Сидячий вагон
Африкан Кондратьевич не любил путешествовать, и вот с чего это пошло.
Однажды Африкан Кондратьевич решил поехать в Воронеж, и друзья посоветовали ему сидячий вагон: "Ты, Африканушка, будешь ехать как в самолете, - сказали друзья, - только что без ремней". Африкан Кондратьевич и поверил.
Вначале вагон Африкану Кондратьевичу понравился: он был чист, уютен, а проводница была похожа на любовь юности и продавала вафли.
Африкан Кондратьевич забросил чемодан на багажную полку, глянул в окно и начал усаживаться в кресле, настраиваясь на дальнюю дорогу. После вокзальной суматохи железнодорожное кресло приятно окружало теплом и заботой.
Соседом Африкана Кондратьевича оказался степенный гражданин лет 50, который не буянил, не кричал и не топал ногами. Он мирно читал газету, изредка говоря себе под нос: "Эва!", "Эге!", "Как так!" и прочие слова, которые может себе позволить степенный гражданин лет 50, мирно читающий газету.
Африкан Кондратьевич закрыл глаза и уже приготовился отбыть ко сну, как ощутил, что у него затекла вся нижняя половина тела.
Железнодорожное кресло перестало окружать теплом и заботой.
"Эк, чорт тебя," - фыркнул Африкан Кондратьевич и повернулся левее. Так было удобнее, и дремота вновь овладела путешественником.
Через некоторое время железнодорожное кресло вновь дало о себе знать.
"Чепуха какая," - пробормотал Африкан Кондратьевич и повернулся правее на еще не отсиженное место.
Железнодорожное кресло победило и на этот раз. Африкан Кондратьевич стоически терпел некоторое время, но конструкция взяла свое.
"Да что же это такое творится", - отчетливо произнес он и резко открыл глаза.
В этот момент поезд тронулся. Предстояла долгая поездка. Степенный гражданин добродушно зашуршал газетой, а Африкан Кондратьевич застонал.
Однажды Африкан Кондратьевич решил поехать в Воронеж, и друзья посоветовали ему сидячий вагон: "Ты, Африканушка, будешь ехать как в самолете, - сказали друзья, - только что без ремней". Африкан Кондратьевич и поверил.
Вначале вагон Африкану Кондратьевичу понравился: он был чист, уютен, а проводница была похожа на любовь юности и продавала вафли.
Африкан Кондратьевич забросил чемодан на багажную полку, глянул в окно и начал усаживаться в кресле, настраиваясь на дальнюю дорогу. После вокзальной суматохи железнодорожное кресло приятно окружало теплом и заботой.
Соседом Африкана Кондратьевича оказался степенный гражданин лет 50, который не буянил, не кричал и не топал ногами. Он мирно читал газету, изредка говоря себе под нос: "Эва!", "Эге!", "Как так!" и прочие слова, которые может себе позволить степенный гражданин лет 50, мирно читающий газету.
Африкан Кондратьевич закрыл глаза и уже приготовился отбыть ко сну, как ощутил, что у него затекла вся нижняя половина тела.
Железнодорожное кресло перестало окружать теплом и заботой.
"Эк, чорт тебя," - фыркнул Африкан Кондратьевич и повернулся левее. Так было удобнее, и дремота вновь овладела путешественником.
Через некоторое время железнодорожное кресло вновь дало о себе знать.
"Чепуха какая," - пробормотал Африкан Кондратьевич и повернулся правее на еще не отсиженное место.
Железнодорожное кресло победило и на этот раз. Африкан Кондратьевич стоически терпел некоторое время, но конструкция взяла свое.
"Да что же это такое творится", - отчетливо произнес он и резко открыл глаза.
В этот момент поезд тронулся. Предстояла долгая поездка. Степенный гражданин добродушно зашуршал газетой, а Африкан Кондратьевич застонал.