Еще об отчуждении. Часть первая.
В прошлых темах мы рассматривали отчуждение труда, как явление, характеризующее устройство общества и его способность к «повышению» или «понижению» уровня мотивации индивида. Иначе говоря, то, как будет вести себя человек, выберет ли он стратегию утилизатора или станет участником производственной системы, во многом зависит именно от этого параметра. Однако для многих данное высказывание кажется неочевидным, а глобальная роль отчуждения труда подвергается сомнению. Именно поэтому стоит рассмотреть эту особенность современных обществ несколько внимательнее, обратясь для этого к истории, причем, порой крайне далекой. Впрочем, обо всем по порядку…
В настоящее время считается, что основная проблема для общества от его «высших классов» состоит в усиленном потреблении последних. Впрочем, это характерно не только для нынешнего времени - подобные обвинения «высших» выдвигались, наверное, во все времена. (И напротив, идеал человека, ведущего умеренный образ жизни, был популярен еще с Античности.) Однако, вопреки обыденному представлению, указанная особенность не является самой большой проблемой, порождаемой классовым обществом. Действительно, все эти дворцы и яхты конечно, шокируют обывателя своей недостижимой роскошью (последний, конечно же, хотел попасть во все эти интерьеры, но не имеет возможности), но на самом деле, составляют минимальную часть капиталистического состояния. Ведь даже такая сверхдорогая «штучка», как знаменитая яхта Абрамовича «Eclipse», стоящая порядка 800 млн. $, представляет собой не более 10% состояния олигарха, равного примерно 9 млрд. $. Все остальное- это акции и иные ценные бумаги, означающие собственность олигарха на те или иные приносящие прибыль предприятия и организации.
То же самое можно сказать и про остальных «сильных мира сего», в том числе и таких, по сравнению с которыми Абрамович кажется бедным родственником. Тот же Билл Гейтс с его 79 млрд.$, или, не к ночи будут помянуты, Ротшильды с их 1,7 трлн. S (правда, это на всю семью, но все равно, сумма астрономическая) вряд ли тратят данные средства на обслуживание собственных особ. Гораздо более важным для них является ни что иное, как забота об сохранении и увеличении своего капитала. Именно эта цель является для них приоритетной - а все эти имения, яхты, самолеты, драгоценности и прочие предметы потребления - так, некий незначительный бонус к указанной цели. Более того, даже если данные лица и задумают вести самый скромный образ жизни - а те же Ротшильды по сравнению с теми же новорусскими «олигархами» смотрятся крайними аскетами (с учетом их состояния, разумеется) - то основные проблемы, создаваемые ими, не исчезнут. Более того, они не исчезнут и тогда, когда указанные собственники будут все свои (свободные) деньги тратить на благотворительные нужды, а сами будут ходит в заштопанном костюме и питаться исключительно хлебом и водой (или жить на минимальную российскую зарплату).
* * *
На самом деле, основная проблема при капитализме, равным образом, как и при феодализме или рабовладении - в общем, при классовом обществе - заключается вовсе не в завышенном потреблении. Это, конечно, неприятно, но не более того. Гораздо более опасным тут является то, что уже указанные интересы правящих классов имеют вполне определенную направленность. А именно - они стремятся к максимальному овладению имеющимися «критичными» ресурсами. Все остальное вторично. Правда, стоит понимать, что под указанными ресурсами подразумеваются не столько, и не только природные ископаемые (наверное, большая часть читателей сейчас подумала «нефть»), сколько те сущности, которые обеспечивают максимальный уровень богатства - т.е. наличия в руках того самого отчужденного труда, который можно легко превратить в труд реальный. Именно этот фактор разделяет человечество на тех, кто имеет реальную свободу (т.е. представителей правящих классов) и тех, кто вынужден подчинять им всю свою жизнь. Сказать, что это особенно приятно для «низших» нельзя.
Но и это еще не все. Самое неприятное в указанной ситуации - это то, что следование данному направлению - т.е., стремление к концентрации уровня богатства - со временем приводит к тому, что вся жизнь общества оказывается подчинена данной задаче. Вся социальная структура, все общественные механизмы вместо того, чтобы удовлетворять интересы членов общества превращаются в инструмент, дающий «хозяевам» возможность стать более могущественными. Причем вовлечение в данное действо общественных ресурсов может быть действительно впечатляющим: самый известный пример «борьбы за богатство» - это две мировые войны, развязанные империалистическими государствами. Десятки миллионов убитых, сотни миллионов потерявших близких и имущество, несметные материальные потери - все это следствие того самого отчуждения труда, которое может показаться всего лишь странной логической конструкцией. Впрочем, чтобы не было обидно, стоит отметить, что подобная причина выступала основанием для войны во всей человеческой истории, начиная с глубокой древности. Уже первые государства рассматривались, прежде всего, как «приложения» к воинской доблести царей - т.е., к стремлению властителей увеличить свое могущество за счет присоединения иных владений.
