...
за полночь поднимаешься в пустую квартиру, открываешь дверь, бросаешь в угол сумку, достаешь пакет ледяного молока и выпиваешь его почти залпом - холод ночного неба течёт по жилам, венам, легким.
Здесь просыпаешься.
Вдруг встаешь, улыбаешься, ищешь старые кроссовки и выходишь на улицу - ключи, сигареты, мяч, номер сорок второй, северный штат.
Мироздание - журавлик-оригами в нагрудном кармане. Долгая ночь подойдет к концу, я вновь побегу, начну отвечать на рабочие звонки и письма, отмахиваться от библиотек и литературоведческого анализа, стараться не думать о тех, чьи имена словно смола мне заливают горло, глаза, связывают по рукам льняной бечевой.
Хлопок одной ладонью - игра с собственной тенью.
И если это так, то в следующий раз в рулетке я ставлю на дубль-два, черное.
Здесь просыпаешься.
Вдруг встаешь, улыбаешься, ищешь старые кроссовки и выходишь на улицу - ключи, сигареты, мяч, номер сорок второй, северный штат.
Мироздание - журавлик-оригами в нагрудном кармане. Долгая ночь подойдет к концу, я вновь побегу, начну отвечать на рабочие звонки и письма, отмахиваться от библиотек и литературоведческого анализа, стараться не думать о тех, чьи имена словно смола мне заливают горло, глаза, связывают по рукам льняной бечевой.
Хлопок одной ладонью - игра с собственной тенью.
И если это так, то в следующий раз в рулетке я ставлю на дубль-два, черное.