Том Йорк берёт интервью у Бенедикта Камбербэтча
Журнал "Интервью", ноябрьский выпуск
Даже не верится, что прошло всего семь лет с тех пор, как Бенедикт Камбербэтч впервые надел дирстокер Шерлока Холмса. Роль язвительного и не желающего считаться с социальными условностями детектива из сериала ВВС послужила катализатором его голливудской карьеры. За последующие годы лондонский актёр, превратившийся в объект поклонения одержимых фанаток, дорос до звёздных ролей в знаменитых франшизах, параллельно появляясь на театральной сцене, в различных телепроектах и в кино. Его внушительность и достоинство в сочетании со скромностью и самокритичностью непревзойдённо работают в фантастических мирах: Хан в "Стар Треке", дракон Смауг и Некромант в "Хоббите", доктор Стивен Стрэндж (роль, к которой он вернётся в следующем году в "Мстителях"). С тем же мастерством Камбербэтч перевоплощается и в реальных земных гениев: в "Пятой власти" он с большой эмпатией нарисовал образ основателя WikiLeaks Джулиана Ассанжа; его роль Алана Тьюринга в "Игре в имитацию" получила номинации на Золотой глобус и Оскар; в следующем году он появится в роли Томаса Эдисона в "Войне токов".
Сейчас Камбербэтч, которому исполнился 41 год, считается одним из самых выдающихся и плодотворных актёров своего поколения. Безусловно, в нём есть жилка серьёзности, и это ещё слабо сказано. Однако его друг Том Йорк, рок-музыкант легендарной группы Radiohead, намерен доказать, что все мужчины, независимо от того, на чём они сосредоточены, вмещают в себя множество самых разных черт.
Том Йорк: Я не собираюсь придерживаться какой-либо хронологии. Я задаю вопросы в случайном порядке, в стиле "Только семнадцать" [британский журнал для подростков, больше не издаётся]. И начать я хочу с того года, когда ты преподавал в монастыре в Дарджилинге, тебе тогда было 19. Можешь рассказать об этом опыте?
Бенедикт Камбербэтч: Это была тибетская община в изгнании, недалеко от Дарджилинга, на самой границе. Маленький городок в горах. Я был одним из пяти преподавателей, которые прошли курс обучения. Это было совершенно необычное переживание, обособленное от остального моего жизненного опыта.
И долго ты там пробыл?
Пять месяцев. До этого я полгода работал где придётся, чтобы собрать денег на авиабилеты и оплату курса. Тебе не платят за преподавание; платой служит полученный опыт. Живёшь в окружении монахов, включаешься в их жизнь. Это был маленький монастырь, и верхний этаж служил храмом. Я жил на нижнем этаже, там было довольно сыро и ползали огромные пауки. Полагаю, это был самый конец сезона дождей; точно не помню, но было холодно. И поскольку это была высокогорная местность, открываешь окно, и облака, похожие на сухой лёд, накатывают прямо тебе на стол. Природа была повсюду; это было ошеломительно прекрасно, так же, как и дух, природа, философия и образ жизни этих монахов.
Похоже, ты просто впитывал этот дух, находясь там. Тебе не было нужды учиться этому.
Именно так, это просто просочилось мне под кожу. Сами личности монахов учат большему, чем любые уроки.
Это и есть наилучшее обучение, так ведь?
Конечно. В результате я сгорал от любопытства: что, чёрт побери, они там распевают, зачем они вообще всё это делают, и как бы мне это тоже попробовать. Мне хотелось поглубже погрузиться в этот мир, и после курса я вместе с ещё одним преподавателем остался на двухнедельный семинар.
И ты в 19 лет подписался на то, чтобы сидеть на подушке - сколько часов в день?
Много. И на то, чтобы спать только четыре часа и питаться чем-то вроде каши, плюс иногда немного тушёнки. Это был интенсивный курс. Мы жили с монахами - бог мой, какая у них была дисциплина. Это было откровением. Все эти истории и притчи, приёмы, с помощью которых можно направлять своё внимание, медитации и практики, позволяющие начать путь к просветлению. Это было чем-то похоже на культ; и мы, люди западного склада, слегка нервничали и порой украдкой обменивались встревоженными взглядами. Человек, который за нами приглядывал, видел, что мы по-настоящему увлечены идеей, но также замечал, что для нас это было просто чересчур. Нам надлежало в полном смысле усмирить свои беспокойные умы. Но это был шанс начать что-то новое. Я так благодарен за этот опыт.
Трудно представить, что парни в 19 лет могли на такое подписаться! Окажись я на вашем месте, наверняка бы очень скоро сбежал, чтобы найти что-нибудь выпить и покурить. И всё же я тебе немного завидую: этот опыт, по всей видимости, направил твою жизнь по другому руслу.