Впрочем, если рассматривать Древний мир, то можно сказать, что отчуждения труда в современном варианте там не было. Вместо него существовало такое явление, как рабство - т.е. отчуждение самого «носителя труда», превращение его вместо полноценной личности в «говорящее орудие». Но смысл от этого не меняется: основным мотивом действий элитариев в любом случае оставалось стремление к получению максимального количества «условного труда» в своем распоряжении. Более того - рабовладельческое общество показывало этот фактор наиболее рельефно, практически не закрывая свою истинную цель всевозможными условностями (вроде ценных бумаг). Напротив, раб, как трудовая единица, выступал самым верным выражением богатства, превосходя в этом смысле и золото, и землю. В итоге идеальный рабовладельческий социум сводился к огромным латифундиям владетельных «аристократов» - а остальная масса населения должна была или обратиться в рабов, или стать люмпенами, «деклассированными элементами», по сути, выброшенными за рамки социальной системы и существующими исключительно по милости высших. Ну, за небольшим исключением, допустимым в рамках статистических отклонений.
Таков имперский Рим - классическое рабовладельческой общество, достигшее вершины своего могущества. Потрясающая роскошь аристократии, которая поражает даже на фоне всех остальных исторических периодов - и люмпенизированная масса, живущая за счет подачек этих аристократов. И война, ставшая основной «производственной операцией» в данном обществе: ведь именно на войне добывались рабы. «Естественное воспроизводство» рабов было слабым, а главное - невыгодным рабовладельцам: во время беременности/выкармливания рабыня не работала, а ее ребенок был невыгодным для эксплуатации еще лет 10, при том, что его нужно кормить. В результате главным инструментом «народного хозяйства» стала армия - римская военная система до сих пор вызывает восхищение, а современные военные до сих пор изучают воинское искусство по римским источникам. Впрочем, совершенно неудивительно, что данная военная машина оказалась настроена именно на указанную выше цель - т.е., на добывание новых партий «говорящих орудий» (впрочем, помимо данной «суперцели» было допустимо любое ограбление окружающих). В итоге по мере превращения Рима из республики в Империю его армия становилась все более наемной («питающейся» из того же источника -т.е. из внешних завоеваний), вплоть до того, что наемниками стали сами полководцы. Именно такая армия и «слила», в конце концов Рим, уступив ничтожной, по сути, массе германских племен.
Но до того, как это произошло, Империя, как паук, «высосала все соки» (т.е., людские и природные ресурсы) из окружающих стран, разрушив все варианты «сложных обществ» в Средиземноморье, приведя этот регион к блистательной внешне, но опустошенной изнутри системе Pax Romana. Но когда указанный доступ - т.е., когда легионы Империи уперлись в естественные географические преграды - она, разумеется, рухнула от наступившего суперкризиса. (Воевать в условиях, отличающихся от тех, под который затачивалась римская военная машина, было, понятно, не так эффективно. На севере холодно, а в степной зоне тяжелая конница довольно легко били римскую пехоту.) Блистательная история Рима оказалась завершена - разумеется, Восточная Римская Империя еще тысячу лет пыталась доказать, что является достойным продолжением той самой, великой Империи, но это было невозможно. Византия, по совершенно естественным причинам не могла иметь столь серьезный источник могущества в виде «халявных» рабов - и отсюда следовала неизбежность для нее оставаться в качестве «региональной державы», несмотря на все потуги стать новым Pax Romana.
