Уважительно, как правило, относились и к раненым. Если ранен, значит, от пули не бегал, значит, такой же солдат с передовой, а не штабная сволочь - примерно так рассуждали наши бойцы. Немецкий офицер Вольфганг Морель, оказавшийся в госпитале под Владимиром, вспоминал: «Внешне мы ничем не отличались от русских раненых: белое белье, синий халат и домашние тапочки. Во время частных встреч в коридоре и туалете в нас, конечно же, сразу узнавали немцев. И лишь у немногих … такие встречи вызывали негодование. В большинстве же случаев реакция была другой... Высшей степенью доверия была щепотка махорки, а порой даже и скрученная сигарета, слегка прикуренная и переданная нам».
Клаус Диршка рассказывал, как однажды, когда он был уже в тыловом лагере для военнопленных, русский солдат, увидев на теле Клауса шрамы от ран, принес водки, чтобы выпить с «храбрым противником».
И еще одна категория военнопленных, вызывавшая уважение у наших бойцов - это солдаты вермахта, которые бросали оружие и поднимали руки вверх целыми соединениями. Для каждого военного человека в этом случае очевидно, что сдача в плен - не личная инициатива, а приказ начальства. Значит - не трусы, и не дезертиры. Первые эпизоды организованной сдачи в плен были зафиксированы в марте 1942 года. А после Сталинграда, по мере продвижения на запад, количество таких эпизодов увеличивалось лавинообразно. Вот лишь один из характерных примеров: в декабре 1943 года на Украине сдалась в плен 6-я рота 849-го полка 282-й немецкой пехотной дивизии. Отдавший приказ сложить оружие лейтенант Гайль рассказывал впоследствии: «Мы занимали оборону, когда русские обошли с фланга и внезапно атаковали нас. Растерявшиеся солдаты вопросительно смотрели на меня, не зная, что делать. Трезво оценив обстановку, я понял, что сопротивление бесполезно, и сказал: «Сдавайтесь в плен!» В начале войны я ни при каких условиях не допустил бы даже и мысли о капитуляции. Но с тех пор произошли большие перемены… Отдавая своим солдатам приказ сложить оружие, я хотел сохранить им жизнь, избежать лишних и ненужных жертв».
Лейтенант не ошибся. Пленные немцы имели все шансы выжить и вернуться домой, к своим семьям.
Я просто не представляю, какой мразью надо быть, чтобы глумиться над матерью погибшего солдата. Это прямо презирать самого себя, как солдата. Дно намного выше. Вообще "200", "300", пленные - выбывшие из игры. Как над ними глумиться? Ты же сам можешь через час присоединиться к одному из этих разрядов. Да просто не по-людски это.
Я просто показываю то дно, которое когда-то сам поехал чистить, и которое сейчас чистят наши ребята. Знаешь, наши парни уходят, звонят и спрашивают "Ты с нами? Тебя когда и где ждать?"... А я им и не говорил, что уже отвоевался. А по телефону они и понять не могут, как так, руки-ноги целы, хера ли мозги ебёшь?...
Я служил с героями. Мы и закрыли Южный, Изваринский, самый первый котёл той войны. Мы тогда из засады и остановили колонну польских наёмников под Изварино, что спешили закрыть последний погранпроход.
Клаус Диршка рассказывал, как однажды, когда он был уже в тыловом лагере для военнопленных, русский солдат, увидев на теле Клауса шрамы от ран, принес водки, чтобы выпить с «храбрым противником».
И еще одна категория военнопленных, вызывавшая уважение у наших бойцов - это солдаты вермахта, которые бросали оружие и поднимали руки вверх целыми соединениями. Для каждого военного человека в этом случае очевидно, что сдача в плен - не личная инициатива, а приказ начальства. Значит - не трусы, и не дезертиры. Первые эпизоды организованной сдачи в плен были зафиксированы в марте 1942 года. А после Сталинграда, по мере продвижения на запад, количество таких эпизодов увеличивалось лавинообразно. Вот лишь один из характерных примеров: в декабре 1943 года на Украине сдалась в плен 6-я рота 849-го полка 282-й немецкой пехотной дивизии. Отдавший приказ сложить оружие лейтенант Гайль рассказывал впоследствии: «Мы занимали оборону, когда русские обошли с фланга и внезапно атаковали нас. Растерявшиеся солдаты вопросительно смотрели на меня, не зная, что делать. Трезво оценив обстановку, я понял, что сопротивление бесполезно, и сказал: «Сдавайтесь в плен!» В начале войны я ни при каких условиях не допустил бы даже и мысли о капитуляции. Но с тех пор произошли большие перемены… Отдавая своим солдатам приказ сложить оружие, я хотел сохранить им жизнь, избежать лишних и ненужных жертв».
Лейтенант не ошибся. Пленные немцы имели все шансы выжить и вернуться домой, к своим семьям.
Reply
Вообще "200", "300", пленные - выбывшие из игры. Как над ними глумиться? Ты же сам можешь через час присоединиться к одному из этих разрядов. Да просто не по-людски это.
Reply
Служащая в украинской армии.
Поэтому, С-Диваныч, ты зря тратишь на него своё человеческое возмущение.
Reply
Знаешь, наши парни уходят, звонят и спрашивают "Ты с нами? Тебя когда и где ждать?"... А я им и не говорил, что уже отвоевался. А по телефону они и понять не могут, как так, руки-ноги целы, хера ли мозги ебёшь?...
Reply
Reply
Reply
Leave a comment