Каждая революция только тогда чего-нибудь стоит, если она умеет защищаться... (В.И.Ленин)
Буквально с первых дней после октябрьского переворота большевики развернули политику "военного коммунизма" выражавшуюся в целенаправленном проведении политического террора населения страны и буквально запугивания и доведения населения России до животного состояния, когда жизнь человеческая не стоила ничего, а простого покоя хотелось уже любой ценой. Ни к чему сейчас ломать копья, так ли это было, или иначе. Достаточно просто заново перечитать А.Блока в его поэме "Двенадцать". Большевики своей политикой "Чем хуже, тем лучше" довели народ до состояния, когда ему хотелось просто жить.
Никакой народ ни за кем не пошёл. Народ просто уже устал от всей этой кутерьмы, когда были искусственно сломаны все ориентиры, и жить, просто жить приходилось без руля и без ветрил. В таких условиях народу хотелось уже просто покоя. Хоть при каких чертях, но, лишь бы покой.
Начиная со времен горбачевской " перестройки", вышло много статей и книг, доказывающих, что тезис советской истории о "вооруженной интервенции 14 держав против молодой Советской республики" несостоятелен.
Действительно, ни о каком массовом участии воинских частей иностранных государств в боях на фронтах Гражданской войны в составе антибольшевистских частей говорить не приходится. Более того, если сложить всех "интервентов", присутствовавших в России в период Гражданской войны на территориях, занятых антибольшевистскими правительствами, их численность (202 тыс. чел. по данным энциклопедии Гражданской войны) окажется вполне сопоставимой с численностью частей Красной Гвардии и Красной Армии, составленных из лиц - поданных иностранных государств (250-300 тыс. человек по данным Большой Советской энциклопедии).
Примечание Веремеева Ю.Г. Заметим, что иностранные военные контингенты, присутствовавшие в России на стороне Белого Движения, оставались под своим военным командованием, решали задачи поставленные правительствами своих стран (часто не совпадающие между собой и противоречащие друг другу), единого координирующего и управляющего центра не имели, командованию Белых Армий не подчинялись. Проще говоря, действовали разрозненно, несогласованно поскольку интересы государств, посылавших свои части в Россию, были довольно таки различны. К тому же, ни одна из из стран Антанты или их противников не была заинтересована в существовании мощной России любого политического режима.
А вот формирования "интернационалистов" практически всегда так или иначе входили в состав Красной Армии, подчинялись ее командованию и воевали в рамках планов, разрабатываемых Реввоенсоветом республики.
Я полагаю, что большевистское правительство можно вполне справедливо и в равной степени с их политическими противниками считать виновным в развязывания настоящей вооруженной интервенции и втягивании в сугубо внутреннюю междоусобную войну многочисленных диаспор иностранных граждан на территории бывшей Российской Империи, и, в частности, в Сибири. И попытаюсь это доказать ниже.
Долгие годы в нашей исторической литературе, да и в настоящее время, иностранцы, принимавшие участие в Гражданской войне на стороне большевиков, назывались "интернационалистами".
О них и пойдет речь в данной статье. Вначале рассмотрим где содержались военнопленные в Сибири, количество, национальный и социальный состав.
В ходе Первой Мировой войны на территории Восточной Сибири Главное Управление Генерального штаба размещало, в основном, германцев, австрийцев, венгров и турок. Также были и лица из числа славянских национальностей, в основном, поданных Австро-Венгрии.
По социальному происхождению большую част пленных (до 60 %) составляли крестьяне.
По данным российского Генерального штаба, на 1 сентября 1917 г. на территории Омского, Иркутского и Приамурского военных округов было размещено 257 695 военнопленных (по другим данным - 335 000 чел.).
Сюда нужно добавить значительную часть военнопленных Казанского военного округа, находившуюся на территории Вятской, Пермской, Уфимской, Оренбургской губерний и Уральской области.
В Омском военном округе было расположено 28 лагерей военнопленных, Иркутском-30, Казанском-З6. В Красноярске находилось 13 000 чел., Иркутске - 8 800 чел., Омске - 14 000 чел., Тобольске - 5 000 чел., Тюмени - 5 000 чел., Ново-Николаевске - 12 000, Барнауле - 2 500, Усть-Каменогорске - 1 000, Томске - 5 200, Бийске - 3 000.