* * *
Поэтому с гибелью Рима можно говорить не только о конце Вечного Города. Вместе с Империей в небытие ушла весь, как минимум полуторатысячелетний период «высокой Античности», начиная с Эллады. Или даже, с еще более ранних ближневосточных государств, от которых остались лишь смутные воспоминания. Настолько смутные, что еще в начале XIX века многие даже не предполагали, что эти города и страны когда-нибудь реально существовали. Такова была жестокая плата за великолепие Рима, основанного на отчуждении труда (в виде рабов), и достигшего в данной области наивысшего совершенства. «Выжав» все соки из Средиземноморья (включая и Ближний Восток), Рим, по сути, навсегда похоронил данную райскую область, по сути, создавшую всю человеческую цивилизацию. Более четырех тысяч лет творилась тут мировая История - но с падением Империи она «перешла» на новые, более северные земли…
Но наивно было бы думать, что данная особенность проявлялась исключительно для Рима. Конечно нет. Рим, как уже сказано выше, является лишь самым ярким воплощением идеи «общества, построенного на отчуждении труда», его самым известным примером. Однако подобные процессы проявлялись во всех рабовладельческих обществах, если, конечно, они доживали до более-менее развитого состояния. Так, за два столетия до подъема Рима, блистательные победы Александра Македонского стали основанием для возникновения т.н. «мира эллинизма», некоей общности «греческих царств», охвативших ближневосточные народы. И одновременно - выступили «завершением» блестящей истории самой Эллады, так воспетой художниками и поэтами. Всего через полтора столетия после Александра эллинистические царства пали под натиском уже упомянутого Рима (тогда еще республиканского), а менее чем через столетие после этого римской провинцией стала и сама Греция. Разумеется, это падение оказалось намного «мягче», нежели указанная гибель Римской Империи, однако его механизм был тем же самым: на определенном уровне развития ведение завоевательных войн оказывалось более выгодным, нежели занятие хозяйством, как таковым. Со всеми вытекающими последствиями…
Впрочем, то же самое можно сказать и про следующую историческую формацию - феодализм. Тут, впрочем, даже нашему современнику известно, что феодалы все свое свободное время посвящали непрерывным войнам. Если «повезет», то завоевательным, если же нет - то междоусобным. Впрочем, это не важно. Важно то, что вся жизнь феодального общества выстраивалась именно под подобную цель - обретение военного превосходства. Подобная картина наблюдалась во всех странах и культурах - от Японии на востоке, до Европы на западе. Друг на друга войной ходили и арабские халифы, и русские князья, и тюркские ханы. И не важно, поклонялись ли при этом они пантеону воинственных богов (как в Индии) или служили «Агнцу Божьему» (как в христианских странах) - итог был один. Даже буддизм, религия не просто мирная, а «супермирная», признающая все материальное всего лишь иллюзией, и тот не мог остановить своих сторонников от желания отнять кусок земли у соседей - в той же Индии или Тибете принятие этой религии не сильно уменьшало воинственность.
* * *
Такова была великая сила отчуждения, по сравнению с которой все боги оказывались бессильными. На самом деле, важной оказывалась не сама земля - вряд ли феодалы, что западные, что восточные, собирались ее сами обрабатывать. (Более того, они, по своим «кодексам чести» очень часто вообще не могли этого делать.) Важной оказывалась не сама территория - важным была власть, обретаемая через владение ею. Дело в том, что в данный период в общественную жизнь приходит такое понятие, как договор (подкрепленный мощной религиозной системой), а последний, как правило, «привязывался» именно к земле. (Характерным примером подобного является крепостное право, фундаментальным образом отличающееся от рабства. Впрочем, помимо этого были и иные формы договора.) Поэтому став «владетелем» той или иной области, феодал, по сути, обретал тот же отчужденный труд - пускай и не в такой открытой форме, как при рабстве. Ведь, по идее, он мог заставить крестьян не только отдавать ему часть своей продукции, но и выполнять те или иные требуемые для него действия - вплоть до «права первой ночи».
Именно поэтому феодальное общество изначально было «настроено» на одну задачу: обретение максимального количества земель для каждого конкретного владельца. (На самом деле, «официальные» причины формирования землевладений могли быть любыми - от «административных» в империи Карла Великого до религиозных в арабских государствах. Но сути это не меняло.) А самый легкий путь для этого был один - воевать. То же, как будет вестись хозяйство на приобретенных землях, оказывалось вторичным. В итоге, несмотря на серьезный прогресс в области сельского хозяйства, реальный уровень жизни основной массы населения в этот период не особенно повышался. С одной стороны, конечно, внедрялся конный плуг, входили в жизнь новые приемы земледелия (к примеру, трехполье), развивалась торговля, включая международную. А с другой стороны - властители требовали все большее количество средств ради обеспечения своей возможности противостоять друг другу. Именно поэтому крестьяне и горожане в конечном итоге поддержали королевскую власть, видя в ней управу на все усиливающееся давление сеньоров. И не понимая при этом, что данный вариант феодального общества просто переносит указанное противостояние на более высокий уровень…
Впрочем, обсуждать конкретные особенности конкретного исторического периода тут нет смысла. Достаточно сказать главное - вся история классовых обществ представляет собой ни что иное, как историю борьбы «отчуждителей»-эксплуататоров за максимальную долю отчужденного труда в своих руках. Причем, не важно, в какой форме этот труд проявлялся - как рабство, как феодальная власть или как капитал. Важно, что в результате этого тот уровень благосостояния, который имел «обычный человек» периода позднего неолита был надолго потерян, и вновь достигнуть его удалось лишь к к XVIII веку, и то - лишь в самых развитых странах.
