День флага и Independence day
Еще лет пять назад, да что там, года два назад я считала себя космополиткой.
Сейчас все изменилось.
Есть такая поэма, написанная украинским поэтом Вороным в Полтаве в последний год девятнадцатого века. Называется она "Евшан-зилля", то есть "Полынь-трава". Там говорится о временах Ярослава Мудрого, когда сыновей кочевых ханов держали при киевском дворе в качестве почетных заложников. . Так вот, один из этих ханов, скучая по своему сыну, который много лет уже жил в Киеве, послал гонца, чтобы тот уговорил сына бежать. Но тот не хотел - в Киеве он жил в почете и полной сивилизасьон, а тут снова в кочевую жизнь, кизяки, юрты, и прочая. Язык он родной почти забыл, родные песни ничего не говорили его сердцу, уговоры не помогали. И тогда гонец дал ему траву из родных степей, которую передал отец. Он вдохнул запах этой травы, и сердце его дрогнуло, и он согласился бежать, не глядя и не раздумывая.
Вот так и я. Майдан для меня стал этим Евшан-зиллям, а флаг, который топтали беркутовцы - не куском полотна, а чем-то родным.
Поэтому когда я слышу переделанную "Марсельезу" - "Отречемся от "русского мира", отряхнем его прах с наших ног, нам враждебны рашистов кумиры, ненавистен кремлевский чертог...", то для меня - это правда. И мне все равно, что скажут другие.
Сейчас все изменилось.
Есть такая поэма, написанная украинским поэтом Вороным в Полтаве в последний год девятнадцатого века. Называется она "Евшан-зилля", то есть "Полынь-трава". Там говорится о временах Ярослава Мудрого, когда сыновей кочевых ханов держали при киевском дворе в качестве почетных заложников. . Так вот, один из этих ханов, скучая по своему сыну, который много лет уже жил в Киеве, послал гонца, чтобы тот уговорил сына бежать. Но тот не хотел - в Киеве он жил в почете и полной сивилизасьон, а тут снова в кочевую жизнь, кизяки, юрты, и прочая. Язык он родной почти забыл, родные песни ничего не говорили его сердцу, уговоры не помогали. И тогда гонец дал ему траву из родных степей, которую передал отец. Он вдохнул запах этой травы, и сердце его дрогнуло, и он согласился бежать, не глядя и не раздумывая.
Вот так и я. Майдан для меня стал этим Евшан-зиллям, а флаг, который топтали беркутовцы - не куском полотна, а чем-то родным.
Поэтому когда я слышу переделанную "Марсельезу" - "Отречемся от "русского мира", отряхнем его прах с наших ног, нам враждебны рашистов кумиры, ненавистен кремлевский чертог...", то для меня - это правда. И мне все равно, что скажут другие.