В начале войны российское правительство не предполагало использовать труд военнопленных. Однако через некоторое время, когда стало понятно, что в тылу уже ощущается нехватка трудоспособных мужчин, а содержание пленных оказывается довольно большим бременем для казны, российское правительство решило привлечь военнопленных к работам.
Уже 10 октября 1914 г. появились Правила "О допущении военнопленных на работы по постройке железных дорог частными обществами", 28 февраля 1915 г. были утверждены Правила "Об отпуске военнопленных на сельскохозяйственные работы", а 17 марта 1915 г. - "Об отпуске военнопленных для работ в частных промышленных предприятиях".
К осени 1915 года на Омском участке Транссиба - от Челябинска до Ново-Николаевска работали около 7 тысяч военнопленных. Их охрана была номинальной, а сами пленные фактически перешли на положение обычных ремонтных рабочих. В итоге, пленные солдаты свободно разъезжали в поездах и без конвоя, и без билетов.
Командующий Омским округом генерал от кавалерии Н.А. Сухомлинов после инспекторской поездки по Транссибирской магистрали в приказе войскам округа от 15 сентября 1915 года отмечал: "… по линии дороги видел много пленных, которые в одиночку и группами бродят без всякого досмотра...".
Военнопленные из числа немцев, славян, австрийцев, венгров, итальянцев работали в сельской местности, трудились и в городах - врачами, сапожниками, портными, шорниками, мусорщиками, дворниками.
Из приказа по Томскому лагерю от 8 августа 1915 г. № 26: "При новых казармах исключаются с довольствования в своих ротах с 8 августа военнопленные из числа 300 человек, отправленные на сельскохозяйственные работы в распоряжение заведующего Алтайским подрайоном".
А в г. Ново-Николаевске военнопленные работали на частных предприятиях не только в качестве квалифицированных мастеров и подсобных рабочих, но даже бухгалтерами.
В итоге тысячи военнопленных получили относительную свободу и вольно или невольно стали участниками общественной и экономической жизни Сибири.
Это был первый шаг по втягиванию военнопленных во внутреннюю жизнь страны. При этом в рядах военнопленных уже зрели конфликты на межнациональной почве - германцы, австрийцы и мадьяры негативно относились к пленным из числа славян.
Австро-Венгрия была многонациональным и многоконфессиональным государством, и внутренние противоречия своего государства пленные привнесли и в атмосферу сибирских лагерей.
В своем письме от 28 ноября 1915 г., за № 1500, к городскому главе Красноярска губернатор Енисейской губернии обращал его внимание на необходимость ограждения военнопленных славянских национальностей, дружественно относящихся к России, от нападок со стороны пленных немцев, австрийцев и мадьяр, для чего предлагалось отделять пленных славян от германцев не только при нахождении их в лагере, но и при отправке на работы. Наблюдать за выполнением данного распоряжения надлежало полиции.
Среди военнопленных славян постоянно шла агитация за вербовку в Чехо-Словацкий легион и сербские части в составе Русской Армии. Многие из чехов, словаков и югославян поступили в эти подразделения, что усилило неприязнь немцев и венгров к своим собратьям по несчастью славянского происхождения.
Эти обстоятельства послужили и основой разделения позиций разных групп военнопленных в ходе Гражданской войны в России, а во многом и предопределили их роль в будущей русской междоусобице.
В ходе войны левые партии (эсеры, большевики, меньшевики и др.) усиленно вели революционную агитацию не только в тылу, но и непосредственно на фронте.
"Зеленый свет" к разложению Русской Армии дал Февральский государственный переворот 1917 г. Разложение российских вооруженных сил пошло полным ходом.
Однако объектом внимания революционеров были не только военнослужащие армии Российской республики, но и военнопленные, содержавшиеся в лагерях на территории России.
Социалистические идеи в начале XX века будоражили умы не только российской интеллигенции, но были вообще популярны и в странах Европы. Так что члены российских левых партий нашли благодатную почву для агитации и в лагерях военнопленных.
Особо следует отметить, что во время Первой Мировой войны в качестве ссыльных в Сибири находились многие видные деятели российского революционного движения из числа эсеров, меньшевиков и большевиков, которые и здесь не прекращали своей разрушительной деятельности.