Вы только вдумайтесь: проходили не даже не века, а тысячелетия. Сотни поколений людей рождались и умирали. Строились и разрушались и отдельные города, и целые империи, возникали и угасали во времени разнообразные учения и религии. Разрабатывались новые технологии: развилась обработка металлов, была открыта бронза, затем бронзовый век сменился железным. Были приручены лошади, созданы новые методы обработки земли, выведены новые сельскохозяйственные культуры. Развилась международная торговля, караваны соединили весь континент, а корабли смогли достичь тех мест, о которых ранее даже предполагать было невозможно. В общем, прогресс шел - а средний житель никак не мог достичь того уровня жизни, который он имел в глубокой древности, когда из всех сельхозорудий у него была одна мотыга. А все достижения цивилизации - прекрасные дворцы и тончайшие ткани, изысканные яства и чудесные произведения искусства - были доступны ему не более, чем тысячи лет назад.
* * *
Неслучайно до недавнего времени крупные поселения первобытно-общинного общества, вроде Чатал-Гуюка просто не исследовались - потому, что считалось невозможным существование поселений численностью более 100 человек. А открытие городов типа Мохеджо-Даро, с водопроводом и канализацией, вообще повергло историков в шок: как же так, почему вдруг столь развитое общество исчезло с лица Земли? Тут, обычно, выдвигаются самые нелепые гипотезы, вроде нашествия инопланетян, применения атомного оружия или каких-то природных катастроф. На самом деле же все намного проще: с зарождением классового общества сама идея обустройства своей жизни оказалась вторичной по сравнению с идеей захвата господствующих ценностей, будь то рабы или земля в древности, или та же земля в Средние века.
А значит, со временем все подсистемы социума начинали работать на эту задачу. Как и чем пахал крестьянин - становилось вторичным по сравнению с тем, как и чем воевал рабовладелец или феодал. В итоге тот социум, в котором не смогли сделать этого вывода, захватывался тем, в котором смогли. Но а «победители», как можно догадаться, к улучшению хозяйства особенно не стремились, считая лучшим «вложением капитала» совершенствование армии и государственного аппарата (необходимого для «выколачивания» налогов с подданных). В результате скорость развития хозяйственных подсистем оказывалась намного меньшей, нежели скорость развития военно-политических структур. Более того, поскольку данные системы сами ничего не производят, то их рост означали «высасывание» средств из всех остальных общественных подсистем - и хорошо еще, если чужих (т.е. грабеж побежденных). А то и из своих собственных крестьян - впрочем, разница между теми и другими в течении веков оставалась была минимальной. В общем - вся роскошь развитой цивилизации совершенно закономерно оплачивалась через ухудшение жизни простых людей, для который далекое прошлое все более превращалось в некий вариант «Потерянного Рая».
Впрочем, и после XVIII века ситуация не сильно изменилась. Да, общая мощь цивилизации стала достаточной для того, чтобы те крохи, которые перепадали от нее народу, наконец-то смогли превысить несомые ей бедствия. Мало по малу, но смогли победить голод - ту самую напасть, которая весела над головой человечества веками. (И которой, как показывают исследования, не было в неолитических общинах, где система всеобщего распределения позволяла не бояться голодной смерти даже в неурожайный год.) Еще более важно то, что медицина, наконец-то, смогла развиться до такой степени, что стало возможным исчезновение массовых эпидемий, тысячами лет выступавших «бичом» человечества. Наконец, возникшая система индустриального производства позволила обеспечить человека множеством вещей, еще недавно бывших роскошью.
