(no subject)
Ну и пожалуйста, раз вы такие. Вот вам предпоследняя жимолость. Завтра уеду от вас, а последнюю жимолость зажму. Не любите вы цветочки, знаю.
Бусон
Тихий звон комаров -
Каждый раз, когда облетает
Жимолости цветок.
Пер. Веры Марковой
Федерико Гарсиа Лорка
ВЕРЛЕН
Песня,
которую я не спою,
спит у меня на губах.
Песня,
которую я не спою.
Светлячком зажглась
жимолость в ночи,
и клюют росу
лунные лучи.
Я уснул и услышал мою
песню,
которую я не спою.
В ней - движенья губ
и речной воды.
В ней - часов, во тьму
канувших, следы.
Над извечным днем
свет живой звезды.
(ТРИ ПОРТРЕТА С ТЕНЯМИ)
Теофиль Готье
НА УЛИЦЕ
Есть ария одна в народе,
Её на скрипке пилит всяк,
Шарманки все её выводят,
Терзая воющих собак.
И табакерке музыкальной
Она известна, как своя,
Её щебечет чиж нахальный,
И помнит бабушка моя.
Лишь ею флейты и пистоны
В беседках пыльных на балу
Зовут гризеток в вальс влюбленных
И беспокоит птиц в углу.
О захудалые харчевни,
Где вьется жимолость и хмель,
О дни воскресные в деревне,
Когда горланит ритурнель!
Слепой, что ноет на фаготе
И ставит пальцы не туда,
Собака, что стоит в заботе
С тарелкой лая иногда.
И маленькие гитаристы,
Что, робко кутаясь в тряпье,
В кафешантанах голосисто
У всех столов визжат её.
Но Паганини фантастичный
Однажды ночью, как крючком,
Поддел искусно ритм обычный
Своим божественным крочком.
И, восхищенный прежним блеском,
Он воскресил его опять,
Дав золотистым арабескам,
По старой фразе пробежать.
пер.Николая Гумилева
ВАРИАЦИИ НА ТЕМУ "ВЕНЕЦИАНСКОГО КАРНАВАЛА"
НА УЛИЦЕ
Есть песня: скрипки спозаранок
Ее гнусавят в кабаре,
Ей вторит хриплый скрип шарманок
Под лай собаки во дворе.
В органчике, как чижик, звонком,
Она трещит, пугая грусть;
Моя прабабушка - ребенком -
Ее певала наизусть.
В саду, под пыльною беседкой,
Ее свистит кларнет-пистон,
И кружатся комми с гризеткой,
Тревожа воробьиный сон.
Под каприфолями и хмелем
Над входом сельских кабачков
Она же вторит ритурнелям,
Встречая в праздник бедняков.
Слепец - в рыданиях фагота -
Ее наигрывает псу,
И пудель, подвывая что-то,
Сидит над чашкой с горстью су.
В лохмотьях клетчатых тартана
Ее мурлычет гитарист,
Глотая дым кафешантана
Под пьяный хохот, гул и свист.
Фантаст угрюмый - Паганини
Поддел однажды, как крючком,
Мотив, полузабытый ныне,
Своим божественным смычком, -
И арабеск за арабеском
По ветхой песни мишуре
Скользнули золотистым блеском
В своей причудливой игре.
Пер. Михаила Касаткина
ВИТЕЗСЛАВ НЕЗВАЛ
ОСЕННИЕ ЛИСТЬЯ
Вот осень осыпает листья
в ржавеющее фортепьяно.
Как жаль, что нет фонтана в этом большом саду.
Я
в месяц увядания ромашек
и прочих трав
читаю вам стихи.
Вы знаете, что я чуть-чуть романтик,
и улыбаетесь.
Синь ваших глаз
чрезмерна, словно живопись,
изображающая синеву.
Как слабый инструмент, звук исторгает жимолость.
Под осень, как под музыку,
вам трудно двигаться непринужденно.
В изгибе зачарованной змеи
вы поцелуям внемлете, как флейте.
Букеты осени разбросаны среди земли,
холодные, как вечные снега.
Позванивая, падают созвездья,
и кажется, что где-то бьют часы.
В ржавеющее фортепьяно слетают
листья и соцветья.
Мое стихотворение продолжается.
Как Лорелеи песенка чиста!
Тринадцать раз ее сыграл шарманщик.
Объединяет нас несчастье этого числа.
И всё же - будьте счастливы.
О, будьте счастливы,
пока болеет лес
опасной желтизной,
пока в моей душе живой
тяжка, словно любовь, болезнь,
предшествующая поэзии.
