Луис Кан!
Думаю, есть много прецедентов, когда все вокруг говорят, что «вот это действительно круто!», а вы на это смотрите и не видите в этом ничего особенного. У меня такая ситуация с Луисом Каном, по крайней мере была, когда я начинал работать над этим постом. Пальму первенства восхищения архитектурной общественности неоспоримо держит Мис. Все кого не спросишь, даже те, кто не особо любит модернистов, к Мису относится с глубочайшим уважением. №2 симпатий архитекторов и критиков - Луис Кан. Этого я никогда не понимал. Ну что в его архитектуре такого - музей «трамвайное депо» или хрущевка с колодцем внутри. Следует признаться, моих познаний творчества Луиса Кана было крайне недостаточно, чтобы делать выводы. Поэтому я и задумал «окунуться» в его архитектуру и понять: почему его так ценят профессионалы.
Краткую биографию (http://www.trianon.ru/history/mode/people/id/317/) оставлю любителям копипаста. Намного интереснее и ценнее будет прочесть его собственные комментарии, и заодно ознакомиться с архитектурой.
Здание медицинских лабораторий Пенсильванского университета (Филадельфия, 1957-1961)
План 1-го этажа
Фасад.
«Форма - это реализация связанных характеристик. Форма не существует в материале, объеме или размере. Начало - это время веры в форму. Когда работа завершена - то, что было в начале, должно ощущаться. Архитектурное решение - единичная вспышка вне формы. У него есть материалы, объемы и размеры. Симфония формы не принадлежит композитору. Принадлежит дизайн, композиция.»
Louis I. Kahn. from Paul Heyer. Architects on Architecture: New Directions in America. p392.
«Здание как человек, у архитектора есть возможность создать жизнь. Соединение костяшек пальцев делает каждую руку интересной и прекрасной. В здании эти детали не должны прятаться в рукавицы. Пространство является архитектурным, когда вино и понятно как оно образовано».
Louis I. Kahn. from Heinz Ronner, with Sharad Jhaveri and Alessandro Vasella Louis I. Kahn: Complete Works 1935-74. p116.
Дом Эшерик (Пенсильвания, 1959-1961)
План 1-го этажа
План 2-го этажа
Разрез
«Дом темной штукатурки, с пятнами из натурального дерева, обрамляющего окна. Здание не смотрится плоскостным. Глубоко посаженые окна, альковы с дверьми и небольшие веранды на втором этаже делают его облик живым. Две части здания, разделенные нишей образуют стройный силуэт.»
Louis I. Kahn. from Heinz Ronner, with Sharad Jhaveri and Alessandro Vasella Louis I. Kahn: Complete Works 1935-74. p134.
Институт управления в Ахмедабаде (Ахмедабад 1963)
«Насыщенность светом дает насыщенность воздухом, и это является базисом для архитектурных форм. Я был впечатлен тем в потребности в воздухе, когда вместе с двадцатью другими людьми был во дворце в Лахоре. Гид нам показывал мастерство ремесленника, который украсил интерьеры разноцветной зеркальной мозаикой. Для демонстрации мистерии отражений он закрыл все окна и двери и зажег спичку. Свет от одной спички был настолько непредсказуемым и разнообразным, но она быстро погасла от легкого ветра. В это самое время в этой комнате ты чувствуешь, что нет ничего более интересного чем воздух.»
Louis I. Kahn. from Alessandra Latour, ed. Louis I. Kahn: Writings, Lectures, Interviews. p203, 205.
Дом Нормана Фишера (Филадельфия 1960)
План.
«Колонна из стали или бетона все-таки не ощущается как часть нас самих. Она должна быть из камня. Мы знаем камень и чувствуем его красоту. Материалы, которые мы сейчас используем в архитектуре, мы применяем благодаря их высокой прочности, но не беря в расчет их многозначительность. Бетон и сталь должны стать чем-то большим, чем элементами конструкций. Ожидаемые чудеса бетона и стали вступают с нами в противоречие. Мы знаем, что дух архитектуры в гармонии характеристик этих материалов с пространством которое должно быть или к которому надо стремиться. Формы и пространства сегодня еще не нашли свое место, чтобы идти путем новизны и изобретательности.»
Louis I. Kahn. from Alessandra Latour, ed. Louis I. Kahn: Writings, Lectures, Interviews. p75-76.
Биологический институт Солка в Сан-Диего (США)
Схема генплана.