Объектом их внимания были как тыловые гарнизоны и запасные батальоны Русской Императорской армии, так и военнопленные.
Так, кандидат в члены ЦК и секретарь Русского бюро ЦК РСДРП (б) Е. Д. Стасова, находившаяся в годы войны в ссылке в г. Ачинске, вспоминала:
"Вела я там и партийную работу, так как в Ачинске было много военнопленных и солдат, среди которых, мы, большевики, распространяли листовки".
Немецкий революционер Франц Петрцик позднее написал в своих воспоминаниях:
"С ссыльными у нас были теплые, дружеские отношения. С одним из этих товарищей я особенно близко сошелся. Он разъяснил мне разницу между взглядами эсеров, меньшевиков и большевиков...".
Идеологическая обработка и агитация, доходившая и до прямого обмана - была выбрана революционными партиями, и в первую очередь, большевиками, как самое верное оружие в начале их политической борьбы за власть. В ходе этой борьбы им были нужны активные сторонники, способные с оружием в руках постоять за идеалы революции.
Другой важный источник распространения идей мировой революции составили деятели левого крыла социал-демократических партий Австро-Венгрии и Германии, попавшие в Сибирь в качестве военнопленных. В числе их находились член Трансильванского комитета Венгерской социал-демократической партии Бела Кун, сотрудник редакции центрального органа той же партии газеты "Непсава" ("Голос народа") Тибор Самуэли, заместитель председателя венгерского профсоюза часовщиков и ювелиров Иозеф Рабинович, видные функционеры Социал-демократической партии Австрии Макс Юнг, Стефан Зингер, Иосиф Грюн, активные члены германской социал-демократии Гуго Кольгоф и Эрих Штер (окончивший до войны берлинскую партийную школу, где преподавали Роза Люксембург и Франц Меринг) и многие другие, например, трудившийся на железной дороге под Кунгуром член Социал-демократической партии Хорватии Иосип Броз по прозвищу "Тито".
Уже в 1915-1916 г.г. в лагерях военнопленных Сибири и на Урале возникли первые революционные кружки, которые вели социал-демократическую пропаганду, устанавливали связи с российскими революционными партиями.
В конце 1915 г. образовалась группа революционно настроенных пленных на Орской железной дороге во главе с венгерским социал-демократом Я. Ивани, сербом Ф. Юричеком.
Одной из первых революционных организаций военнопленных в России явился кружок, созданный в 1916 г. в томском лагере венграми Ференцем Мюннихом, Бела Ярошем, Кароем Рейнером, австрийцем Максом Юнгом.
В декабре 1916 г. революционная группа возникла в лагере военнопленных близ Читы. Ее руководителями стали бывший электромеханик судостроительного завода в Будапеште социал-демократ Ференц Штейнгард и его соотечественник Арманд Мюллер.
Вскоре после Февральского переворота образовались революционные организации военнопленных в Красноярске во главе с немецким социал-демократом Гуго Кольгофом и венгром Ференцем Патаки, в Иркутске под руководством венгерского рабочего Фридьеша Омасты и немца Альбера Иоганна Штиллера, в Сретенске это движение возглавили венгры Деже Фрид и Лайош Эмбер.
Многие военнопленные стали членами партии большевиков.
Например, большевистские ячейки образовались в лагерях Анжерки, Судженки, Барнаула, Омска, Томска, Ново-Николаевска, Красноярска и других местах.
Социалисты из числа военнопленных вели пропаганду среди своих братьев по оружию, что усилило противоречия между ними.
Нельзя сказать, что социалисты стали основной движущей силой в лагерях военнопленных, однако недооценивать их влияние на настроение нижних чинов нельзя. О том, насколько свободно содержались военнопленные в городах Сибири, свидетельствует тот факт, что пленные из Томского концентрационного лагеря во главе с Бела Куном приняли участие в городской первомайской демонстрации 1917 г., за полгода до большевистского переворота.
Наиболее активизировались различного рода революционные агитаторы после Октября.
Больше всего преуспели большевики. Члены партии Яковлев Н.Н., Вейнбаум Г.С., Косарев В.М., Постышев П.П., Наханович И.Л. и многие другие посещали лагеря военнопленных в Сибири, выступали на митингах и съездах.
