...
Начинается мой рассказ со стандартных фраз:
так бывало с тобой и бывало десятки раз.
Ты лежишь, приобняв жену, ты уснул почти что,
но, не в силах противиться сну, ты опять мальчишка,
что ступает, где синие тени легли на снег.
Ты прекрасен, покуда радостен твой побег,
у тебя голубые глаза - ледяной топаз.
Так нельзя, так нельзя, но ты делал десятки раз.
Ты как смертник, твоя взрывчатка - глагол "посметь".
Ты ушел, не найдя перчатки, чтоб не шуметь.
Греть ладони в карманах - трогательный пустяк,
только дальше все странно: что-то пошло не так.
Гололед не позволит выбраться из двора,
отправляя тебя в полет в непроглядный мрак.
Ты как время, пространство, число исчезаешь в нем.
Твой податливый разум отчаяньем замутнен.
Бытие рассыпается ниткой стеклянных бус.
Это кажется - или в затылке негромкий хруст?
Дальше будет казенный дом, деревянный гроб,
будешь за город увезен, упокоить чтоб.
Но пока что ты падаешь в бархатное ничто
и кричать бы, да только не крикнешь с закрытым ртом.
Был бы ты мне чужой, может, был бы резон скрывать:
это я прихожу и сажусь на твою кровать,
это я убираю со лба непослушную прядь
и ругаю себя: опоздала опять. Опять!
Я лелею надежду однажды туда успеть
прибежать, удержать, отважиться и посметь.
Я мечтаю прийти и застигнуть тебя живым:
руки вынь из карманов, двоечник! Руки вынь!
Ты проснулся рывком из бездны, чуть потрясен,
рядом с милой-любезной, что видит десятый сон.
Я, невидима и бесплотна, тебе на лоб
надеваю венец-дремоту, забылся чтоб.
И на миг замираю, едва не коснувшись губ:
я тебя уверяю, когда-нибудь я смогу.
так бывало с тобой и бывало десятки раз.
Ты лежишь, приобняв жену, ты уснул почти что,
но, не в силах противиться сну, ты опять мальчишка,
что ступает, где синие тени легли на снег.
Ты прекрасен, покуда радостен твой побег,
у тебя голубые глаза - ледяной топаз.
Так нельзя, так нельзя, но ты делал десятки раз.
Ты как смертник, твоя взрывчатка - глагол "посметь".
Ты ушел, не найдя перчатки, чтоб не шуметь.
Греть ладони в карманах - трогательный пустяк,
только дальше все странно: что-то пошло не так.
Гололед не позволит выбраться из двора,
отправляя тебя в полет в непроглядный мрак.
Ты как время, пространство, число исчезаешь в нем.
Твой податливый разум отчаяньем замутнен.
Бытие рассыпается ниткой стеклянных бус.
Это кажется - или в затылке негромкий хруст?
Дальше будет казенный дом, деревянный гроб,
будешь за город увезен, упокоить чтоб.
Но пока что ты падаешь в бархатное ничто
и кричать бы, да только не крикнешь с закрытым ртом.
Был бы ты мне чужой, может, был бы резон скрывать:
это я прихожу и сажусь на твою кровать,
это я убираю со лба непослушную прядь
и ругаю себя: опоздала опять. Опять!
Я лелею надежду однажды туда успеть
прибежать, удержать, отважиться и посметь.
Я мечтаю прийти и застигнуть тебя живым:
руки вынь из карманов, двоечник! Руки вынь!
Ты проснулся рывком из бездны, чуть потрясен,
рядом с милой-любезной, что видит десятый сон.
Я, невидима и бесплотна, тебе на лоб
надеваю венец-дремоту, забылся чтоб.
И на миг замираю, едва не коснувшись губ:
я тебя уверяю, когда-нибудь я смогу.