О кумирах былых времён
Фигура Булата Окуджавы давно заняла в моём сознании отведённое ей место, и ни дополнять свои знания о нём, ни пересматривать свои оценки его как человека я не собирался. Оказывается, список, от чего не следует зарекаться, открытый и не ограничивается всего двумя строчками. В книге Марата Гизатулина «Булат Окуджава. Вся жизнь в одной строке» описывались обстоятельства прошлого, которые косвенно были мне в большей или меньшей степени знакомы. Из-за них я и углубился в чтение. Книга не понравилась авторской позицией (не принимаю оголтелый, примитивный антисоветизм), но кое-что новое я узнал. В том числе и об Окуджаве, хотя он, повторю, не был целью моего интереса. А по мере продвижения к концу этого исследования, всё больше удивляли меня некоторые странности, которые в рамках этого поста я назову феноменом Окуджавы.
При рождении будущий поэт и писатель получил имя Дориан. В Интернете пишут, что в честь того самого англичанина, с портретом. Посовещавшись перед регистрацией сына, родители решили заменить это необычное даже для интернациональной семьи имя на более скромное - Булат. Так что Дорианом Окуджава проходил (скорее, пролежал) всего месяц. Тем не менее, складывается впечатление, что магическое влияние первого имени сохранилось. Как будто бы был реальный Окуджава и был ещё Окуджава, невидимый для всех, который в нужный момент выходил из тени и, как сейчас говорят, разруливал ситуацию. Иначе мне трудно объяснить нарушение логических связей. Судите сами.
В 1950-м году Булат Шалвович Окуджава, двадцатишестилетний выпускник Тбилисского университета, прибывает в посёлок Шамордино Калужской области. Здесь он должен преподавать русский язык и литературу в 6-м классе. Однако, с первых же дней у него не заладились отношения с директором. Не хочу обсуждать педагогические таланты Окуджавы хотя бы потому, что и обсуждать нечего - он или их не имел, или же просто хотел отбарабанить положенный ему срок и уйти на вольные хлеба (скорее всего, и то и другое). Одно можно сказать точно - учитель из него вышел никудышный. В конкретном, шамординском случае, сыграла роль и неважная подготовка полученных им учеников, и (на мой взгляд, в первую очередь это) его неумение работать в конкретной обстановке 1950 года. Он пришёл в класс, ученики которого пошли в школу в 1945 году, когда после тяжелейшей войны полноценный учебный процесс только начинал налаживаться. Да и учителей в школе не хватало, не зря же Окуджаву прислали на помощь, и не его одного. Нашлось место и для его жены, тоже учительницы, были в этом году и другие новички. К тому же, не надо забывать, что в сельской местности ученики обременены и хозяйственными работами как дома, так и в колхозе. Не учитывать обстоятельства легко, даже можно назвать это принципиальностью, но я бы назвал это иначе. Но даже такие сложные условия вряд ли могут оправдать рукоприкладство по отношению к ученикам и очень вольное обращение со школьной программой. В общем, не только у директора были все формальные основания разобраться со строптивым подчинённым. Но итоги педсовета, на котором присутствовал и человек из РОНО (районный отдел народного образования), оказались неожиданными для многих: директора снимают, а Окуджаву переводят в Высокиничи. Из маленького посёлка, что в пятидесяти пяти километрах от Калуги, в районный центр. Иначе как поощрение за прегрешение рассматривать это сложно.
В Высокиничах он продержался и того меньше. Грехи те же, что и в Шамордино (низкая успеваемость, рукоприкладство, произвольное толкование школьной программы), только к ним прибавились прогулы - перед Новым годом Окуджава и ещё несколько молодых учителей уехали в Москву, а вернулись только 11 января. С одной стороны, школьные каникулы, и занятий с учениками нет, но, с другой, есть учительская текучка, у которой есть свой график. За эти прогулы его привлекли к суду и приговорили к трём месяцам исправительно-трудовых работ с удержанием 30% заработка. Но конфликт разрешился ещё более странным, чем в Шамордино, образом: директора школы перевели в простые учителя, заведующую РОНО сняли, а Булата Шалвовича перевели в областной центр, в одну из лучших школ Калуги. Опять поощрение за прегрешения?
Этим чудеса на земле Калужской не закончились. В городе кипела литературная жизнь. Были свои писатели и поэты. В их дружный коллектив и влился Окуджава. И вот на межобластную писательскую конференцию в Воронеже для делегатов от Калуги выделяют два места. Надо ли говорить, кто занял одно из них? При том, что он к этому времени тиснул в местную печать всего два или три стихотворения, которые иначе, как слезой графомана, назвать трудно. Тем не менее, он смог! Мистика,Оскар Уайльд.
