Как относились к пленным немцам на разных этапах войны В самом начале отношение к плененному врагу было вполне ровным, с явной примесью любопытства. Основано это отношение было, разумеется, прежде всего, на добродушии, в целом свойственном нашему народу, а также на пропаганде, внушавшей, что рабочие и крестьяне всех стран только и ждут случая объединиться с советским народом в классовой борьбе против «буржуев». Очень характерна в этом смысле телеграмма об обращении с пленными начальника генштаба Жукова, разосланная 23 июня 1941 года начальникам военных советов фронтов. Там была отмечена необходимость разъяснить бойцам, что Красная Армия воюет «с германскими империалистами и фашистами, а не с немецкими пролетариями в военной форме», а потому издевательства над пленными недопустимы. В этих предостережениях не было особой необходимости.
По воспоминаниям ветеранов, в первые месяцы войны наши солдаты относились к немцам, оказавшимся в плену (их было немного тогда), скорее с любопытством, чем с враждебностью. Илья Эренбург рассказывал, как советские солдаты делились с пленными махоркой и едой, и отмечал, что для наших солдат противник, не имевший в руках оружия, переставал быть врагом. Ему вторит участник войны Юрий Глазунов: «Для нас пленные были выбывшими из игры». Но постепенно настроение стало меняться. Особенно это проявилось под Москвой, когда началось наше наступление, и бойцы РККА входили в деревни, оставленные врагом. Видя, что немцы творят с мирным населением, солдаты Красной Армии испытывали желание мстить, и это желание становилось все более жгучим по мере продвижения на запад. В воспоминаниях об этом периоде сохранились сведения даже о самосудах, которые советские бойцы устраивали над пленными. К каким пленным советские солдаты относились с уважением К неписанным правилам всех войн относится уважение к храброму, достойному противнику. Так было и в годы Великой Отечественной, несмотря на огромное взаимное ожесточение. И немцы, и советские солдаты, прошедшие войну, вспоминали о неизменно уважительном, человечном отношении к определенным категориям пленных со стороны бойцов РККА.
Прежде всего, именно так относились к обычным солдатам вермахта, не к бойцам подразделений СС, карателям или предателям из числа «бандеровцев» или «власовцев». Солдат, просто выполнявший приказы своего начальства, не замеченный в расправах над мирным населением, да еще если он храбро сражался, такой солдат, оказавшись в плену, мог рассчитывать на хорошее отношение. Федор Ильченко, известный тем, что именно он обнаружил в Сталинграде фельдмаршала Паулюса, вспоминал впоследствии, как наши солдаты среди дымящихся еще развалин делились с бойцами оказавшейся в котле 6-й армии Рейха махоркой, как давали изголодавшимся немцам хлеб. Бывало в Сталинграде, что и свои шинели наши бойцы набрасывали на замерзающих пленных.
В самом начале отношение к плененному врагу было вполне ровным, с явной примесью любопытства. Основано это отношение было, разумеется, прежде всего, на добродушии, в целом свойственном нашему народу, а также на пропаганде, внушавшей, что рабочие и крестьяне всех стран только и ждут случая объединиться с советским народом в классовой борьбе против «буржуев». Очень характерна в этом смысле телеграмма об обращении с пленными начальника генштаба Жукова, разосланная 23 июня 1941 года начальникам военных советов фронтов. Там была отмечена необходимость разъяснить бойцам, что Красная Армия воюет «с германскими империалистами и фашистами, а не с немецкими пролетариями в военной форме», а потому издевательства над пленными недопустимы. В этих предостережениях не было особой необходимости.
По воспоминаниям ветеранов, в первые месяцы войны наши солдаты относились к немцам, оказавшимся в плену (их было немного тогда), скорее с любопытством, чем с враждебностью. Илья Эренбург рассказывал, как советские солдаты делились с пленными махоркой и едой, и отмечал, что для наших солдат противник, не имевший в руках оружия, переставал быть врагом. Ему вторит участник войны Юрий Глазунов: «Для нас пленные были выбывшими из игры». Но постепенно настроение стало меняться. Особенно это проявилось под Москвой, когда началось наше наступление, и бойцы РККА входили в деревни, оставленные врагом. Видя, что немцы творят с мирным населением, солдаты Красной Армии испытывали желание мстить, и это желание становилось все более жгучим по мере продвижения на запад. В воспоминаниях об этом периоде сохранились сведения даже о самосудах, которые советские бойцы устраивали над пленными.
К каким пленным советские солдаты относились с уважением
К неписанным правилам всех войн относится уважение к храброму, достойному противнику. Так было и в годы Великой Отечественной, несмотря на огромное взаимное ожесточение. И немцы, и советские солдаты, прошедшие войну, вспоминали о неизменно уважительном, человечном отношении к определенным категориям пленных со стороны бойцов РККА.
Прежде всего, именно так относились к обычным солдатам вермахта, не к бойцам подразделений СС, карателям или предателям из числа «бандеровцев» или «власовцев». Солдат, просто выполнявший приказы своего начальства, не замеченный в расправах над мирным населением, да еще если он храбро сражался, такой солдат, оказавшись в плену, мог рассчитывать на хорошее отношение. Федор Ильченко, известный тем, что именно он обнаружил в Сталинграде фельдмаршала Паулюса, вспоминал впоследствии, как наши солдаты среди дымящихся еще развалин делились с бойцами оказавшейся в котле 6-й армии Рейха махоркой, как давали изголодавшимся немцам хлеб. Бывало в Сталинграде, что и свои шинели наши бойцы набрасывали на замерзающих пленных.
Reply
Leave a comment