«Я не последовал указаниям ученых, которые сказали, что они настолько увлечены своим делом и когда приходит время обедать - убирают со стола пробирки, достают обед и едят прямо за этим столом. Я их спросил: не напрягают ли их окружающие шумы? Они ответили: шум от холодильников ужасен, шум от центрифуг ужасен, журчание воды тоже ужасно. Я решил не слушать их рекомендации. И я представил, что это должны быть помещения с чистым воздухом, с нержавеющей сталью, ковровыми дорожками, буковыми столами, и из этого представления родилась форма. Я отделил учебные помещения от лабораторий и разместил их за садом. Сад является открытым пространством, где можно беседовать. Таким образом не все время придется проводить в лабораториях.»
Louis I. Kahn. from Heinz Ronner, with Sharad Jhaveri and Alessandro Vasella Louis I. Kahn: Complete Works 1935-74. p158.
Йельский центр британского искусства 1969-1974.
«Музей кажется чем-то вторичным, пока он не станет великой сокровищницей. Сокровищница, охраняемая любовь к своим истоком. О, каким это местом должно быть! Не просто собрание всего сразу. Вы идете через залы, залы и залы. Каирский музей - тесное здание, которое выглядит скорее складом, чем музеем.
Музей должен быть развернутым. Первая вещь, которую вы хотите, попадая в большинство музеев - чашечку кофе. Вы сразу же чувствуете усталость. В музее должен быть сад.
Вы прогуливаетесь по саду и решаете войти или нет. Большой сад говорит вам: вы можете войти и все посмотреть, или можете развернуться и уйти. Полная свобода. Вас не принуждают идти внутрь. Вы идете чтобы посмотреть или вас привели чтобы посмотреть и соприкоснуться взглядом с историей, получить непередаваемые ощущения.»
Louis I. Kahn. from Patricia Cummings Loud. The Art Museums of Louis I. Kahn. p231.
Не знаю для кого как, а для меня Луис Кан предстал с другого ракурса. Кажущийся брутализм его архитектуры скрывает очень глубокие мысли. Его тексты пропитаны философией, поэзией, любовью к архитектуре, а главное - любовью к людям, что редко для модернистов! Не могу сказать, что я стал его поклонником, но есть очень много, чему поучиться. Переложить его мысли, его идеи на свою деятельность. Это не обязательно модернизм - любое направление. Хорошая архитектура встречается во всех, придуманных критиками стилях. Все зависит от автора. Луис Кан задал, наверное, недостижимый уровень авторской глубины архитектурной мысли. Мы можем только стремиться к этому и искать глубину, поэзию, философию, каждый в своем.
Краткую биографию (http://www.trianon.ru/history/mode/people/id/317/) оставлю любителям копипаста. Намного интереснее и ценнее будет прочесть его собственные комментарии, и заодно ознакомиться с архитектурой.
Здание медицинских лабораторий Пенсильванского университета (Филадельфия, 1957-1961)
План 1-го этажа
Фасад.
«Форма - это реализация связанных характеристик. Форма не существует в материале, объеме или размере. Начало - это время веры в форму. Когда работа завершена - то, что было в начале, должно ощущаться. Архитектурное решение - единичная вспышка вне формы. У него есть материалы, объемы и размеры. Симфония формы не принадлежит композитору. Принадлежит дизайн, композиция.»
Louis I. Kahn. from Paul Heyer. Architects on Architecture: New Directions in America. p392.
«Здание как человек, у архитектора есть возможность создать жизнь. Соединение костяшек пальцев делает каждую руку интересной и прекрасной. В здании эти детали не должны прятаться в рукавицы. Пространство является архитектурным, когда вино и понятно как оно образовано».
Louis I. Kahn. from Heinz Ronner, with Sharad Jhaveri and Alessandro Vasella Louis I. Kahn: Complete Works 1935-74. p116.
Дом Эшерик (Пенсильвания, 1959-1961)
План 1-го этажа
План 2-го этажа
Разрез
«Дом темной штукатурки, с пятнами из натурального дерева, обрамляющего окна. Здание не смотрится плоскостным. Глубоко посаженые окна, альковы с дверьми и небольшие веранды на втором этаже делают его облик живым. Две части здания, разделенные нишей образуют стройный силуэт.»
Louis I. Kahn. from Heinz Ronner, with Sharad Jhaveri and Alessandro Vasella Louis I. Kahn: Complete Works 1935-74. p134.