И достаточно. На Калужской земле Окуджава распрощался с карьерой учителя и окончательно определился с тем, кем он хочет стать и чем он будет заниматься в будущем. О своём отношении к творчеству Окуджавы говорить не буду. Не хочу. Интересно, сейчас ещё поют его песни? Как раньше, под гитару, в тесном кругу? Роняя скупую интеллигентскую слезу?
======================
При рождении будущий поэт и писатель получил имя Дориан. В Интернете пишут, что в честь того самого англичанина, с портретом. Посовещавшись перед регистрацией сына, родители решили заменить это необычное даже для интернациональной семьи имя на более скромное - Булат. Так что Дорианом Окуджава проходил (скорее, пролежал) всего месяц. Тем не менее, складывается впечатление, что магическое влияние первого имени сохранилось. Как будто бы был реальный Окуджава и был ещё Окуджава, невидимый для всех, который в нужный момент выходил из тени и, как сейчас говорят, разруливал ситуацию. Иначе мне трудно объяснить нарушение логических связей. Судите сами.
В 1950-м году Булат Шалвович Окуджава, двадцатишестилетний выпускник Тбилисского университета, прибывает в посёлок Шамордино Калужской области. Здесь он должен преподавать русский язык и литературу в 6-м классе. Однако, с первых же дней у него не заладились отношения с директором. Не хочу обсуждать педагогические таланты Окуджавы хотя бы потому, что и обсуждать нечего - он или их не имел, или же просто хотел отбарабанить положенный ему срок и уйти на вольные хлеба (скорее всего, и то и другое). Одно можно сказать точно - учитель из него вышел никудышный. В конкретном, шамординском случае, сыграла роль и неважная подготовка полученных им учеников, и (на мой взгляд, в первую очередь это) его неумение работать в конкретной обстановке 1950 года. Он пришёл в класс, ученики которого пошли в школу в 1945 году, когда после тяжелейшей войны полноценный учебный процесс только начинал налаживаться. Да и учителей в школе не хватало, не зря же Окуджаву прислали на помощь, и не его одного. Нашлось место и для его жены, тоже учительницы, были в этом году и другие новички. К тому же, не надо забывать, что в сельской местности ученики обременены и хозяйственными работами как дома, так и в колхозе. Не учитывать обстоятельства легко, даже можно назвать это принципиальностью, но я бы назвал это иначе. Но даже такие сложные условия вряд ли могут оправдать рукоприкладство по отношению к ученикам и очень вольное обращение со школьной программой. В общем, не только у директора были все формальные основания разобраться со строптивым подчинённым. Но итоги педсовета, на котором присутствовал и человек из РОНО (районный отдел народного образования), оказались неожиданными для многих: директора снимают, а Окуджаву переводят в Высокиничи. Из маленького посёлка, что в пятидесяти пяти километрах от Калуги, в районный центр. Иначе как поощрение за прегрешение рассматривать это сложно.
В Высокиничах он продержался и того меньше. Грехи те же, что и в Шамордино (низкая успеваемость, рукоприкладство, произвольное толкование школьной программы), только к ним прибавились прогулы - перед Новым годом Окуджава и ещё несколько молодых учителей уехали в Москву, а вернулись только 11 января. С одной стороны, школьные каникулы, и занятий с учениками нет, но, с другой, есть учительская текучка, у которой есть свой график. За эти прогулы его привлекли к суду и приговорили к трём месяцам исправительно-трудовых работ с удержанием 30% заработка. Но конфликт разрешился ещё более странным, чем в Шамордино, образом: директора школы перевели в простые учителя, заведующую РОНО сняли, а Булата Шалвовича перевели в областной центр, в одну из лучших школ Калуги. Опять поощрение за прегрешения?
Этим чудеса на земле Калужской не закончились. В городе кипела литературная жизнь. Были свои писатели и поэты. В их дружный коллектив и влился Окуджава. И вот на межобластную писательскую конференцию в Воронеже для делегатов от Калуги выделяют два места. Надо ли говорить, кто занял одно из них? При том, что он к этому времени тиснул в местную печать всего два или три стихотворения, которые иначе, как слезой графомана, назвать трудно. Тем не менее, он смог! Мистика,Оскар Уайльд.
И достаточно. На Калужской земле Окуджава распрощался с карьерой учителя и окончательно определился с тем, кем он хочет стать и чем он будет заниматься в будущем. О своём отношении к творчеству Окуджавы говорить не буду. Не хочу. Интересно, сейчас ещё поют его песни? Как раньше, под гитару, в тесном кругу? Роняя скупую интеллигентскую слезу?
======================