Райский сад
Вот эти три правила - дом, дерево и сын - мама молча приняла и отрабатывает и за папу и за меня.
От посадки деревьев наше поколение освобождено века на три - бесконечные яблони, груши и сливы на нашей даче символизируют не райский сад, но сад вечной непрекращающейся работы.
С сыном хуже. Мой старший брат, Володя, умер в полугодовалом возрасте. В моей детской висели его фотографии. Вся надежда на меня, но с каждым годом ее все меньше - поэтому мама садит все больше и больше деревьев, как бы что-то восполняя.
Дом когда-то построил папа. Маленький дачный домик в полкирпичика: чердак-шкатулка с окошками на озеро. Когда я была маленькой, мама подобрала на берегу подзорную трубу (она время от времени приносила с берега озера удивительные вещи, забытые беспечными купальщиками), вечерами я выбиралась на крышу и смотрела в трубу на огни города вдалеке.
Когда папы не стало, мама вдруг начала стыдиться городской полезной площади, которую она занимает, и начала строить дом, на этот раз свой. Такой, какой она хотела всегда, все эти тридцать пять лет (дача - моя ровесница). Делать новый, поверх старого - кирпичные стенки обросли сайдингом, хлипкие досочки веранды обернулись суровыми тяжелыми бревнами, чердак распух до огромной просторной комнаты с окном почти во всю стену, как из-под земли выросла настоящая печь взамен старой буржуйки.
Дом стал точкой преткновения. Он и мама, решившая остаться в нем, - на одной стороне баррикады. На другой мы - те, кто против, кто рассказывает ей про отсутствие водопровода, больниц в пределах досягаемости (хотя что ей больницы - она не ходит в них уже много лет, наша семейная традиция - переносить "на ходу"), снежные заносы, проблемы с приехать-уехать.
Мы говорили об этом позавчера, когда были там. Она слушала нас, поджав губы. Ее обманывают строители, она ничего не понимает в материалах, одни нервы, да, но она здесь у себя дома, на своей земле, среди своих бесконечных деревьев, с призраком уже построенного дома - хорошего, крепкого, надежного. Она правда мечтала тридцать пять лет именно о таком. И она сделает его себе сама. И никуда она не уйдет с этого клочка земли, своего райского сада адской работы.
А с сыном - это уже пусть я как-нибудь сама. Должна же я найти способ.
От посадки деревьев наше поколение освобождено века на три - бесконечные яблони, груши и сливы на нашей даче символизируют не райский сад, но сад вечной непрекращающейся работы.
С сыном хуже. Мой старший брат, Володя, умер в полугодовалом возрасте. В моей детской висели его фотографии. Вся надежда на меня, но с каждым годом ее все меньше - поэтому мама садит все больше и больше деревьев, как бы что-то восполняя.
Дом когда-то построил папа. Маленький дачный домик в полкирпичика: чердак-шкатулка с окошками на озеро. Когда я была маленькой, мама подобрала на берегу подзорную трубу (она время от времени приносила с берега озера удивительные вещи, забытые беспечными купальщиками), вечерами я выбиралась на крышу и смотрела в трубу на огни города вдалеке.
Когда папы не стало, мама вдруг начала стыдиться городской полезной площади, которую она занимает, и начала строить дом, на этот раз свой. Такой, какой она хотела всегда, все эти тридцать пять лет (дача - моя ровесница). Делать новый, поверх старого - кирпичные стенки обросли сайдингом, хлипкие досочки веранды обернулись суровыми тяжелыми бревнами, чердак распух до огромной просторной комнаты с окном почти во всю стену, как из-под земли выросла настоящая печь взамен старой буржуйки.
Дом стал точкой преткновения. Он и мама, решившая остаться в нем, - на одной стороне баррикады. На другой мы - те, кто против, кто рассказывает ей про отсутствие водопровода, больниц в пределах досягаемости (хотя что ей больницы - она не ходит в них уже много лет, наша семейная традиция - переносить "на ходу"), снежные заносы, проблемы с приехать-уехать.
Мы говорили об этом позавчера, когда были там. Она слушала нас, поджав губы. Ее обманывают строители, она ничего не понимает в материалах, одни нервы, да, но она здесь у себя дома, на своей земле, среди своих бесконечных деревьев, с призраком уже построенного дома - хорошего, крепкого, надежного. Она правда мечтала тридцать пять лет именно о таком. И она сделает его себе сама. И никуда она не уйдет с этого клочка земли, своего райского сада адской работы.
А с сыном - это уже пусть я как-нибудь сама. Должна же я найти способ.