Да, он очень много значил. Невозможно переоценить щедрость нашего учителя. Он говорил: "Не будь к себе слишком строг. Ты собираешься поступить в университет на севере Англии. Тебе нужно набираться жизненного опыта и весело проводить время, а не судить себя. Не стоит жить с чувством вины и сожаления".
Вот если бы мне кто-нибудь сказал это в мои 19 лет [смеётся].
А чем ты занимался в этом возрасте? Искал что-нибудь?
После школы я взял год перерыва, нашёл какую-то дрянную работу, лишь бы хватало денег на пробные записи, которые я рассылал. Потом мне это надоело, я пошёл в колледж искусств, и это перевернуло мою жизнь. Я был в эйфории, мне просто крышу снесло, когда я попал в общество творческих людей и почувствовал себя одним из них. Правда, позже амбиции и одержимость подорвали мои силы, и в то время мне очень не помешало бы, чтобы кто-нибудь усадил меня и открыл мне глаза на то, что во мне есть и что-то ещё.
Ага, меня потом тоже качнуло в другую сторону. Не то чтобы это было явным бунтом, просто я стал завсегдатаем вечеринок, и у меня случился серьёзный срыв, здоровье пострадало. Я просто переусердствовал. Человек, в которого я тогда превратился, словно и не имел ничего общего с тем предыдущим опытом. Это был ощутимый регресс.
Интересно, тебе случалось когда-нибудь брать длинную паузу, ты не пытался свернуть с привычной траектории? Тебе никогда не хотелось соскочить с поезда? Я почему спрашиваю - сам-то я всегда шёл в своей колее и никогда не видел других путей. Мне это даже в голову не приходило до того дня, когда я чуть концы не отдал. Это была полная катастрофа, и мне пришлось тогда остановиться - на очень долгое время. Вот тогда-то я и начал учиться медитировать. И когда я наконец действительно уселся, когда обнаружил себя сидящим на подушке, мне показалось, будто кто-то засунул радио мне в голову и включил его на полную громкость. Я подумал: "Боже мой!"
Это звучит так громко, когда перестаёшь прислушиваться. Потому что ты всё время находишься в этом потоке, выхватывая из него что-нибудь самое громкое или самое негативное.
Как только я усаживался в студии и начинал работать, голоса начинали твердить мне: "У тебя ничего не получится, у тебя ничего не получится", так что мне пришлось остановиться. Пришлось разбираться с этим.
Ну, в этом смысле у меня точно случались перерывы. Меня просто поражает, через что тебе приходится проходить: непрестанные требования звукозаписывающих кампаний, вот это всё. Думаю, у меня во многих отношениях более спокойный путь. Это то, над чем мне приходится работать: выделять что-то действительно важное, чтобы беречь энергию, не беспокоясь, что об этом подумают другие. Ведь на самом деле ничто не готовит тебя ко всему этому...
Но ведь твои родители занимались тем же самым делом.
И это очень сильно помогло, несмотря на то, что их опыт был совсем другим. Я не был типичным актёрским отпрыском, не ездил с ними на гастроли, не был погружён в этот круговорот. Но я заглянул в их мир, поэтому знал, во что ввязываюсь, в какой-то мере. И они постоянно дают мне ощущение твёрдой почвы под ногами. Моя огромная мотивация в жизни - сделать так, чтобы они могли мной гордиться. Но даже это должно остановиться в какой-то момент.
У тебя скоро выходит фильм "Война токов" о битве между Вестингаузом и Теслой*. Эд О'Брайен из нашей группы несколько лет назад прочитал об этом книгу и просто бредил этой историей.
*Видимо, имеется в виду борьба между Эдисоном и Теслой или между Вестингаузом и Эдисоном.
Это история об удивительных людях, о том, как их эго помешало им добиться взаимопонимания, и возможность сотрудничества была упущена.
Если бы Тесла тогда победил, мы бы сейчас жили в другом мире.
Но в Нью-Йорке он был аутсайдером. Люди не понимали его сербский акцент. А его манера вещать как пророк только усугубляла ситуацию. Он говорил о вещах, которые сформулировал у себя в голове, но у него не было моделей для их демонстрации: чего стоит одна только беспроводная передача энергии, не говоря уже о средствах коммуникации. Как и все провидцы, он осмелился выйти за ограниченные пределы существующего порядка вещей. Ужасный урок истории состоит в том, что мы слишком часто игнорируем таких людей только потому, что они иностранцы или не похожи на нас.
Но ведь кое-что из этого ему удалось осуществить?