Результатом их работы явилось образование на территории Урала и Сибири организаций военнопленных социал-демократической ориентации, а некоторые военнопленные вступили в партию большевиков.
Далеко не всегда главными идеями, которые выдвигались членами этих организаций, было участие в революционной борьбе в России. В основном членов этих кружков объединяли мысли о скорейшем прекращении войны, устранении социального неравенства после возвращения на родину, а также поиск путей возвращения домой.
К весне 1918 г. такие организации существовали в Екатеринбурге, Челябинске, Ирбите, Кушве, Шадринске, Егоршино, Алапаевске, Кыне, Карабаше, Кыштыме, Верхотурье, Нижнем Тагиле, Кунгуре, Уфе, Перми, Ижевске, Оренбурге, Томске, Канске, Омске и других городах.
На 7 апреля 1918 г. эти организации объединяли в своих рядах 6312 человек. Немногим более чем через месяц - на 18 мая 1918 г.- только в уральских организациях насчитывался уже 12 501 человек.
Все уральские организации в начале 1918 г. объединились в Союз интернационалистов-военнопленных Урала.
В Сибири весной 1918 г. организации иностранных интернационалистов, в которых состояло более 10 тыс. чел., существовали в Омске, Томске, Красноярске, Иркутске, Чите, Нижнеудинске, Барнауле, Березовке, Исиль-Куле, Марьяновке, Татарске, Ачинске, Сретенске.
Примечание Веремеева Ю.Г. Думается, что идеи большевиков нашли столь большой отклик в массе военнопленных еще и потому, что большевики ратовали за немедленное прекращение мировой войны, что сулило скорое возвращение домой. Кроме того, большевики были противниками старого российского правительства, которое удерживало пленных в неволе. Автоматический вывод, который делал любой не слишком сведущий в политике пленный - большевики это друзья пленных, а партии, ратующие за продолжение войны - враги.
В Иркутске после съезда социал-демократов из числа военнопленных Сибири и Дальнего Востока, состоявшегося 15-25 апреля 1918 г., был организован Центральный исполнительный комитет социал-демократических организаций иностранных рабочих Сибири во главе с Имре Фихтером. В него входили немцы Г. Каппелер, Швабенгаузен, С. Зингер, венгры Д. Фрид, Л. Эмбер, Унгар.
Не без поддержки российских социалистов издавались газеты военнопленных "Форрадалом" ("Революция", г. Омск), издававшаяся омской организацией интернационалистов под руководством Кароя Лигети, "Непсава" ("Голос народа", г. Томск) на венгерском, "Дер Пролетариер" ("Пролетарий") на немецком, "Комуниста" ("Коммунист") на чешском, выпускавшиеся организацией интернационалистов в Томске, "Вилагфоррадалом" ("Освобождение мира") на венгерском и "Ди Вельтреволюцион" на немецком языках.
В это время Советская власть отчаянно нуждалась в вооруженной силе для дальнейшего захвата и удержания власти на территории России и Сибири в частности, ибо создание Красной Армии еще только началось, а отряды Красной Гвардии реальной боевой силой не являлись.
Бывшая царская армия к этому моменту полностью разложилась, а еще сохранившиеся, и в основном большевизированные части, которые еще не разбежались, воевать особо не стремились. Ни на чьей стороне. Кроме того, в них было сильно влияние эсеровских и анархистских идей.
Вдобавок, именно этих солдат весь 17-й год большевистские пропагандисты призывали "кончать войну и расходиться по домам" .
Невольно, взоры советских лидеров все больше обращались в сторону военнопленных, которые понимали, что их выживаемость и возможность вернуться на родину целиком и полностью зависит от их организованности и сплоченности. А следовательно представляют собой реальную силу.
В ноябре 1917- январе 1918 г. были созданы:
*в Петрограде - финский отряд Красной Гвардии,
*в Минске - польский революционный батальон в составе стрелкового полка им. Минского Совета рабочих и солдатских депутатов,
*в Одессе - 2 румынских революционных батальона.
В составе Красной Гвардии в Екатеринославе, Томске, Ташкенте и др. городах формировались небольшие отряды из военнопленных - сербов, хорватов, венгров, чехов, немцев, австрийцев и др.
