О нарративах и о политике. Часть 1.
Последнее время всё чаще в текстах о политике стало встречаться слово «нарратив». Интуитивно я понимал тот смысл, который стоит за этим понятием, но перед тем, как написать небольшой пост об использовании этого оружия, решил уточнить некоторые моменты, и вот, после часового рыскания в Интернете, счёл полезным сделать небольшой обзор на основе найденных в Интернете текстов. Продвинутым пользователям соцсетей и, тем более, специалистам, читать его нет смысла (разве что для уличения меня в ошибках и неточностях), а вот знатокам примерно моего уровня, думаю, будет полезно слегка расширить свои познания.
Это слово вошло в моду в эпоху постмодерна. Философы-постмодернисты накрутили тут такой дремучий лес из терминов, что когда я попытался заглянуть в эту чащу чуть поглубже, как тут же, ещё на входе, наскочил на дерево, получил увесистый удар в область головы и быстренько ретировался. Бродите в этом лесу сами. Один сучок с того самого дерева:
«В рамках коммуникативного события метафора персонификации представляет нарратив как субъект дискурса в его темпоральной динамике, проходящий определенные этапы своей „дискурсивной жизни“… Да тут надо целый язык учить, а зачем мне это надо? С кем мне на нём разговаривать? Его даже мой кот не знает, а ведь это умнейшее существо. Поэтому, общие теоретические построения постмодернистов я обошёл стороной, а сделал акцент на тех особенностях и смысловых оттенках нарратива, которые делают его эффективным оружием в политических вопросах.
Аналогами нарратива можно назвать сюжет или повествование, но нарратив имеет свои особенности. Начну с примеров. У одной темы может быть несколько нарративов.
Например, о США можно сказать так: Америка является не одним среди многих мировых лидеров, но лидером из лидеров - исключительной, высоконравственной и великодушной страной, которая может воодушевлять другие нации.
А можно и так: Америка, прикрываясь привлекательными лозунгами, стала мировым лидером за счёт агрессивной военно-дипломатической силы, а также роли доллара в мировой экономике.
Или возьмём Путина. Можно сказать так:
Путин вытащил страну из разрушительного хаоса 90-х, поднял экономику, укрепил оборонную мощи и вернул России роль субъекта мировой политики.
А можно и так:
Путин за двадцать лет своего правления так и не запустил на полную мощность экономику страны, посадив Россию на нефтегазовую иглу, разрушил конкуренцию в политической жизни и установил режим личной власти.
Постмодернисты учат нас, что для нарратива способ изложения самодостаточен и он не обязан отражать реальную историю. Сравним нарратив и рассказ. Рассказ - способ передачи информации, стремящийся к объективности. Нарратив - «объясняющий рассказ». Это, скорее, субъективное повествование, в котором оценки повествователя и его субъективные эмоции играют важнейшую роль. "Нарратив не просто излагает события, но делает их доступными для понимания, систематизирует причинно-следственные связи". Нарратив упрощает реальность. Он подстраивает реальные факты и события под себя, благодаря чему появляется возможность осмысления сложных и запутанных политических ситуаций. "Нарративы играют роль линз, сквозь которые независимые элементы существования рассматриваются как связанные части целого. Они задают параметры повседневного и определяют правила и способы идентификации объектов, которые подлежат включению в дискурсивное пространство".
Объяснительность нарратива позволяет ему выступать в качестве инструмента воздействия. Простая и доходчивая история, резонирующая с народными ценностями, формирует в массовом политическом сознании желаемые для политика каузальные фреймы и тем самым создает мотивационную базу для определенного политического поведения. Политический нарратив представляет собой текст лозунгового типа, но, в отличие от лозунга, за мини-текстом нарратива стоит развернутый текст культуры. Объём его небольшой, редко больше одного абзаца, но именно краткость делает его мощным инструментом воздействия. Мало кто читает, например, программы политических партий или отдельных политиков во время избирательной компании, а вот нарративы доступны для понимания всем избирателям. Поэтому конкуренция политиков во время той же избирательной компании сводится к конкуренции нарративов (оставим за скобками грязные технологии и административный ресурс). Маргарет Тэтчер, например, считается выдающимся идеологом, но на самом деле она была гением нарратива. Её политический нарратив - история о том, как победа 1945 года была погребена под тремя десятилетиями попустительства, политической вялости и инфляции и была восстановлена с помощью железной воли
Мини-текст нарратива содержит концептуальное ядро, которое может быть развёрнуто в варианты большого текста. Приведу, в заключение, ещё один пример, на этот раз из набора военных нарративов. Его использовала администрация Буша во время атаки 11 сентября:
На США напали враги свободы, это была битва Добра со Злом, поэтому насаждение свободы в тылу врага - самый верный способ победить носителей зла. Америка выполнит свою историческую миссию, перенеся военные действия на территорию врага, победит его на поле боя и обеспечит замену деспотических ближневосточных режимов на демократию.
На этом я свою сумбурную вводную часть закончу. Она и так получилась огромной, а ведь пост, к которому я хотел дать пояснения, будет совсем небольшим. Завтра, надеюсь, я его и напишу. А пока пускай будет так: продолжение следует.