Но, самое главное во всем этом было то, что в процессе развития человек подошел к такому пределу, за которым кажущаяся несокрушимость и неотвратимость описанной системы впервые перестала казаться абсолютной. Человечество подошло к тому порогу, за которым его ждал (вернее, ждет) мир, настолько же отличающийся от всего, что считается сейчас Историей, насколько последнее отличается от «доисторических», доклассовых обществ. Но об этом будет в следующей части…
Оригинал взят у anlazz в Еще об отчуждении. Часть первая.
В настоящее время считается, что основная проблема для общества от его «высших классов» состоит в усиленном потреблении последних. Впрочем, это характерно не только для нынешнего времени - подобные обвинения «высших» выдвигались, наверное, во все времена. (И напротив, идеал человека, ведущего умеренный образ жизни, был популярен еще с Античности.) Однако, вопреки обыденному представлению, указанная особенность не является самой большой проблемой, порождаемой классовым обществом. Действительно, все эти дворцы и яхты конечно, шокируют обывателя своей недостижимой роскошью (последний, конечно же, хотел попасть во все эти интерьеры, но не имеет возможности), но на самом деле, составляют минимальную часть капиталистического состояния. Ведь даже такая сверхдорогая «штучка», как знаменитая яхта Абрамовича «Eclipse», стоящая порядка 800 млн. $, представляет собой не более 10% состояния олигарха, равного примерно 9 млрд. $. Все остальное- это акции и иные ценные бумаги, означающие собственность олигарха на те или иные приносящие прибыль предприятия и организации.
То же самое можно сказать и про остальных «сильных мира сего», в том числе и таких, по сравнению с которыми Абрамович кажется бедным родственником. Тот же Билл Гейтс с его 79 млрд.$, или, не к ночи будут помянуты, Ротшильды с их 1,7 трлн. S (правда, это на всю семью, но все равно, сумма астрономическая) вряд ли тратят данные средства на обслуживание собственных особ. Гораздо более важным для них является ни что иное, как забота об сохранении и увеличении своего капитала. Именно эта цель является для них приоритетной - а все эти имения, яхты, самолеты, драгоценности и прочие предметы потребления - так, некий незначительный бонус к указанной цели. Более того, даже если данные лица и задумают вести самый скромный образ жизни - а те же Ротшильды по сравнению с теми же новорусскими «олигархами» смотрятся крайними аскетами (с учетом их состояния, разумеется) - то основные проблемы, создаваемые ими, не исчезнут. Более того, они не исчезнут и тогда, когда указанные собственники будут все свои (свободные) деньги тратить на благотворительные нужды, а сами будут ходит в заштопанном костюме и питаться исключительно хлебом и водой (или жить на минимальную российскую зарплату).
* * *
На самом деле, основная проблема при капитализме, равным образом, как и при феодализме или рабовладении - в общем, при классовом обществе - заключается вовсе не в завышенном потреблении. Это, конечно, неприятно, но не более того. Гораздо более опасным тут является то, что уже указанные интересы правящих классов имеют вполне определенную направленность. А именно - они стремятся к максимальному овладению имеющимися «критичными» ресурсами. Все остальное вторично. Правда, стоит понимать, что под указанными ресурсами подразумеваются не столько, и не только природные ископаемые (наверное, большая часть читателей сейчас подумала «нефть»), сколько те сущности, которые обеспечивают максимальный уровень богатства - т.е. наличия в руках того самого отчужденного труда, который можно легко превратить в труд реальный. Именно этот фактор разделяет человечество на тех, кто имеет реальную свободу (т.е. представителей правящих классов) и тех, кто вынужден подчинять им всю свою жизнь. Сказать, что это особенно приятно для «низших» нельзя.
Но и это еще не все. Самое неприятное в указанной ситуации - это то, что следование данному направлению - т.е., стремление к концентрации уровня богатства - со временем приводит к тому, что вся жизнь общества оказывается подчинена данной задаче. Вся социальная структура, все общественные механизмы вместо того, чтобы удовлетворять интересы членов общества превращаются в инструмент, дающий «хозяевам» возможность стать более могущественными. Причем вовлечение в данное действо общественных ресурсов может быть действительно впечатляющим: самый известный пример «борьбы за богатство» - это две мировые войны, развязанные империалистическими государствами. Десятки миллионов убитых, сотни миллионов потерявших близких и имущество, несметные материальные потери - все это следствие того самого отчуждения труда, которое может показаться всего лишь странной логической конструкцией. Впрочем, чтобы не было обидно, стоит отметить, что подобная причина выступала основанием для войны во всей человеческой истории, начиная с глубокой древности. Уже первые государства рассматривались, прежде всего, как «приложения» к воинской доблести царей - т.е., к стремлению властителей увеличить свое могущество за счет присоединения иных владений.