По совету и при личной поддержке В. И. Ленина в Петрограде в феврале 1918 был создан интернациональный отряд, вошедший в Красную Армию.
В соответствии с постановлением Совнаркома добровольцы из числа иностранцев, вступавшие в Красную Армию, получали гражданство Российской республики.
Комиссариатом по военным и морским делам было разрешено создавать национальные роты, эскадроны и батареи из народностей, не входивших в состав Советской Республики, с последующим включением этих частей в регулярные соединения Красной Армии.
К лету 1918 интернациональные части формировались в нескольких десятках городов Советской Республики - Москве, Петрограде, Твери, Воронеже, Пензе, Казани, Самаре, Царицыне, Оренбурге, Иркутске и др.
Наркомвоенмором была образована Комиссия по созданию интернациональных групп Красной Армии (июнь 1918 - март 1919), преобразованная затем в Управление (центр) по формированию интернациональных групп Красной Армии (апрель - сентябрь 1919).
Кроме того, в отдельные периоды действовали особые органы по формированию и комплектованию польских, финских, чехо-словацких, китайских, иранских и других национальных частей.
В сентябре 1919 г. с согласия Реввоенсовета Центр по формированию иностранных групп (ЦФИГ) образовал Военную комиссию (действовала до мая 1920), которая занималась учётом и укомплектованием интернациональных частей Красной Армии.
Формирование и боевая деятельность этих частей находились под контролем ЦК РКП(б). Чуть раньше Иностранный отдел комиссариата по делам управления Урала издал специальное постановление, по которому иностранным гражданам (читай - бывшим военнопленным и т.д.) значительно упрощалась процедура получения советского гражданства.
28 марта 1918 г. Центросибирь приняла "в число граждан Сибирской Советской Республики, согласно выраженного ими желания" 909 иностранцев "из числа бывших военнопленных, входящих в состав 1-го Омского международного отряда".
Не связанные с судьбами России национальными, родственными и кровными узами, исповедовавшие другие религиозные конфессии, оказавшиеся за тысячи километров от своей родины, вчерашние враги оказались удобным и наиболее надежным инструментом в политике советских властей.
Было бы ошибочным полагать, что вчерашние военнопленные вступали в подразделения Красной Гвардии и Красной Армии на почве социалистический идей и борьбы за всемирное освобождение рабочего класса.
Прежде всего, интернационалистов привлекал достаточно высокий заработок, военная добыча.
Другой, немаловажный мотивационный фактор - Советское правительство, заключив мирный договор с Германией и Австро-Венгрией, сделало Россию, если не союзником, то уж и не врагом Германии и Австро-Венгрии, чем открыло им путь домой. Поэтому венгры и немцы совершенно логично считали большевиков своими братьями по оружию.
Третий по значимости фактор - социалистическая пропаганда. Однако ряд советских руководителей, в частности, Лазо, отмечали все же слабую политическую подкованность интернационалистов.
В Сибири в декабре 1917-мае 1918 г. были сформированы:
*1-й Омский международный партизанский отряд численностью в 600 бойцов (из них 300 - бывшие военнопленные),
*2-й Омский международный социалистический партизанский отряд (300 бойцов, включая 130 чехов и 70 немцев), *Интернациональный батальон им. Карла Маркса в Ново-Николаевске (300 человек),
*1-й Томский красногвардейский отряд интернационалистов (250-300 бойцов),
*Читинский интернациональный отряд (150 бойцов).
Интернациональные отряды образовались также в Красноярске, Иркутске, Сретенске, Тюмени, Березовке, Барнауле, Мариинске, Ачинске, Нижнеудинске, Семипалатинске и других сибирских городах.
На Урале большевистские интернациональные отряды возникли в Оренбурге, Екатеринбурге, Златоусте, Ирбите, Верхотурье, Шадринске, Алапаевске, Троицке, Перми, Вятке и других городах.
Пусть не смущает на первый взгляд небольшая численность отрядов интернационалистов - в 1918 г. даже 100 вооруженных солдат с боевым опытом за плечами, готовые сражаться, являлись серьезной военной силой.
И вместе с тем, например, в Интернациональном отряде Хабаровского совета с насчитывалось 1200 бойцов-интернационалистов (вспомним, что вся Добровольческая армия ген. Корнилова в начале 1918 г. составляла чуть больше 3 тыс. чел.).