Его работа до сих пор оказывает огромное влияние на то, как мы живём, даже если я забуду все его открытия до единого [оба смеются]. Он, без сомнения, самый экстраординарный персонаж, а Вестингауз - самый человечный из них, в то время как Эдисон - самый проблемный. И все эти трое мужчин стремятся понять электрический ток и контролировать его: Эдисон всё патентует; Вестингауз старается завязать дружбу и вывести свою систему на массовый рынок; Тесла работает на Эдисона; Эдисон не считается с мнением Теслы, обращается к Вестингаузу и устанавливает с ним отношения; Тесла предоставляет Вестингаузу свои патенты. Это потрясающе. Из этого могла бы выйти настоящая трагедия.
Ладно, время глупых вопросов. Как в "Только семнадцать". Тебе легко говорить "нет"?
Нет.
[Смеётся] Ты хорошо водишь машину?
Думаю, очень хорошо. Вероятно, причина агрессии на дорогах - как и гнева вообще - это какой-то комплекс превосходства, которому, видит бог, автомобили как-то способствуют.
Лучше всего слушать музыку в машине.
Согласен. Я впервые слушал твой альбом A Moon Shaped Pool, когда ехал по твоему родному графству.
Минутка рекламы!
Минутка рекламы. Это было великолепно. Отличный способ услышать это в первый раз.
Это однозначно было написано для машины. Ладно, ещё вопрос: ты легко доверяешь людям?
Да.
Тебе приходится, верно?
Иногда доверяешь, иногда нет. Бывает, во время беседы с журналистом - когда приходится говорить о вещах, которые тебе и в голову не пришло бы обсуждать даже с близкими друзьями - ты в конце концов говоришь о чём-то сокровенном, не думая, в каком контексте это может быть подано. И дело даже не в личных качествах самих журналистов: у них есть редакторы, у их изданий есть свои политические пристрастия, и это в основном означает, что они собираются вставить твои слова в статью, которая уже написана. Так что нужно очень осторожно подбирать слова. Я всё ещё нахожу это трудным, это вам скажет любой человек, который имеет дело с прессой. Вот почему так приятно на этот раз побеседовать с другом. Но иногда за кофе и дружескими улыбками я вдруг начинаю говорить, не думая о том, как это будет прочитано.
Ну, я остановлю тебя, если увижу, что ты роешь себе яму, хорошо?
Спасибо, так и сделай.
Ты можешь импульсивно совершать дурацкие поступки?
Импульсивные дурацкие поступки - это не то, в чём я могу уверенно признаться.
Ты избегаешь неприятностей или смело ввязываешься в них?
Думаю, некоторые вещи вызывают у меня очень сильную эмоциональную реакцию, и порой я высказывался опрометчиво. Чрезмерная эмоциональность затуманивает способность судить здраво.
Это касается того, что ты говоришь людям?
Были ситуации, когда эхо сказанного мной разносилось гораздо дальше того, что можно считать нормальным. Мне бы очень хотелось, чтобы за меня говорила работа. Наше положение таково, что люди задают нам самые разные вопросы, и не только о работе; они хотят знать больше. И разговор может зайти в области, где мне было бы лучше держать язык за зубами, будь то вещи, связанные с моей личной жизнью или слишком категоричное мнение о том, что происходит в мире. Думаю, лучшее, что можно сделать - я узнал это от людей много мудрее меня - это спокойно делать очень хорошую работу за закрытыми дверями.
Каждый раз, когда ты занимаешь какую-либо моральную позицию, попадаешь под огонь.
Есть и другие люди, которые готовы кричать с трибун и не боятся, что их за это осудят, и они делают чертовски много хорошего - того, что реально меняет жизнь здесь и сейчас. Так что думаю, иногда это необходимо для восстановления баланса.
Мне кажется, что бы ты ни выбрал, вряд ли ты очутишься в положении, которое может повредить твоим возможностям делать всё остальное. Сам-то я оказывался в таком положении слишком часто.
Я не назову себя знатоком лишь потому, что играл знатоков. Я знаю очень мало об очень немногом. Но очень трудно не оказаться вовлечённым в обсуждение чего-то, особенно если это связано с работой.
Если вернуться к работе: у тебя когда-нибудь бывало так, что ты брался за роль, а потом в какой-то момент вдруг чувствовал "нет, это мне не по силам" и хотел отказаться?
Много раз. Но если не ошибаешься, то никогда не сможешь стать лучше. Это не было полным провалом, те постановки, просто многое было как-то не так. Одна из первых ролей, которую я сыграл на сцене, была в блестящей пьесе с блестящим актёрским составом под руководством блестящего режиссёра, но я просто никак не мог прочувствовать персонажа. Я старался изо всех сил и всё равно ощущал натяжку.
Только на репетициях или когда начались представления?
Когда начались представления. Я чувствовал себя потерянным. Это был "Носорог" - я могу назвать спектакль, потому что уже говорил об этом. Отчасти это произошло из-за того, что моя голова была занята не тем, чем надо, и это был вопрос дисциплины. Думаю, я был просто не готов к этому. Думаю, мне тогда ещё не хватало мастерства, чтобы сыграть это как надо. Это очень трудная пьеса, это необычайно трудная роль, и я никогда не чувствовал, что у меня всё получилось. И близко нет. В какой-то мере то же можно сказать и о "Гамлете". Но это не связано с постановкой или чем-то ещё - самой большой сложностью было делать это каждый вечер, день за днём.
