Фигура
Мне снился папа.
Он умер четыре года назад. Несколько лет пил и в итоге - остановка сердца. К тому моменту он уже не жил дома, мама не могла выносить его в состоянии сильного опьянения и попросила оставить ее и сестру, я женился и уехал из дома чуть раньше. В какие-то моменты, казалось, что он остановил свое неистовое саморазрушение и неуверенно пробовал снова что-то построить в себе, мы как могли поддерживали эти попытки(в силу преобладающих стереотипов), но потом он снова срывался. Его сердце сдалось первым, его нашли уже мертвым в окраинном лесопарке в ночь на восьмое августа.
Я тогда тоже был другим, и слепо порицал его пристрастие к алкоголю, презирал его за слабость, впрочем, я был хорошим сыном своего отца, и научился обходиться с ним так, как он сам обходился с собой и со мной. Презрение к слабости - я хорошо нес этот урок, и истощая себя, и отказывая в слабости окружающим. Но когда папа начал пил я уже вырос и не заметил что он изменился, слишком сильны были на тот момент во мне два этих шаблона: "презрение к слабости" и "презрение к алкоголикам". Пожалуй, эта самая большая вещь в жизни о которой я сильно сожалею: будучи подростком, я страдал от его, в каком-то смысле, бесчеловечного отношения ко мне, но когда он стал, в каком-то смысле, оживать, я уже не мог к нему приблизиться.
Вообще, я помню урывками живого папу, когда я был еще совсем маленьким - там радость, беззаботность, счастье, любовь. А когда я стал подростком, он начала вкладывать в мою жизнь, хотел чтобы я вырос "кем-то", может быть, достиг чего-то, чего не достиг он. Я помню, что он никогда не давил, не нависал, не проламывал меня. Однако его воздействие было более чем эффективным, как внезапная инъекция для ничего не подозревающего животного. Он словно бы проникал глубоко в суть меня в наших таких "редких но метких" разговорах и заражал меня своими идеями, как вирусами. Я каждый раз давал себе зарок сопротивляться, но папа снова и снова предугадывал момент и брал меня врасплох.
Мне снилось, что мы с папой идем куда-то, он говорит, что нужно спешить, что нам очень важно туда успеть. А я рассказываю ему сколь много я достиг за четыре года, я рассказываю, что решил дилемму "быть слабым и сильным и живым одновременно", рассказываю какой я, что умею. Говорю ему, что хочу знать какой он, ведь столько времени прошло. А он кивает, кивает, и говорит, что эти все вещи "какой я, какой ты", что они не важны, могут подождать, но сейчас мы обязаны сделать так как он указывает. И я с какой-то отчаянной обреченностью понимаю, что у меня до сих пор не получается жить с ним по другому. Либо я слепо делаю то, что он считает нужным, либо я ухожу от него. А так хочется сотрудничать вместе, разделяя интересы и влечения друг друга, ведь он - Папа!
Папа! Папочка! Где бы ты ни был, мне хочется верить, что ты слышишь (видишь, читаешь, я не знаю как там у тебя) меня! Я научился! Научился жить так, чтобы созидать себя, а не разрушать! Что бы ни случилось в моей жизни.
Он умер четыре года назад. Несколько лет пил и в итоге - остановка сердца. К тому моменту он уже не жил дома, мама не могла выносить его в состоянии сильного опьянения и попросила оставить ее и сестру, я женился и уехал из дома чуть раньше. В какие-то моменты, казалось, что он остановил свое неистовое саморазрушение и неуверенно пробовал снова что-то построить в себе, мы как могли поддерживали эти попытки(в силу преобладающих стереотипов), но потом он снова срывался. Его сердце сдалось первым, его нашли уже мертвым в окраинном лесопарке в ночь на восьмое августа.
Я тогда тоже был другим, и слепо порицал его пристрастие к алкоголю, презирал его за слабость, впрочем, я был хорошим сыном своего отца, и научился обходиться с ним так, как он сам обходился с собой и со мной. Презрение к слабости - я хорошо нес этот урок, и истощая себя, и отказывая в слабости окружающим. Но когда папа начал пил я уже вырос и не заметил что он изменился, слишком сильны были на тот момент во мне два этих шаблона: "презрение к слабости" и "презрение к алкоголикам". Пожалуй, эта самая большая вещь в жизни о которой я сильно сожалею: будучи подростком, я страдал от его, в каком-то смысле, бесчеловечного отношения ко мне, но когда он стал, в каком-то смысле, оживать, я уже не мог к нему приблизиться.
Вообще, я помню урывками живого папу, когда я был еще совсем маленьким - там радость, беззаботность, счастье, любовь. А когда я стал подростком, он начала вкладывать в мою жизнь, хотел чтобы я вырос "кем-то", может быть, достиг чего-то, чего не достиг он. Я помню, что он никогда не давил, не нависал, не проламывал меня. Однако его воздействие было более чем эффективным, как внезапная инъекция для ничего не подозревающего животного. Он словно бы проникал глубоко в суть меня в наших таких "редких но метких" разговорах и заражал меня своими идеями, как вирусами. Я каждый раз давал себе зарок сопротивляться, но папа снова и снова предугадывал момент и брал меня врасплох.
Мне снилось, что мы с папой идем куда-то, он говорит, что нужно спешить, что нам очень важно туда успеть. А я рассказываю ему сколь много я достиг за четыре года, я рассказываю, что решил дилемму "быть слабым и сильным и живым одновременно", рассказываю какой я, что умею. Говорю ему, что хочу знать какой он, ведь столько времени прошло. А он кивает, кивает, и говорит, что эти все вещи "какой я, какой ты", что они не важны, могут подождать, но сейчас мы обязаны сделать так как он указывает. И я с какой-то отчаянной обреченностью понимаю, что у меня до сих пор не получается жить с ним по другому. Либо я слепо делаю то, что он считает нужным, либо я ухожу от него. А так хочется сотрудничать вместе, разделяя интересы и влечения друг друга, ведь он - Папа!
Папа! Папочка! Где бы ты ни был, мне хочется верить, что ты слышишь (видишь, читаешь, я не знаю как там у тебя) меня! Я научился! Научился жить так, чтобы созидать себя, а не разрушать! Что бы ни случилось в моей жизни.