Во время установления советской власти в Красноярске отряд военнопленных численностью в 60-70 человек под командованием Г. Хорвата и Ш. Сабо охранял железнодорожный вокзал.
В Томске принимал участие в подавлении антибольшевистских выступлений в первые месяцы Советской власти интернациональный отряд, состоявший из венгерских, немецких, чешских, словацких, румынских бойцов. Отряд был создан при активном участии группы военнопленных во главе с Б. Куном, Ф. Мюннихом, К. Рейнером, И. Силади.
В Ново-Николаевске Интернациональный батальон им. Карла Маркса также участвовал в разгоне антибольшевистских выступлений весной 1918 г.
На снимке: Пулеметная команда Интернационального батальона им. Карла Маркса (из фондов Новосибирского областного краеведческого музея).
В Омске бывшие военнопленные под руководством Кароя Лигети участвовали в подавлении попытки антисоветского переворота в ноябре 1917 г.
Отряд интернационалистов во главе с венгром Ф. Омастой, немцами И. Шнейдером и А. Штиллером принимал участие в разгроме выступления юнкеров в Иркутске.
Офицер Австро-Венгерского Генерального штаба Иштван Шветцер 9 мая 1918 г. доносил своему командованию, что до конца марта 1918 г. в Красную гвардию в России вступило около 60 тыс. австро-венгерских пленных, среди которых был значительно представлен венгерский элемент.
По сведениям, полученным контрразведкой 4-й австро-венгерской армии, предполагалось, что в советских отрядах находилось около 70 тыс. австрийцев, венгров и немцев.
По предположительным данным австро-венгерского главного командования, с октября 1917 по май 1918 г. в распоряжении большевистского правительства находилось 85 тыс. венгров.
Однако учитывая полную неразбериху того времени, отсутствие централизованного учета данных, эти цифры представляются как весьма неточные, и фактическое число интернационалистов было гораздо больше.
В войсках Центросибири контингент интернационалистов стал значительной военной силой. Уже упоминавшийся Ференц Мюнних писал:
"В это переходное время (весна 1918 г. - авт.), без преувеличения можно утверждать, что интернационалистская Красная гвардия, состоявшая в большинстве своем из мадьяр и значительного числа румын, немцев, чехов и других национальностей бывшей Австро-Венгерской монархии, была единственной обученной в военном отношении и надежной вооруженной силой Томского Совета".
Из телеграммы посла США в Китае Рейнша госсекретарю США Лансингу от 10 апреля 1918 г.:
" ... Огромное большинство австрийских пленных стали социалистами-интернационалистами, примкнули к большевикам и связали свою судьбу с русскими".
Атаман Семенов был одним из первых на Востоке России, кто открыто выступил против большевиков. И его отрядам также противостояли интернационалисты.
"… к большевикам прибыли подкрепления из австрогерманцев... Без немедленной помощи союзников войсками придется очистить линию Онона",- писал сотрудник посольства в Пекине Эльтеков посланнику Временного Сибирского правительства в Пекине князю Кудашеву 13 мая 1918 г.
Также из переписки американского посла следует, что военными кораблями красных на Амуре командовали германские офицеры.
Когда в конце мая 1918 г. в Сибири против большевиков, препятствовавших движению эшелонов на восток, выступил Чехо-Словацкий корпус и местное белое подполье, то рядах вооруженных сил Советской республики сопротивление им оказали и отряды интернационалистов в Омске, Томске, Ново-Николаевске, Барнауле, Красноярске, Мариинске.
Именно отряды интернационалистов показали себя в эти дни самыми надежными и наиболее боеготовыми частями среди большевистских войск Центросибири.
Например, 9 июня в г. Камень Алтайской губернии русские рабочие из отряда Красной гвардии вообще отказались защищать город от чехов и белых. В то же время в тяжелых боях под Мариинском 16 июня 1918 г. вместе с Мариинским и Ачинским интернациональными отрядами сражался красный отряд интернационалистов из Красноярска численностью около 200 бойцов.