Впрочем, если рассматривать Древний мир, то можно сказать, что отчуждения труда в современном варианте там не было. Вместо него существовало такое явление, как рабство - т.е. отчуждение самого «носителя труда», превращение его вместо полноценной личности в «говорящее орудие». Но смысл от этого не меняется: основным мотивом действий элитариев в любом случае оставалось стремление к получению максимального количества «условного труда» в своем распоряжении. Более того - рабовладельческое общество показывало этот фактор наиболее рельефно, практически не закрывая свою истинную цель всевозможными условностями (вроде ценных бумаг). Напротив, раб, как трудовая единица, выступал самым верным выражением богатства, превосходя в этом смысле и золото, и землю. В итоге идеальный рабовладельческий социум сводился к огромным латифундиям владетельных «аристократов» - а остальная масса населения должна была или обратиться в рабов, или стать люмпенами, «деклассированными элементами», по сути, выброшенными за рамки социальной системы и существующими исключительно по милости высших. Ну, за небольшим исключением, допустимым в рамках статистических отклонений.
Таков имперский Рим - классическое рабовладельческой общество, достигшее вершины своего могущества. Потрясающая роскошь аристократии, которая поражает даже на фоне всех остальных исторических периодов - и люмпенизированная масса, живущая за счет подачек этих аристократов. И война, ставшая основной «производственной операцией» в данном обществе: ведь именно на войне добывались рабы. «Естественное воспроизводство» рабов было слабым, а главное - невыгодным рабовладельцам: во время беременности/выкармливания рабыня не работала, а ее ребенок был невыгодным для эксплуатации еще лет 10, при том, что его нужно кормить. В результате главным инструментом «народного хозяйства» стала армия - римская военная система до сих пор вызывает восхищение, а современные военные до сих пор изучают воинское искусство по римским источникам. Впрочем, совершенно неудивительно, что данная военная машина оказалась настроена именно на указанную выше цель - т.е., на добывание новых партий «говорящих орудий» (впрочем, помимо данной «суперцели» было допустимо любое ограбление окружающих). В итоге по мере превращения Рима из республики в Империю его армия становилась все более наемной («питающейся» из того же источника -т.е. из внешних завоеваний), вплоть до того, что наемниками стали сами полководцы. Именно такая армия и «слила», в конце концов Рим, уступив ничтожной, по сути, массе германских племен.
Но до того, как это произошло, Империя, как паук, «высосала все соки» (т.е., людские и природные ресурсы) из окружающих стран, разрушив все варианты «сложных обществ» в Средиземноморье, приведя этот регион к блистательной внешне, но опустошенной изнутри системе Pax Romana. Но когда указанный доступ - т.е., когда легионы Империи уперлись в естественные географические преграды - она, разумеется, рухнула от наступившего суперкризиса. (Воевать в условиях, отличающихся от тех, под который затачивалась римская военная машина, было, понятно, не так эффективно. На севере холодно, а в степной зоне тяжелая конница довольно легко били римскую пехоту.) Блистательная история Рима оказалась завершена - разумеется, Восточная Римская Империя еще тысячу лет пыталась доказать, что является достойным продолжением той самой, великой Империи, но это было невозможно. Византия, по совершенно естественным причинам не могла иметь столь серьезный источник могущества в виде «халявных» рабов - и отсюда следовала неизбежность для нее оставаться в качестве «региональной державы», несмотря на все потуги стать новым Pax Romana.