Тогда мы и встретились! Помню, как зашёл к тебе в гримёрку, а у тебя сел голос после четырёх недель ежедневных представлений плюс утренники, верно?
По восемь представлений в неделю.
Ты играл эту невероятно эмоциональную вещь, выкладываясь по полной снова и снова, вставал по утрам, бегал, а потом опять выходил на сцену. Я бы на твоём месте просто с ума сошёл.
[Смеётся] Нет, не сошёл бы - подготовка даёт навыки, позволяющие через это пройти. В постановке такого масштаба, в настолько большом театре, приходится прилагать все усилия, чтобы полностью сохранять свой голос с первого показа. Всё, что я делал - подтягивания и отжимания - помогало поддерживать физическую форму. "Гамлет" как спектакль представляет собой трёхчасовую кардиотренировку, не говоря уже о психической, душераздирающей стороне.
Я был очень впечатлён. Я увидел в тебе человека, который посвятил себя работе, а я ещё жалуюсь на свои дедлайны. У меня есть ещё два-три вопроса в стиле "Только семнадцать". У тебя есть домашние тапки?
Да, даже слишком много.
У тебя есть очки для чтения?
Нет, у меня близорукость. Мне нужны очки для просмотра фильмов или концертов. Это не хипстерская примочка: у меня и правда плохое зрение. Самое смешное, что я сделал тест на подборку контактных линз, но не нашёл полдня, чтобы сходить за ними к окулисту.
Ты расхаживаешь по дому, бормоча под нос свои реплики?
Чёрт, да.
Моя девушка тоже так делает.
На самом деле это единственный способ, разве что у тебя есть ещё кто-нибудь, готовый подавать тебе реплики по ходу всего действия.
Идёшь по дому и тут слышишь это бормотание. И ты такой: "Что ещё за чёрт? А, она повторяет слова!" [смеётся] Это похоже на приступ глоссолалии.
А она говорит реплики за других людей? Мой отец так делал. Это так странно, слышать, как твой папа разговаривает сам с собой.
Ага. А ты репетируешь смех или плач? Представляю, такой Бенедикт в ванной: "Ха-ха-ха-ха!"
Я, пожалуй, плакал в туалете. Вообще-то я стараюсь дома ничего такого не делать, поскольку у меня там есть люди, которых смутили бы такие странные немотивированные перепады настроения их папы. Думаю, важно иметь возможность заниматься такого рода вещами в каком-то уединённом месте. Речь идет о поиске триггеров, и нужно очень стараться найти это в своих персонажах и их истории, а не в собственной жизни, потому что это может выйти из-под контроля. Смех и плач действительно похожи в том, что происходит с твоим телом. Это очень похожий процесс в диафрагме. Ты, как музыкант, должен время от времени распевать гаммы и делать разминки для голоса.
У тебя хороший контакт с собственным эго? Ну знаешь, эта часть тебя, которая даёт тебе то, в чём ты нуждаешься, чтобы ты мог делать то, что должен, но в то же время может взять на себя контроль, если ты будешь неосторожен.
Хорошо сказано! И, да, думаю, я нашёл этот баланс. Но у меня есть свои подводные камни. Это моя эмоциональная реакция на вещи, которые на самом деле не имеют отношения ко мне. Они касаются других людей.
Ты приносишь работу домой?
Когда я переступаю порог своего дома, то переключаюсь на домашний режим, в противном случае работа поглотила бы меня, в ущерб тем, кто меня любит. Да и в ущерб самой работе.
А как насчёт театра, есть планы?
Планы в разработке, в недалёком будущем, но не в этом году.
Ты пишешь? У меня такое чувство, что пишешь, но никому не показываешь.
И ты абсолютно прав. Но не думаю, что из этого может выйти сценарий или роман. Так, спорадические заметки.
А что ты сам о них думаешь?
Они довольно слабые. Часто я думаю, для кого это вообще написано? Иногда это просто мои впечатления о прошедшем дне или о каких-то событиях, а иногда что-нибудь сочиняю. Или записываю то, что хочу сохранить в памяти. А порой я даже пытаюсь писать на самом ужасном французском!
Ты знаешь французский?
Не то чтобы знаю, но очень хочу. Моя мечта - видеть сны на французском. Итальянский и французский - вот два языка, которые я хотел бы знать. Кстати, никак не могу вспомнить, как будет "Целую" по-итальянски?
Baci, baci.
Бачи-бачи.
Бачи-Камбербачи!
Да, очень в духе "Только семнадцать". Пожалуйста, вычеркни это.
