Гуси-лебеди
Ближе к концу лета 1960 года в воскресенье пасёт меня со Светой сестра наша Зоя у почти сухого русла речки, едва сочащейся меж кочек, внизу пригорка невдалеке от нашего дома. Вот вид на Курай 2016 года с вражеского спутника:
Пасёт в окружении своих друзей - пацанов её же возраста, через пару-тройку недель отправляющихся в школу. Нам со Светой с их стороны внимания нету, и мы потихоньку ковыряемся в струе речки в поисках какой-нибудь живности вроде лягушек, улиток или головастиков. Вдруг на пригорок вылетают «гуси-лебеди» - пацаны с другого края Курая. Зоиных друзей в мгновение ока уносит ветром вдоль русла реки, на другой стороне которой в то время ещё зеленел довольно густой лесок, а ныне мало что осталось от прежней роскоши - похоже, что повырубили или повыели овцы и козы спустившихся с гор алтайцев, из которых в 1960-1963 гг на всё село была одна старуха, прозванная детьми Бабой-Ягой.
Зоя пытается присоединиться к унесённым ветром с двумя малолетними прицепами, но ей это трудно удаётся, если не сказать, что не удаётся вовсе, поскольку крайне сложно скакать по кочкам в два с небольшим года, да и в три с половиной тоже не фонтан, особенно, онемев от неподдельного страха. Поняв, что нам не удрать, Зоя останавливается и разворачивается в сторону врагов, спрятав нас за собой и без всякого страха в глазах, а даже с некоторым задором, выставив в боксёрской стойке свои кулачки. Если бы меня попросили спроектировать памятник Родине-матери, то я бы так его и изобразил: мы со Светкой, уцепившиеся за тощую Зоину задницу, как бы подпирая нашу твердыню с выставленными вперёд кулачками и сияющими глазами. Мы со Светой, тем временем, замираем от ужаса, причём свой ужас я вижу отражением в Светиных глазах. Однако, пацаны не с нашего края нашей большой деревни пролетают мимо нас, не обращая внимания на принятую нашей смелой сестрой оборону. Мы со Светой ликуем от неожиданного спасения: пронесло! Но тут я замечаю, как у Зои от возмущения отпадает нижняя челюсть и из прекрасных глаз скатываются скупые слёзы негодования. Невъехавшая в тему Света было начинает успокаивать Зою тем, что всё обошлось и опасность миновала, но Зоя уже почти рыдает: «Навязались вы на мою голову!... А эти трусы сбежали! - Не буду с ними больше дружить». - Тут мы со Светой счастливо переглядываемся и расплываемся в довольной китайской улыбке - нам больше внимания достанется.
Минут через пять видим возвращение вражеских пацанов по руслу речки и на всякий случай поднимаемся на пригорок - поближе к дому. Пацаны смотрят на Зою с интересом и приветливо улыбаются ей, но наша сестра не из таких, кто продаётся! Ещё минут через 10 возвращаются Зоины друзья, и Зоя с восторгом слушает их рассказ о том, как славно они обвели вокруг пальца врагов, а мы со Светой, предоставленные самим себе, возвращаемся к избитой теме поиска лягушек и головастиков в пересыхающей речке.
Пасёт в окружении своих друзей - пацанов её же возраста, через пару-тройку недель отправляющихся в школу. Нам со Светой с их стороны внимания нету, и мы потихоньку ковыряемся в струе речки в поисках какой-нибудь живности вроде лягушек, улиток или головастиков. Вдруг на пригорок вылетают «гуси-лебеди» - пацаны с другого края Курая. Зоиных друзей в мгновение ока уносит ветром вдоль русла реки, на другой стороне которой в то время ещё зеленел довольно густой лесок, а ныне мало что осталось от прежней роскоши - похоже, что повырубили или повыели овцы и козы спустившихся с гор алтайцев, из которых в 1960-1963 гг на всё село была одна старуха, прозванная детьми Бабой-Ягой.
Зоя пытается присоединиться к унесённым ветром с двумя малолетними прицепами, но ей это трудно удаётся, если не сказать, что не удаётся вовсе, поскольку крайне сложно скакать по кочкам в два с небольшим года, да и в три с половиной тоже не фонтан, особенно, онемев от неподдельного страха. Поняв, что нам не удрать, Зоя останавливается и разворачивается в сторону врагов, спрятав нас за собой и без всякого страха в глазах, а даже с некоторым задором, выставив в боксёрской стойке свои кулачки. Если бы меня попросили спроектировать памятник Родине-матери, то я бы так его и изобразил: мы со Светкой, уцепившиеся за тощую Зоину задницу, как бы подпирая нашу твердыню с выставленными вперёд кулачками и сияющими глазами. Мы со Светой, тем временем, замираем от ужаса, причём свой ужас я вижу отражением в Светиных глазах. Однако, пацаны не с нашего края нашей большой деревни пролетают мимо нас, не обращая внимания на принятую нашей смелой сестрой оборону. Мы со Светой ликуем от неожиданного спасения: пронесло! Но тут я замечаю, как у Зои от возмущения отпадает нижняя челюсть и из прекрасных глаз скатываются скупые слёзы негодования. Невъехавшая в тему Света было начинает успокаивать Зою тем, что всё обошлось и опасность миновала, но Зоя уже почти рыдает: «Навязались вы на мою голову!... А эти трусы сбежали! - Не буду с ними больше дружить». - Тут мы со Светой счастливо переглядываемся и расплываемся в довольной китайской улыбке - нам больше внимания достанется.
Минут через пять видим возвращение вражеских пацанов по руслу речки и на всякий случай поднимаемся на пригорок - поближе к дому. Пацаны смотрят на Зою с интересом и приветливо улыбаются ей, но наша сестра не из таких, кто продаётся! Ещё минут через 10 возвращаются Зоины друзья, и Зоя с восторгом слушает их рассказ о том, как славно они обвели вокруг пальца врагов, а мы со Светой, предоставленные самим себе, возвращаемся к избитой теме поиска лягушек и головастиков в пересыхающей речке.