Пер. Б. Ахмадулиной
ГИЙОМ АПОЛЛИНЕР(1880-1918)
СУХОПУТНЫЙ ОКЕАН
Я выстроил свой дом в открытом океане
В нем окна реки что текут из глаз моих
И у подножья стен кишат повсюду спруты
Тройные бьются их сердца и рты стучат в стекло
Порою быстрой
Порой звенящей
Из влаги выстрой
Свой дом горящий
Кладут аэропланы яйца
Эй берегись уж наготове якорь
Эй берегись когда кидают якорь
Отлично было бы чтоб с неба вы сошли
Как жимолость свисает с неба
Земные полошатся спруты
Какое множество средь нас самих себя хоронит
О спруты бледные волн меловых о спруты с бледным ртом
Вкруг дома плещет океан тебе знакомый
Не забываясь даже сном
Пер. Бенедикта Лившица
Robert Desnos
Cascade
What sort of arrow split the sky and this rock?
It's quivering, spreading like a peacock's fan
Like the mist around the shaft and knot less feathers
Of a comet come to nest at midnight.
How blood surges from the gaping wound,
Lips already silencing murmur and cry.
One solemn finger holds back time, confusing
The witness of the eyes where the deed is written.
Silence? We still know the passwords.
Lost sentinels far from the watch fires
We smell the odor of honeysuckle and surf
Rising in the dark shadows.
Distance, let dawn leap the void at last,
And a single beam of light make a rainbow on the water
Its quiver full of reeds,
Sign of the return of archers and patriotic songs.
Хорхе Луис Борхес
ЭЛЕГИЯ О САДЕ
Тот лабиринт исчез. Уже не будет
ни стройных эвкалиптовых аллей,
ни летнего навеса над верандой,
ни бдительных зеркал, не упускавших
любое чувство на любом лице,
любой налет. Пустое крохоборство
часов, разросшаяся каприфоль,
беседка, простодушный мрамор статуй,
двойник заката, засвиставший дрозд,
балкончик с башней, гладь воды в фонтане
теперь былое. Ты сказал -- былое?
Но если нет начала и конца
и ждет нас лишь неведомая сумма
лучистых дней и сумрачных ночей,
то мы и есть грядущее былое.
Мы -- время, непрестанная река,
Ушмаль и Карфаген, и вросший в землю
латинский вал, и канувший во тьму
сад, поминаемый теперь стихами.
Перевод Б.Дубина
Бусон
Тихий звон комаров -
Каждый раз, когда облетает
Жимолости цветок.
Пер. Веры Марковой
Федерико Гарсиа Лорка
ВЕРЛЕН
Песня,
которую я не спою,
спит у меня на губах.
Песня,
которую я не спою.
Светлячком зажглась
жимолость в ночи,
и клюют росу
лунные лучи.
Я уснул и услышал мою
песню,
которую я не спою.
В ней - движенья губ
и речной воды.
В ней - часов, во тьму
канувших, следы.
Над извечным днем
свет живой звезды.
(ТРИ ПОРТРЕТА С ТЕНЯМИ)
Теофиль Готье
НА УЛИЦЕ
Есть ария одна в народе,
Её на скрипке пилит всяк,
Шарманки все её выводят,
Терзая воющих собак.
И табакерке музыкальной
Она известна, как своя,
Её щебечет чиж нахальный,
И помнит бабушка моя.
Лишь ею флейты и пистоны
В беседках пыльных на балу
Зовут гризеток в вальс влюбленных
И беспокоит птиц в углу.
О захудалые харчевни,
Где вьется жимолость и хмель,
О дни воскресные в деревне,
Когда горланит ритурнель!
Слепой, что ноет на фаготе
И ставит пальцы не туда,
Собака, что стоит в заботе
С тарелкой лая иногда.
И маленькие гитаристы,
Что, робко кутаясь в тряпье,
В кафешантанах голосисто
У всех столов визжат её.
Но Паганини фантастичный
Однажды ночью, как крючком,
Поддел искусно ритм обычный
Своим божественным крочком.
И, восхищенный прежним блеском,
Он воскресил его опять,
Дав золотистым арабескам,
По старой фразе пробежать.
пер.Николая Гумилева
ВАРИАЦИИ НА ТЕМУ "ВЕНЕЦИАНСКОГО КАРНАВАЛА"
НА УЛИЦЕ
Есть песня: скрипки спозаранок
Ее гнусавят в кабаре,
Ей вторит хриплый скрип шарманок
Под лай собаки во дворе.
В органчике, как чижик, звонком,
Она трещит, пугая грусть;
Моя прабабушка - ребенком -
Ее певала наизусть.
