импровизация на тему сказки о храбром клоуне
Полдень падает рас-платой,
прибивает к земле гвоздями.
В прошлой жизни я был солдатом,
а в этой они мне воздали.
В прошлой жизни я все делал
по уставу и как надо,
не щадил своего тела
и старался не за награду.
Отдохни, говорят, братец,
Посылая на круг новый.
Среди пестрых китайских платьиц
я впервые себя помню.
Мне 4. Окно. Утро
перестроечного года.
Мама косу плетет туго
и молит за меня бога.
И только потом я понял,
и годы спустя я вспомнил -
кто в прошлой жизни был воином,
в этой становится клоуном.
И все как-то мимо цели,
и горизонт в пыли.
Третий в чьей-то постели,
один на краю Земли -
так пятым влез еле-еле
в чьи-нибудь "Жигули",
а сверху глядели - галдели,
мол, не обессудь - чем смогли.
У них наверху - стирка.
У нас на земле - цирк.
Налейте шуту спирта
и выпейте с ним за мир,
в котором солдат - лишний
в кирзовых своих сапогах.
Позволь мне пока что не знать,
всевышний,
что в следующих
кругах!
Сказать, что лиса добрый сказочник - ничего не сказать.
прибивает к земле гвоздями.
В прошлой жизни я был солдатом,
а в этой они мне воздали.
В прошлой жизни я все делал
по уставу и как надо,
не щадил своего тела
и старался не за награду.
Отдохни, говорят, братец,
Посылая на круг новый.
Среди пестрых китайских платьиц
я впервые себя помню.
Мне 4. Окно. Утро
перестроечного года.
Мама косу плетет туго
и молит за меня бога.
И только потом я понял,
и годы спустя я вспомнил -
кто в прошлой жизни был воином,
в этой становится клоуном.
И все как-то мимо цели,
и горизонт в пыли.
Третий в чьей-то постели,
один на краю Земли -
так пятым влез еле-еле
в чьи-нибудь "Жигули",
а сверху глядели - галдели,
мол, не обессудь - чем смогли.
У них наверху - стирка.
У нас на земле - цирк.
Налейте шуту спирта
и выпейте с ним за мир,
в котором солдат - лишний
в кирзовых своих сапогах.
Позволь мне пока что не знать,
всевышний,
что в следующих
кругах!
Сказать, что лиса добрый сказочник - ничего не сказать.