* * *
Поэтому с гибелью Рима можно говорить не только о конце Вечного Города. Вместе с Империей в небытие ушла весь, как минимум полуторатысячелетний период «высокой Античности», начиная с Эллады. Или даже, с еще более ранних ближневосточных государств, от которых остались лишь смутные воспоминания. Настолько смутные, что еще в начале XIX века многие даже не предполагали, что эти города и страны когда-нибудь реально существовали. Такова была жестокая плата за великолепие Рима, основанного на отчуждении труда (в виде рабов), и достигшего в данной области наивысшего совершенства. «Выжав» все соки из Средиземноморья (включая и Ближний Восток), Рим, по сути, навсегда похоронил данную райскую область, по сути, создавшую всю человеческую цивилизацию. Более четырех тысяч лет творилась тут мировая История - но с падением Империи она «перешла» на новые, более северные земли…
Но наивно было бы думать, что данная особенность проявлялась исключительно для Рима. Конечно нет. Рим, как уже сказано выше, является лишь самым ярким воплощением идеи «общества, построенного на отчуждении труда», его самым известным примером. Однако подобные процессы проявлялись во всех рабовладельческих обществах, если, конечно, они доживали до более-менее развитого состояния. Так, за два столетия до подъема Рима, блистательные победы Александра Македонского стали основанием для возникновения т.н. «мира эллинизма», некоей общности «греческих царств», охвативших ближневосточные народы. И одновременно - выступили «завершением» блестящей истории самой Эллады, так воспетой художниками и поэтами. Всего через полтора столетия после Александра эллинистические царства пали под натиском уже упомянутого Рима (тогда еще республиканского), а менее чем через столетие после этого римской провинцией стала и сама Греция. Разумеется, это падение оказалось намного «мягче», нежели указанная гибель Римской Империи, однако его механизм был тем же самым: на определенном уровне развития ведение завоевательных войн оказывалось более выгодным, нежели занятие хозяйством, как таковым. Со всеми вытекающими последствиями…
Впрочем, то же самое можно сказать и про следующую историческую формацию - феодализм. Тут, впрочем, даже нашему современнику известно, что феодалы все свое свободное время посвящали непрерывным войнам. Если «повезет», то завоевательным, если же нет - то междоусобным. Впрочем, это не важно. Важно то, что вся жизнь феодального общества выстраивалась именно под подобную цель - обретение военного превосходства. Подобная картина наблюдалась во всех странах и культурах - от Японии на востоке, до Европы на западе. Друг на друга войной ходили и арабские халифы, и русские князья, и тюркские ханы. И не важно, поклонялись ли при этом они пантеону воинственных богов (как в Индии) или служили «Агнцу Божьему» (как в христианских странах) - итог был один. Даже буддизм, религия не просто мирная, а «супермирная», признающая все материальное всего лишь иллюзией, и тот не мог остановить своих сторонников от желания отнять кусок земли у соседей - в той же Индии или Тибете принятие этой религии не сильно уменьшало воинственность.
* * *
Такова была великая сила отчуждения, по сравнению с которой все боги оказывались бессильными. На самом деле, важной оказывалась не сама земля - вряд ли феодалы, что западные, что восточные, собирались ее сами обрабатывать. (Более того, они, по своим «кодексам чести» очень часто вообще не могли этого делать.) Важной оказывалась не сама территория - важным была власть, обретаемая через владение ею. Дело в том, что в данный период в общественную жизнь приходит такое понятие, как договор (подкрепленный мощной религиозной системой), а последний, как правило, «привязывался» именно к земле. (Характерным примером подобного является крепостное право, фундаментальным образом отличающееся от рабства. Впрочем, помимо этого были и иные формы договора.) Поэтому став «владетелем» той или иной области, феодал, по сути, обретал тот же отчужденный труд - пускай и не в такой открытой форме, как при рабстве. Ведь, по идее, он мог заставить крестьян не только отдавать ему часть своей продукции, но и выполнять те или иные требуемые для него действия - вплоть до «права первой ночи».
Именно поэтому феодальное общество изначально было «настроено» на одну задачу: обретение максимального количества земель для каждого конкретного владельца. (На самом деле, «официальные» причины формирования землевладений могли быть любыми - от «административных» в империи Карла Великого до религиозных в арабских государствах. Но сути это не меняло.) А самый легкий путь для этого был один - воевать. То же, как будет вестись хозяйство на приобретенных землях, оказывалось вторичным. В итоге, несмотря на серьезный прогресс в области сельского хозяйства, реальный уровень жизни основной массы населения в этот период не особенно повышался. С одной стороны, конечно, внедрялся конный плуг, входили в жизнь новые приемы земледелия (к примеру, трехполье), развивалась торговля, включая международную. А с другой стороны - властители требовали все большее количество средств ради обеспечения своей возможности противостоять друг другу. Именно поэтому крестьяне и горожане в конечном итоге поддержали королевскую власть, видя в ней управу на все усиливающееся давление сеньоров. И не понимая при этом, что данный вариант феодального общества просто переносит указанное противостояние на более высокий уровень…
Впрочем, обсуждать конкретные особенности конкретного исторического периода тут нет смысла. Достаточно сказать главное - вся история классовых обществ представляет собой ни что иное, как историю борьбы «отчуждителей»-эксплуататоров за максимальную долю отчужденного труда в своих руках. Причем, не важно, в какой форме этот труд проявлялся - как рабство, как феодальная власть или как капитал. Важно, что в результате этого тот уровень благосостояния, который имел «обычный человек» периода позднего неолита был надолго потерян, и вновь достигнуть его удалось лишь к к XVIII веку, и то - лишь в самых развитых странах.