В саду, под пыльною беседкой,
Ее свистит кларнет-пистон,
И кружатся комми с гризеткой,
Тревожа воробьиный сон.
Под каприфолями и хмелем
Над входом сельских кабачков
Она же вторит ритурнелям,
Встречая в праздник бедняков.
Слепец - в рыданиях фагота -
Ее наигрывает псу,
И пудель, подвывая что-то,
Сидит над чашкой с горстью су.
В лохмотьях клетчатых тартана
Ее мурлычет гитарист,
Глотая дым кафешантана
Под пьяный хохот, гул и свист.
Фантаст угрюмый - Паганини
Поддел однажды, как крючком,
Мотив, полузабытый ныне,
Своим божественным смычком, -
И арабеск за арабеском
По ветхой песни мишуре
Скользнули золотистым блеском
В своей причудливой игре.
Пер. Михаила Касаткина
ВИТЕЗСЛАВ НЕЗВАЛ
ОСЕННИЕ ЛИСТЬЯ
Вот осень осыпает листья
в ржавеющее фортепьяно.
Как жаль, что нет фонтана в этом большом саду.
Я
в месяц увядания ромашек
и прочих трав
читаю вам стихи.
Вы знаете, что я чуть-чуть романтик,
и улыбаетесь.
Синь ваших глаз
чрезмерна, словно живопись,
изображающая синеву.
Как слабый инструмент, звук исторгает жимолость.
Под осень, как под музыку,
вам трудно двигаться непринужденно.
В изгибе зачарованной змеи
вы поцелуям внемлете, как флейте.
Букеты осени разбросаны среди земли,
холодные, как вечные снега.
Позванивая, падают созвездья,
и кажется, что где-то бьют часы.
В ржавеющее фортепьяно слетают
листья и соцветья.
Мое стихотворение продолжается.
Как Лорелеи песенка чиста!
Тринадцать раз ее сыграл шарманщик.
Объединяет нас несчастье этого числа.
И всё же - будьте счастливы.
О, будьте счастливы,
пока болеет лес
опасной желтизной,
пока в моей душе живой
тяжка, словно любовь, болезнь,
предшествующая поэзии.
Пер. Б. Ахмадулиной
ГИЙОМ АПОЛЛИНЕР(1880-1918)
СУХОПУТНЫЙ ОКЕАН
Я выстроил свой дом в открытом океане
В нем окна реки что текут из глаз моих
И у подножья стен кишат повсюду спруты
Тройные бьются их сердца и рты стучат в стекло
Порою быстрой
Порой звенящей
Из влаги выстрой
Свой дом горящий
Кладут аэропланы яйца
Эй берегись уж наготове якорь
Эй берегись когда кидают якорь
Отлично было бы чтоб с неба вы сошли
Как жимолость свисает с неба
Земные полошатся спруты
Какое множество средь нас самих себя хоронит
О спруты бледные волн меловых о спруты с бледным ртом
Вкруг дома плещет океан тебе знакомый
Не забываясь даже сном
Пер. Бенедикта Лившица
Robert Desnos
Cascade
What sort of arrow split the sky and this rock?
It's quivering, spreading like a peacock's fan
Like the mist around the shaft and knot less feathers
Of a comet come to nest at midnight.
How blood surges from the gaping wound,
Lips already silencing murmur and cry.
One solemn finger holds back time, confusing
The witness of the eyes where the deed is written.
Silence? We still know the passwords.
Lost sentinels far from the watch fires
We smell the odor of honeysuckle and surf
Rising in the dark shadows.
Distance, let dawn leap the void at last,
And a single beam of light make a rainbow on the water
Its quiver full of reeds,
Sign of the return of archers and patriotic songs.
Хорхе Луис Борхес
ЭЛЕГИЯ О САДЕ
Тот лабиринт исчез. Уже не будет
ни стройных эвкалиптовых аллей,
ни летнего навеса над верандой,
ни бдительных зеркал, не упускавших
любое чувство на любом лице,
любой налет. Пустое крохоборство
часов, разросшаяся каприфоль,
беседка, простодушный мрамор статуй,
двойник заката, засвиставший дрозд,
балкончик с башней, гладь воды в фонтане
теперь былое. Ты сказал -- былое?
Но если нет начала и конца
и ждет нас лишь неведомая сумма
лучистых дней и сумрачных ночей,
то мы и есть грядущее былое.
Мы -- время, непрестанная река,
Ушмаль и Карфаген, и вросший в землю
латинский вал, и канувший во тьму
сад, поминаемый теперь стихами.
Перевод Б.Дубина