Институт управления в Ахмедабаде (Ахмедабад 1963)
«Насыщенность светом дает насыщенность воздухом, и это является базисом для архитектурных форм. Я был впечатлен тем в потребности в воздухе, когда вместе с двадцатью другими людьми был во дворце в Лахоре. Гид нам показывал мастерство ремесленника, который украсил интерьеры разноцветной зеркальной мозаикой. Для демонстрации мистерии отражений он закрыл все окна и двери и зажег спичку. Свет от одной спички был настолько непредсказуемым и разнообразным, но она быстро погасла от легкого ветра. В это самое время в этой комнате ты чувствуешь, что нет ничего более интересного чем воздух.»
Louis I. Kahn. from Alessandra Latour, ed. Louis I. Kahn: Writings, Lectures, Interviews. p203, 205.
Дом Нормана Фишера (Филадельфия 1960)
План.
«Колонна из стали или бетона все-таки не ощущается как часть нас самих. Она должна быть из камня. Мы знаем камень и чувствуем его красоту. Материалы, которые мы сейчас используем в архитектуре, мы применяем благодаря их высокой прочности, но не беря в расчет их многозначительность. Бетон и сталь должны стать чем-то большим, чем элементами конструкций. Ожидаемые чудеса бетона и стали вступают с нами в противоречие. Мы знаем, что дух архитектуры в гармонии характеристик этих материалов с пространством которое должно быть или к которому надо стремиться. Формы и пространства сегодня еще не нашли свое место, чтобы идти путем новизны и изобретательности.»
Louis I. Kahn. from Alessandra Latour, ed. Louis I. Kahn: Writings, Lectures, Interviews. p75-76.
Биологический институт Солка в Сан-Диего (США)
Схема генплана.
«Я не последовал указаниям ученых, которые сказали, что они настолько увлечены своим делом и когда приходит время обедать - убирают со стола пробирки, достают обед и едят прямо за этим столом. Я их спросил: не напрягают ли их окружающие шумы? Они ответили: шум от холодильников ужасен, шум от центрифуг ужасен, журчание воды тоже ужасно. Я решил не слушать их рекомендации. И я представил, что это должны быть помещения с чистым воздухом, с нержавеющей сталью, ковровыми дорожками, буковыми столами, и из этого представления родилась форма. Я отделил учебные помещения от лабораторий и разместил их за садом. Сад является открытым пространством, где можно беседовать. Таким образом не все время придется проводить в лабораториях.»
Louis I. Kahn. from Heinz Ronner, with Sharad Jhaveri and Alessandro Vasella Louis I. Kahn: Complete Works 1935-74. p158.
Йельский центр британского искусства 1969-1974.
«Музей кажется чем-то вторичным, пока он не станет великой сокровищницей. Сокровищница, охраняемая любовь к своим истоком. О, каким это местом должно быть! Не просто собрание всего сразу. Вы идете через залы, залы и залы. Каирский музей - тесное здание, которое выглядит скорее складом, чем музеем.
Музей должен быть развернутым. Первая вещь, которую вы хотите, попадая в большинство музеев - чашечку кофе. Вы сразу же чувствуете усталость. В музее должен быть сад.
Вы прогуливаетесь по саду и решаете войти или нет. Большой сад говорит вам: вы можете войти и все посмотреть, или можете развернуться и уйти. Полная свобода. Вас не принуждают идти внутрь. Вы идете чтобы посмотреть или вас привели чтобы посмотреть и соприкоснуться взглядом с историей, получить непередаваемые ощущения.»
Louis I. Kahn. from Patricia Cummings Loud. The Art Museums of Louis I. Kahn. p231.
Не знаю для кого как, а для меня Луис Кан предстал с другого ракурса. Кажущийся брутализм его архитектуры скрывает очень глубокие мысли. Его тексты пропитаны философией, поэзией, любовью к архитектуре, а главное - любовью к людям, что редко для модернистов! Не могу сказать, что я стал его поклонником, но есть очень много, чему поучиться. Переложить его мысли, его идеи на свою деятельность. Это не обязательно модернизм - любое направление. Хорошая архитектура встречается во всех, придуманных критиками стилях. Все зависит от автора. Луис Кан задал, наверное, недостижимый уровень авторской глубины архитектурной мысли. Мы можем только стремиться к этому и искать глубину, поэзию, философию, каждый в своем.