Радола Гайда (В мае 1918 один из руководителей антибольшевистского выступления Чехо-Словацкого корпуса, организатор восстания в Ново-Николаевске. Летом 1918 года - командующий чехословацкими войсками восточнее Омска) в своих воспоминаниях писал об этих боях:
"Мадъяры сражались до последней возможности и только беспрерывными атаками мы смогли выбить их из окопов. Около 17 часов продолжалась эта борьба, пока наши фронтовые части по линии железной дороги не проложили себе дороги вперед".
Председатель Центросибири Н. Н. Яковлев на заседании 27 июня 1918 г. сообщил, что в боях с чехо-словаками в Красноярске недостаточно обученные красноармейские части дрогнули, зато "крепко держались интернационалисты, которые сильно пострадали".
В Ново-Николаевске чехам и белым подпольщикам удалось практически без боев захватить все ключевые объекты, и лишь в Военном городке, где дислоцировалась пулеметная команда Интернационального батальона им. Карла Маркса численностью 50 чел. (сам батальон в это время находился на "семеновском" фронте), восставшим было оказано серьезное сопротивление.
13-15 июня 1918 г. в защите Барнаула от чехов и белых также принимала участие Интернациональная рота под командованием Оскара Гросса. Они же и прикрывали эвакуацию советских учреждений из города. По мнению некоторых историков, численность интернационалистов составляла 40 % от общего числа защитников города.
В Омске костяк красного гарнизона составили интернационалисты. А.Ф. Котов, оказавшийся в плену у омских красноармейцев, позднее писал: "Состав отряда был на 3/4 из военнопленных мадьяр. Остальные были турки и латыши, русских было всего 4 человека".
В Перми весной 1918 г. был создан отряд китайских интернационалистов в 250 бойцов.
28 июля 1918 г. отряд направился на фронт и в составе части особого назначения подавлял антибольшевистские выступления в Воткинском уезде.
В дальнейшем на Урале были сформированы еще три китайских батальона.
В первый из них вошли китайские рабочие из Алапаевска и Надеждинского завода. Командиром его стал коммунист Жен Фу-чен бывший уполномоченный по делам китайских рабочих в Пермской и Вятской губерниях.
Второй батальон был создан из китайских рабочих, работавших на Чусовском заводе и строительспве Левшинской железнодорожной ветки. Командиром его был Ли Фун-чен, комиссаром Ко Ван-чин.
Третий батальон был сформирован из китайских рабочих Кизеловского угольного бассейна. Его командиром был назначен Ли Чун-са.
В октябре 1918 г. все три батальона были объединены в Китайский полк, который вошел в состав сводной Уральской, а затем 29-й стрелковой дивизии 3-й армии (получил номер 225). Командиром его был назначен Жен Фу-чен.
Также в мае 1918 г. отряды венгерских, чешских и китайских интернационалистов участвовали в обороне Самары. Бои были настолько ожесточенными, что взявшие Самару чехи и белые расстреляли практически всех бывших военнопленных, попавших к ним в плен.
В деревнях, расположенных между Самарой и Сызранью, работало много венгерских пленных. Часть из них, чтобы избежать расправы, ушли в леса, образовав там стихийные партизанские отряды.
В дальнейшем боях за Самару принимал участие Саратовский интернациональный кавалерийский полк, который состоял в основном из мадьяр.
Газета "Наше знамя" 16 мая 1918 г. писала, что на Забайкальском фронте в числе 5 тыс. красногвардейцев сражалось около 900 интернационалистов .
В боях под ст. Култук у Байкала в июле 1918 г. - одном из крупнейших сражений первого этапа Гражданской войны - принимали участие 1-й Читинский интернациональный отряд из бывших военнопленных под командой А. Мюллера, Ангарский интернациональный батальон под командой Унгара. В последнем служили словаки, венгры, немцы, чехи, сербы и поляки.
После отступления красных из Иркутска 12 июля 1918 г. на станции Слюдянка (южная оконечность озера Байкал) состоялось заседание Центросибири, на котором было принято решение создать верховное командование Сибирской Красной Армии. Его возглавил П. К. Голиков. Вместе с русскими большевиками в состав верховного командования вошли интернационалисты. Один из членов ЦИК коммунистической организации иностранных рабочих Сибири, Стефан Зингер, был назначен помощником командующего, другой, Дежё Фрид, стал заместителем начальника штаба. Начальником хозяйственной части был назначен интернационалист Вейсман.