П.С. Жирным шрифтом я выделил прямые цитаты, а вот источники я уже не помню, поскольку бегло пробежал по выданным Яндексом ссылкам и выдернул оттуда несколько кусков информации, не записывая источников. Прошу авторов меня простить. Жарко было, поленился.
=================
Это слово вошло в моду в эпоху постмодерна. Философы-постмодернисты накрутили тут такой дремучий лес из терминов, что когда я попытался заглянуть в эту чащу чуть поглубже, как тут же, ещё на входе, наскочил на дерево, получил увесистый удар в область головы и быстренько ретировался. Бродите в этом лесу сами. Один сучок с того самого дерева:
«В рамках коммуникативного события метафора персонификации представляет нарратив как субъект дискурса в его темпоральной динамике, проходящий определенные этапы своей „дискурсивной жизни“… Да тут надо целый язык учить, а зачем мне это надо? С кем мне на нём разговаривать? Его даже мой кот не знает, а ведь это умнейшее существо. Поэтому, общие теоретические построения постмодернистов я обошёл стороной, а сделал акцент на тех особенностях и смысловых оттенках нарратива, которые делают его эффективным оружием в политических вопросах.
Аналогами нарратива можно назвать сюжет или повествование, но нарратив имеет свои особенности. Начну с примеров. У одной темы может быть несколько нарративов.
Например, о США можно сказать так: Америка является не одним среди многих мировых лидеров, но лидером из лидеров - исключительной, высоконравственной и великодушной страной, которая может воодушевлять другие нации.
А можно и так: Америка, прикрываясь привлекательными лозунгами, стала мировым лидером за счёт агрессивной военно-дипломатической силы, а также роли доллара в мировой экономике.
Или возьмём Путина. Можно сказать так:
Путин вытащил страну из разрушительного хаоса 90-х, поднял экономику, укрепил оборонную мощи и вернул России роль субъекта мировой политики.
А можно и так:
Путин за двадцать лет своего правления так и не запустил на полную мощность экономику страны, посадив Россию на нефтегазовую иглу, разрушил конкуренцию в политической жизни и установил режим личной власти.
Постмодернисты учат нас, что для нарратива способ изложения самодостаточен и он не обязан отражать реальную историю. Сравним нарратив и рассказ. Рассказ - способ передачи информации, стремящийся к объективности. Нарратив - «объясняющий рассказ». Это, скорее, субъективное повествование, в котором оценки повествователя и его субъективные эмоции играют важнейшую роль. "Нарратив не просто излагает события, но делает их доступными для понимания, систематизирует причинно-следственные связи". Нарратив упрощает реальность. Он подстраивает реальные факты и события под себя, благодаря чему появляется возможность осмысления сложных и запутанных политических ситуаций. "Нарративы играют роль линз, сквозь которые независимые элементы существования рассматриваются как связанные части целого. Они задают параметры повседневного и определяют правила и способы идентификации объектов, которые подлежат включению в дискурсивное пространство".
Объяснительность нарратива позволяет ему выступать в качестве инструмента воздействия. Простая и доходчивая история, резонирующая с народными ценностями, формирует в массовом политическом сознании желаемые для политика каузальные фреймы и тем самым создает мотивационную базу для определенного политического поведения. Политический нарратив представляет собой текст лозунгового типа, но, в отличие от лозунга, за мини-текстом нарратива стоит развернутый текст культуры. Объём его небольшой, редко больше одного абзаца, но именно краткость делает его мощным инструментом воздействия. Мало кто читает, например, программы политических партий или отдельных политиков во время избирательной компании, а вот нарративы доступны для понимания всем избирателям. Поэтому конкуренция политиков во время той же избирательной компании сводится к конкуренции нарративов (оставим за скобками грязные технологии и административный ресурс). Маргарет Тэтчер, например, считается выдающимся идеологом, но на самом деле она была гением нарратива. Её политический нарратив - история о том, как победа 1945 года была погребена под тремя десятилетиями попустительства, политической вялости и инфляции и была восстановлена с помощью железной воли
Мини-текст нарратива содержит концептуальное ядро, которое может быть развёрнуто в варианты большого текста. Приведу, в заключение, ещё один пример, на этот раз из набора военных нарративов. Его использовала администрация Буша во время атаки 11 сентября:
На США напали враги свободы, это была битва Добра со Злом, поэтому насаждение свободы в тылу врага - самый верный способ победить носителей зла. Америка выполнит свою историческую миссию, перенеся военные действия на территорию врага, победит его на поле боя и обеспечит замену деспотических ближневосточных режимов на демократию.
На этом я свою сумбурную вводную часть закончу. Она и так получилась огромной, а ведь пост, к которому я хотел дать пояснения, будет совсем небольшим. Завтра, надеюсь, я его и напишу. А пока пускай будет так: продолжение следует.
П.С. Жирным шрифтом я выделил прямые цитаты, а вот источники я уже не помню, поскольку бегло пробежал по выданным Яндексом ссылкам и выдернул оттуда несколько кусков информации, не записывая источников. Прошу авторов меня простить. Жарко было, поленился.
=================