А представь, мы так и закончим?
Даже не верится, что прошло всего семь лет с тех пор, как Бенедикт Камбербэтч впервые надел дирстокер Шерлока Холмса. Роль язвительного и не желающего считаться с социальными условностями детектива из сериала ВВС послужила катализатором его голливудской карьеры. За последующие годы лондонский актёр, превратившийся в объект поклонения одержимых фанаток, дорос до звёздных ролей в знаменитых франшизах, параллельно появляясь на театральной сцене, в различных телепроектах и в кино. Его внушительность и достоинство в сочетании со скромностью и самокритичностью непревзойдённо работают в фантастических мирах: Хан в "Стар Треке", дракон Смауг и Некромант в "Хоббите", доктор Стивен Стрэндж (роль, к которой он вернётся в следующем году в "Мстителях"). С тем же мастерством Камбербэтч перевоплощается и в реальных земных гениев: в "Пятой власти" он с большой эмпатией нарисовал образ основателя WikiLeaks Джулиана Ассанжа; его роль Алана Тьюринга в "Игре в имитацию" получила номинации на Золотой глобус и Оскар; в следующем году он появится в роли Томаса Эдисона в "Войне токов".
Сейчас Камбербэтч, которому исполнился 41 год, считается одним из самых выдающихся и плодотворных актёров своего поколения. Безусловно, в нём есть жилка серьёзности, и это ещё слабо сказано. Однако его друг Том Йорк, рок-музыкант легендарной группы Radiohead, намерен доказать, что все мужчины, независимо от того, на чём они сосредоточены, вмещают в себя множество самых разных черт.
Том Йорк: Я не собираюсь придерживаться какой-либо хронологии. Я задаю вопросы в случайном порядке, в стиле "Только семнадцать" [британский журнал для подростков, больше не издаётся]. И начать я хочу с того года, когда ты преподавал в монастыре в Дарджилинге, тебе тогда было 19. Можешь рассказать об этом опыте?
Бенедикт Камбербэтч: Это была тибетская община в изгнании, недалеко от Дарджилинга, на самой границе. Маленький городок в горах. Я был одним из пяти преподавателей, которые прошли курс обучения. Это было совершенно необычное переживание, обособленное от остального моего жизненного опыта.
И долго ты там пробыл?
Пять месяцев. До этого я полгода работал где придётся, чтобы собрать денег на авиабилеты и оплату курса. Тебе не платят за преподавание; платой служит полученный опыт. Живёшь в окружении монахов, включаешься в их жизнь. Это был маленький монастырь, и верхний этаж служил храмом. Я жил на нижнем этаже, там было довольно сыро и ползали огромные пауки. Полагаю, это был самый конец сезона дождей; точно не помню, но было холодно. И поскольку это была высокогорная местность, открываешь окно, и облака, похожие на сухой лёд, накатывают прямо тебе на стол. Природа была повсюду; это было ошеломительно прекрасно, так же, как и дух, природа, философия и образ жизни этих монахов.
Похоже, ты просто впитывал этот дух, находясь там. Тебе не было нужды учиться этому.
Именно так, это просто просочилось мне под кожу. Сами личности монахов учат большему, чем любые уроки.
Это и есть наилучшее обучение, так ведь?
Конечно. В результате я сгорал от любопытства: что, чёрт побери, они там распевают, зачем они вообще всё это делают, и как бы мне это тоже попробовать. Мне хотелось поглубже погрузиться в этот мир, и после курса я вместе с ещё одним преподавателем остался на двухнедельный семинар.
И ты в 19 лет подписался на то, чтобы сидеть на подушке - сколько часов в день?
Много. И на то, чтобы спать только четыре часа и питаться чем-то вроде каши, плюс иногда немного тушёнки. Это был интенсивный курс. Мы жили с монахами - бог мой, какая у них была дисциплина. Это было откровением. Все эти истории и притчи, приёмы, с помощью которых можно направлять своё внимание, медитации и практики, позволяющие начать путь к просветлению. Это было чем-то похоже на культ; и мы, люди западного склада, слегка нервничали и порой украдкой обменивались встревоженными взглядами. Человек, который за нами приглядывал, видел, что мы по-настоящему увлечены идеей, но также замечал, что для нас это было просто чересчур. Нам надлежало в полном смысле усмирить свои беспокойные умы. Но это был шанс начать что-то новое. Я так благодарен за этот опыт.
Трудно представить, что парни в 19 лет могли на такое подписаться! Окажись я на вашем месте, наверняка бы очень скоро сбежал, чтобы найти что-нибудь выпить и покурить. И всё же я тебе немного завидую: этот опыт, по всей видимости, направил твою жизнь по другому руслу.