В составе организованной Сибирской Красной армии числились:
* 1-й и 2-й Омские интернациональные отряды (численностью 800 и 300 человек),
* 1-й Читинский интернациональный отряд (800 человек),
* Ангарский интернациональный батальон под командованием Унгара (800 человек),
* Интернациональный отряд, сформированный анархистами (250 человек),
* Интернациональный отряд под командованием Рейснера (150 человек),
* Интернациональный кавалерийский отряд под командованием Ремиша (120 человек),
* Иркутский отряд интернационалистов А. Штиллера (250 человек),
* Китайский отряд под командованием Кнюфке.
Кроме того, интернационалисты служили в командах судов Байкальской военной флотилии. Интернационалисты входили также в состав команды бронепоезда, которым командовал Лихтенауер, артиллерийской батареи (командир - венгр Л. Лискаи), отряда Н. И. Каландарашвили, отряда красных аргунских казаков, санитарных отрядов под командованием Шебеко, Грюнберга и Паукера.
Интернациональные части большевиками также широко использовались в карательных операциях, особенно китайцы. В этом плане это также были одни из самых надежных частей.
Служба интернационалистов хорошо оплачивалась. В апреле-мае 1918 г. рядовой боец красного интернационального отряда в Сибири получал жалованье 250-300 руб. в месяц. Часто золотом.
При этом рядовой стрелок антибольшевистского Чешско-Словацкого корпуса имел жалованье 5 руб. в месяц
На Восточном фронте среди частей интернационалистов в 1918-19-м г.г. особенно отличились следующие части: 216-й интернациональный полк 24-й стрелковой дивизии, 222-й Самарский интернациональный полк 25-й стрелковой дивизии, 225-й Китайский стрелковый полк 29-й стрелковой дивизии, польский отряд "Победа" и другие.
В этот же период государства, поддерживавшие белое правительство Колчака, послали на фронт считанные десятки своих бойцов из состава экспедиционных войск. Да и то, в основном, в качестве технических и снабженческих специалистов, инструкторов, и сил охраны своих учреждений.
Во второй половине 1918 г. и вплоть до конца 1920 г. ( в одном только в Ново-Николаевске в 1920-м г. насчитывалось 1000 иностранцев в интернациональных частях Красной армии и органах ВЧК) интернациональные отряды хоть и не играли уже серьезной роли в Красной армии (за счет увеличения ее численности путем мобилизации русского и другого коренного населения), тем не менее, активно привлекались к выполнению боевых задач.
Часть военнопленных в лагерях на территориях, контролируемых белыми, продолжала вести подпольную борьбу совместно с большевиками. Также военнопленные присоединялись к антиколчаковским партизанским отрядам.
На снимке: Матэ Залка, венгерский коммунист, писатель, участник Гражданской войны в России. С 1919 года был бойцом Сибирской партизанской армии. После соединения партизан с основными силами Восточного фронта Красной Армии с 1920 года находился на командных должностях, и участвовал в 1921-1923 годах в подавлении восстаний крестьянских войск Нестора Махно.
Как видим, воинские подразделения из бывших военнопленных и иностранных рабочих были весьма многочисленны и являлись серьезной ударной силой советской власти в период ее становления и на начальном этапе Гражданской войны.
Таким образом, обвинения в отношении лидеров Белого Движения, в том, что они привлекали иностранную военную силу в междоусобную Гражданскую войну и в "развязывании интервенции" несостоятельны, т.к. иностранных солдат и офицеров на свою сторону привлекали все противоборствующие стороны, причем советские власти начали это делать это даже раньше других.
Косвенно привлечение Советским правительством столь значительных контингентов так называемых интернационалистов сильно подмывает утверждения советского агитпропа о широкой поддержке советской власти населением Сибири, да и России в целом.
В дальнейшем, процентное соотношение и роль интернационалистов в РККА значительно снизились. Когда поток добровольцев из числа военнопленных и граждан России иссяк, командование Красной Армии было вынуждено отказаться от идеи "народной армии" и перейти к мобилизациям. То же самое относится и к войскам антибольшевистских правительств на Востоке. Основная же масса гражданского населения Сибири была аполитичной и не стремилась принимать участие в Гражданской войне.
http://army.armor.kiev.ua/hist/intervent.php