь то, чего не сделать не можешь. Обнимаю тебя, когда хочу обнять, встаю ночью, чтобы записать мысль, иначе забудется. Первое я делаю потому, что хочу, второе - потому, что должен. Но и то, и другое - не сделать нельзя. Вот всё время твердят «быть здесь и сейчас». Но точнее было бы: быть собой - в этой ситуации. Здесь-сейчас - параметры ситуации, но нужна и полнота моего присутствия в ней, причём присутствия осмысленного, присутствия в котором есть усилие воплощающегося духа.
Моя жизнь не есть «театр для себя». Я живу по правде, я утверждаю правду. Я вправду живу и вправду умираю.
Сегодня же весь мир - театр, причём театр социума. Сцену заполнила публика. Впрочем, превращение мира в театр, вероятно, сопутствует временам заката культуры, эпохам конца. И Иисус приходит в мир, в котором актёрствуют, с этой точки зрения и фарисеи для него -актёры. А я только что произнёс монолог о том, как ужасен этот мир-театр. Убийца-террорист в Тулузе преследовал вовсе не идейные цели. Для него было важно заснять на камеру весь этот кошмар, так сказать, показать себя, чтобы мы его «запомнили». Он сыграл роль террориста. Самая кошмарная деталь - что у него не хватило патронов, и он схватил за волосы девочку, пока перезаряжал хладнокровно пистолет. И смерть девочки, и его собственная смерть - есть всего лишь нечто условное, деталь киноленты. Чем менее серьёзно будут относиться люди к собственной жизни - тем больше опасность того, что они вообще перестреляют, передушат друг друга.
И тут я вспомнил этих жутких баб у Бредбери (451 градус по Фаренгейту), которые собрались у телевизоров и болтают. Одна из них - жена героя и предаст его. Фантазия Бредбери уже осуществилась - люди живут на самой поверхности жизни. Если взять метафору моря, то есть существа, живущие на огромной глубине, и они не могут подняться к поверхности (внутренне давление их разорвёт), я всегда ощущал себя такой глубоководной рыбой, есть существа, которые могут и вынырнуть из воды, и снова уйти в глубину. А эти - в слое пены, среди лопающихся воздушных пузырьков. И наша сегодняшняя жизнь - это такая пена. Эти бабы уткнулись в телевизор, они не здесь, они и не там, они именно что полуприсутствуют в мире, Главное для них - чтобы их видели, когда они болтают, чтобы на них «обратили внимание». А интерактивное телевидение позволяет им сыграть эпизодическую роль, сказать фразу в сериале. Вот как здорово устроен мир для всех, желающих «засветиться». Думаю, что и мы пойдём по этому пути. Создадим «открытое телевидение», да ещё будем брать деньги за минуту твоего присутствия на экране. Можно ли на этих людей полагаться? Думаю, что они предатели по самой своей сути. И это совершенно бытовое, обыденное предательство - не бросается в глаза, как акт террориста. Но по сути - оно ещё страшнее. Самое же парадоксальное: эти бабы у Бредбери - живут в мире, где сжигают книги, а сегодняшние, ничем принципиально от них не отличающиеся - может быть, читали роман Бредбери! Прочитали. Ну и что?
Цивилизация, которая даёт человеку некоторые удобства, но отнимает у него его единственность. Может быть, единственность и есть та самая «душа», которую чёрт хотел забрать? А вместе с единственностью и реальность исчезает. Реальность там, где есть моя единственность - тогда и всё сущее предстаёт в свете этой минуты, этого моего единственного места, где никто ничего за меня и вместо меня сделать не может. Я вчера сказал Асе, что всё очень просто, когда ты делаешь то, чего не сделать не можешь. Обнимаю тебя, когда хочу обнять, встаю ночью, чтобы записать мысль, иначе забудется. Первое я делаю потому, что хочу, второе - потому, что должен. Но и то, и другое - не сделать нельзя. Вот всё время твердят «быть здесь и сейчас». Но точнее было бы: быть собой - в этой ситуации. Здесь-сейчас - параметры ситуации, но нужна и полнота моего присутствия в ней, причём присутствия осмысленного, присутствия в котором есть усилие воплощающегося духа.