Да, он очень много значил. Невозможно переоценить щедрость нашего учителя. Он говорил: "Не будь к себе слишком строг. Ты собираешься поступить в университет на севере Англии. Тебе нужно набираться жизненного опыта и весело проводить время, а не судить себя. Не стоит жить с чувством вины и сожаления".
Вот если бы мне кто-нибудь сказал это в мои 19 лет [смеётся].
А чем ты занимался в этом возрасте? Искал что-нибудь?
После школы я взял год перерыва, нашёл какую-то дрянную работу, лишь бы хватало денег на пробные записи, которые я рассылал. Потом мне это надоело, я пошёл в колледж искусств, и это перевернуло мою жизнь. Я был в эйфории, мне просто крышу снесло, когда я попал в общество творческих людей и почувствовал себя одним из них. Правда, позже амбиции и одержимость подорвали мои силы, и в то время мне очень не помешало бы, чтобы кто-нибудь усадил меня и открыл мне глаза на то, что во мне есть и что-то ещё.
Ага, меня потом тоже качнуло в другую сторону. Не то чтобы это было явным бунтом, просто я стал завсегдатаем вечеринок, и у меня случился серьёзный срыв, здоровье пострадало. Я просто переусердствовал. Человек, в которого я тогда превратился, словно и не имел ничего общего с тем предыдущим опытом. Это был ощутимый регресс.
Интересно, тебе случалось когда-нибудь брать длинную паузу, ты не пытался свернуть с привычной траектории? Тебе никогда не хотелось соскочить с поезда? Я почему спрашиваю - сам-то я всегда шёл в своей колее и никогда не видел других путей. Мне это даже в голову не приходило до того дня, когда я чуть концы не отдал. Это была полная катастрофа, и мне пришлось тогда остановиться - на очень долгое время. Вот тогда-то я и начал учиться медитировать. И когда я наконец действительно уселся, когда обнаружил себя сидящим на подушке, мне показалось, будто кто-то засунул радио мне в голову и включил его на полную громкость. Я подумал: "Боже мой!"
Это звучит так громко, когда перестаёшь прислушиваться. Потому что ты всё время находишься в этом потоке, выхватывая из него что-нибудь самое громкое или самое негативное.
Как только я усаживался в студии и начинал работать, голоса начинали твердить мне: "У тебя ничего не получится, у тебя ничего не получится", так что мне пришлось остановиться. Пришлось разбираться с этим.
Ну, в этом смысле у меня точно случались перерывы. Меня просто поражает, через что тебе приходится проходить: непрестанные требования звукозаписывающих кампаний, вот это всё. Думаю, у меня во многих отношениях более спокойный путь. Это то, над чем мне приходится работать: выделять что-то действительно важное, чтобы беречь энергию, не беспокоясь, что об этом подумают другие. Ведь на самом деле ничто не готовит тебя ко всему этому...
Но ведь твои родители занимались тем же самым делом.
И это очень сильно помогло, несмотря на то, что их опыт был совсем другим. Я не был типичным актёрским отпрыском, не ездил с ними на гастроли, не был погружён в этот круговорот. Но я заглянул в их мир, поэтому знал, во что ввязываюсь, в какой-то мере. И они постоянно дают мне ощущение твёрдой почвы под ногами. Моя огромная мотивация в жизни - сделать так, чтобы они могли мной гордиться. Но даже это должно остановиться в какой-то момент.
У тебя скоро выходит фильм "Война токов" о битве между Вестингаузом и Теслой*. Эд О'Брайен из нашей группы несколько лет назад прочитал об этом книгу и просто бредил этой историей.
*Видимо, имеется в виду борьба между Эдисоном и Теслой или между Вестингаузом и Эдисоном.
Это история об удивительных людях, о том, как их эго помешало им добиться взаимопонимания, и возможность сотрудничества была упущена.
Если бы Тесла тогда победил, мы бы сейчас жили в другом мире.
Но в Нью-Йорке он был аутсайдером. Люди не понимали его сербский акцент. А его манера вещать как пророк только усугубляла ситуацию. Он говорил о вещах, которые сформулировал у себя в голове, но у него не было моделей для их демонстрации: чего стоит одна только беспроводная передача энергии, не говоря уже о средствах коммуникации. Как и все провидцы, он осмелился выйти за ограниченные пределы существующего порядка вещей. Ужасный урок истории состоит в том, что мы слишком часто игнорируем таких людей только потому, что они иностранцы или не похожи на нас.
Но ведь кое-что из этого ему удалось осуществить?
Его работа до сих пор оказывает огромное влияние на то, как мы живём, даже если я забуду все его открытия до единого [оба смеются]. Он, без сомнения, самый экстраординарный персонаж, а Вестингауз - самый человечный из них, в то время как Эдисон - самый проблемный. И все эти трое мужчин стремятся понять электрический ток и контролировать его: Эдисон всё патентует; Вестингауз старается завязать дружбу и вывести свою систему на массовый рынок; Тесла работает на Эдисона; Эдисон не считается с мнением Теслы, обращается к Вестингаузу и устанавливает с ним отношения; Тесла предоставляет Вестингаузу свои патенты. Это потрясающе. Из этого могла бы выйти настоящая трагедия.