Вы только вдумайтесь: проходили не даже не века, а тысячелетия. Сотни поколений людей рождались и умирали. Строились и разрушались и отдельные города, и целые империи, возникали и угасали во времени разнообразные учения и религии. Разрабатывались новые технологии: развилась обработка металлов, была открыта бронза, затем бронзовый век сменился железным. Были приручены лошади, созданы новые методы обработки земли, выведены новые сельскохозяйственные культуры. Развилась международная торговля, караваны соединили весь континент, а корабли смогли достичь тех мест, о которых ранее даже предполагать было невозможно. В общем, прогресс шел - а средний житель никак не мог достичь того уровня жизни, который он имел в глубокой древности, когда из всех сельхозорудий у него была одна мотыга. А все достижения цивилизации - прекрасные дворцы и тончайшие ткани, изысканные яства и чудесные произведения искусства - были доступны ему не более, чем тысячи лет назад.
* * *
Неслучайно до недавнего времени крупные поселения первобытно-общинного общества, вроде Чатал-Гуюка просто не исследовались - потому, что считалось невозможным существование поселений численностью более 100 человек. А открытие городов типа Мохеджо-Даро, с водопроводом и канализацией, вообще повергло историков в шок: как же так, почему вдруг столь развитое общество исчезло с лица Земли? Тут, обычно, выдвигаются самые нелепые гипотезы, вроде нашествия инопланетян, применения атомного оружия или каких-то природных катастроф. На самом деле же все намного проще: с зарождением классового общества сама идея обустройства своей жизни оказалась вторичной по сравнению с идеей захвата господствующих ценностей, будь то рабы или земля в древности, или та же земля в Средние века.
А значит, со временем все подсистемы социума начинали работать на эту задачу. Как и чем пахал крестьянин - становилось вторичным по сравнению с тем, как и чем воевал рабовладелец или феодал. В итоге тот социум, в котором не смогли сделать этого вывода, захватывался тем, в котором смогли. Но а «победители», как можно догадаться, к улучшению хозяйства особенно не стремились, считая лучшим «вложением капитала» совершенствование армии и государственного аппарата (необходимого для «выколачивания» налогов с подданных). В результате скорость развития хозяйственных подсистем оказывалась намного меньшей, нежели скорость развития военно-политических структур. Более того, поскольку данные системы сами ничего не производят, то их рост означали «высасывание» средств из всех остальных общественных подсистем - и хорошо еще, если чужих (т.е. грабеж побежденных). А то и из своих собственных крестьян - впрочем, разница между теми и другими в течении веков оставалась была минимальной. В общем - вся роскошь развитой цивилизации совершенно закономерно оплачивалась через ухудшение жизни простых людей, для который далекое прошлое все более превращалось в некий вариант «Потерянного Рая».
Впрочем, и после XVIII века ситуация не сильно изменилась. Да, общая мощь цивилизации стала достаточной для того, чтобы те крохи, которые перепадали от нее народу, наконец-то смогли превысить несомые ей бедствия. Мало по малу, но смогли победить голод - ту самую напасть, которая весела над головой человечества веками. (И которой, как показывают исследования, не было в неолитических общинах, где система всеобщего распределения позволяла не бояться голодной смерти даже в неурожайный год.) Еще более важно то, что медицина, наконец-то, смогла развиться до такой степени, что стало возможным исчезновение массовых эпидемий, тысячами лет выступавших «бичом» человечества. Наконец, возникшая система индустриального производства позволила обеспечить человека множеством вещей, еще недавно бывших роскошью.
Но, самое главное во всем этом было то, что в процессе развития человек подошел к такому пределу, за которым кажущаяся несокрушимость и неотвратимость описанной системы впервые перестала казаться абсолютной. Человечество подошло к тому порогу, за которым его ждал (вернее, ждет) мир, настолько же отличающийся от всего, что считается сейчас Историей, насколько последнее отличается от «доисторических», доклассовых обществ. Но об этом будет в следующей части…
Оригинал взят у anlazz в Еще об отчуждении. Часть первая.