Ладно, время глупых вопросов. Как в "Только семнадцать". Тебе легко говорить "нет"?
Нет.
[Смеётся] Ты хорошо водишь машину?
Думаю, очень хорошо. Вероятно, причина агрессии на дорогах - как и гнева вообще - это какой-то комплекс превосходства, которому, видит бог, автомобили как-то способствуют.
Лучше всего слушать музыку в машине.
Согласен. Я впервые слушал твой альбом A Moon Shaped Pool, когда ехал по твоему родному графству.
Минутка рекламы!
Минутка рекламы. Это было великолепно. Отличный способ услышать это в первый раз.
Это однозначно было написано для машины. Ладно, ещё вопрос: ты легко доверяешь людям?
Да.
Тебе приходится, верно?
Иногда доверяешь, иногда нет. Бывает, во время беседы с журналистом - когда приходится говорить о вещах, которые тебе и в голову не пришло бы обсуждать даже с близкими друзьями - ты в конце концов говоришь о чём-то сокровенном, не думая, в каком контексте это может быть подано. И дело даже не в личных качествах самих журналистов: у них есть редакторы, у их изданий есть свои политические пристрастия, и это в основном означает, что они собираются вставить твои слова в статью, которая уже написана. Так что нужно очень осторожно подбирать слова. Я всё ещё нахожу это трудным, это вам скажет любой человек, который имеет дело с прессой. Вот почему так приятно на этот раз побеседовать с другом. Но иногда за кофе и дружескими улыбками я вдруг начинаю говорить, не думая о том, как это будет прочитано.
Ну, я остановлю тебя, если увижу, что ты роешь себе яму, хорошо?
Спасибо, так и сделай.
Ты можешь импульсивно совершать дурацкие поступки?
Импульсивные дурацкие поступки - это не то, в чём я могу уверенно признаться.
Ты избегаешь неприятностей или смело ввязываешься в них?
Думаю, некоторые вещи вызывают у меня очень сильную эмоциональную реакцию, и порой я высказывался опрометчиво. Чрезмерная эмоциональность затуманивает способность судить здраво.
Это касается того, что ты говоришь людям?
Были ситуации, когда эхо сказанного мной разносилось гораздо дальше того, что можно считать нормальным. Мне бы очень хотелось, чтобы за меня говорила работа. Наше положение таково, что люди задают нам самые разные вопросы, и не только о работе; они хотят знать больше. И разговор может зайти в области, где мне было бы лучше держать язык за зубами, будь то вещи, связанные с моей личной жизнью или слишком категоричное мнение о том, что происходит в мире. Думаю, лучшее, что можно сделать - я узнал это от людей много мудрее меня - это спокойно делать очень хорошую работу за закрытыми дверями.
Каждый раз, когда ты занимаешь какую-либо моральную позицию, попадаешь под огонь.
Есть и другие люди, которые готовы кричать с трибун и не боятся, что их за это осудят, и они делают чертовски много хорошего - того, что реально меняет жизнь здесь и сейчас. Так что думаю, иногда это необходимо для восстановления баланса.
Мне кажется, что бы ты ни выбрал, вряд ли ты очутишься в положении, которое может повредить твоим возможностям делать всё остальное. Сам-то я оказывался в таком положении слишком часто.
Я не назову себя знатоком лишь потому, что играл знатоков. Я знаю очень мало об очень немногом. Но очень трудно не оказаться вовлечённым в обсуждение чего-то, особенно если это связано с работой.
Если вернуться к работе: у тебя когда-нибудь бывало так, что ты брался за роль, а потом в какой-то момент вдруг чувствовал "нет, это мне не по силам" и хотел отказаться?
Много раз. Но если не ошибаешься, то никогда не сможешь стать лучше. Это не было полным провалом, те постановки, просто многое было как-то не так. Одна из первых ролей, которую я сыграл на сцене, была в блестящей пьесе с блестящим актёрским составом под руководством блестящего режиссёра, но я просто никак не мог прочувствовать персонажа. Я старался изо всех сил и всё равно ощущал натяжку.
Только на репетициях или когда начались представления?
Когда начались представления. Я чувствовал себя потерянным. Это был "Носорог" - я могу назвать спектакль, потому что уже говорил об этом. Отчасти это произошло из-за того, что моя голова была занята не тем, чем надо, и это был вопрос дисциплины. Думаю, я был просто не готов к этому. Думаю, мне тогда ещё не хватало мастерства, чтобы сыграть это как надо. Это очень трудная пьеса, это необычайно трудная роль, и я никогда не чувствовал, что у меня всё получилось. И близко нет. В какой-то мере то же можно сказать и о "Гамлете". Но это не связано с постановкой или чем-то ещё - самой большой сложностью было делать это каждый вечер, день за днём.
Тогда мы и встретились! Помню, как зашёл к тебе в гримёрку, а у тебя сел голос после четырёх недель ежедневных представлений плюс утренники, верно?
По восемь представлений в неделю.
Ты играл эту невероятно эмоциональную вещь, выкладываясь по полной снова и снова, вставал по утрам, бегал, а потом опять выходил на сцену. Я бы на твоём месте просто с ума сошёл.
[Смеётся] Нет, не сошёл бы - подготовка даёт навыки, позволяющие через это пройти. В постановке такого масштаба, в настолько большом театре, приходится прилагать все усилия, чтобы полностью сохранять свой голос с первого показа. Всё, что я делал - подтягивания и отжимания - помогало поддерживать физическую форму. "Гамлет" как спектакль представляет собой трёхчасовую кардиотренировку, не говоря уже о психической, душераздирающей стороне.
Я был очень впечатлён. Я увидел в тебе человека, который посвятил себя работе, а я ещё жалуюсь на свои дедлайны. У меня есть ещё два-три вопроса в стиле "Только семнадцать". У тебя есть домашние тапки?
Да, даже слишком много.
У тебя есть очки для чтения?
Нет, у меня близорукость. Мне нужны очки для просмотра фильмов или концертов. Это не хипстерская примочка: у меня и правда плохое зрение. Самое смешное, что я сделал тест на подборку контактных линз, но не нашёл полдня, чтобы сходить за ними к окулисту.
Ты расхаживаешь по дому, бормоча под нос свои реплики?
Чёрт, да.
Моя девушка тоже так делает.
На самом деле это единственный способ, разве что у тебя есть ещё кто-нибудь, готовый подавать тебе реплики по ходу всего действия.
Идёшь по дому и тут слышишь это бормотание. И ты такой: "Что ещё за чёрт? А, она повторяет слова!" [смеётся] Это похоже на приступ глоссолалии.
А она говорит реплики за других людей? Мой отец так делал. Это так странно, слышать, как твой папа разговаривает сам с собой.
Ага. А ты репетируешь смех или плач? Представляю, такой Бенедикт в ванной: "Ха-ха-ха-ха!"
Я, пожалуй, плакал в туалете. Вообще-то я стараюсь дома ничего такого не делать, поскольку у меня там есть люди, которых смутили бы такие странные немотивированные перепады настроения их папы. Думаю, важно иметь возможность заниматься такого рода вещами в каком-то уединённом месте. Речь идет о поиске триггеров, и нужно очень стараться найти это в своих персонажах и их истории, а не в собственной жизни, потому что это может выйти из-под контроля. Смех и плач действительно похожи в том, что происходит с твоим телом. Это очень похожий процесс в диафрагме. Ты, как музыкант, должен время от времени распевать гаммы и делать разминки для голоса.
У тебя хороший контакт с собственным эго? Ну знаешь, эта часть тебя, которая даёт тебе то, в чём ты нуждаешься, чтобы ты мог делать то, что должен, но в то же время может взять на себя контроль, если ты будешь неосторожен.
Хорошо сказано! И, да, думаю, я нашёл этот баланс. Но у меня есть свои подводные камни. Это моя эмоциональная реакция на вещи, которые на самом деле не имеют отношения ко мне. Они касаются других людей.
Ты приносишь работу домой?
Когда я переступаю порог своего дома, то переключаюсь на домашний режим, в противном случае работа поглотила бы меня, в ущерб тем, кто меня любит. Да и в ущерб самой работе.
А как насчёт театра, есть планы?
Планы в разработке, в недалёком будущем, но не в этом году.
Ты пишешь? У меня такое чувство, что пишешь, но никому не показываешь.
И ты абсолютно прав. Но не думаю, что из этого может выйти сценарий или роман. Так, спорадические заметки.
А что ты сам о них думаешь?
Они довольно слабые. Часто я думаю, для кого это вообще написано? Иногда это просто мои впечатления о прошедшем дне или о каких-то событиях, а иногда что-нибудь сочиняю. Или записываю то, что хочу сохранить в памяти. А порой я даже пытаюсь писать на самом ужасном французском!
Ты знаешь французский?
Не то чтобы знаю, но очень хочу. Моя мечта - видеть сны на французском. Итальянский и французский - вот два языка, которые я хотел бы знать. Кстати, никак не могу вспомнить, как будет "Целую" по-итальянски?
Baci, baci.
Бачи-бачи.
Бачи-Камбербачи!
Да, очень в духе "Только семнадцать". Пожалуйста, вычеркни это.
А представь, мы так и закончим?