(no subject)
все эти дни было солнце, а сейчас снова нахмурилось (недельной давности). бесполезное солнце - драгоценное, перламутровое, выдыхающееся, и такие лиловые то ли рыжие деревья от него, и большие ватные мешки тумана плывут прямо через город, и оставляют за собой всё заиндевевшим, и тогда уже никто не устоит. наверное, это было каждый день, а мы это видели в среду, когда ехали в фонтанный дом к пяти вечера. тогда уже были сумерки, и вот - под мостом и вокруг нас не мешая солнцу стоял туман или шёл медленно к морю или наваливался на город вместе с ночью, и на восток от троицкого моста уже всё было синее, и вообще ничего уже не было видно, как будто это была стена, а на ней только отмечено, где кончается река, и на одном берегу кгб, а на другом - гостиница санкт-петербург; а на запад всё было видно в розовой морозной дымке до самого порта, уже не говоря про все эти восхитительные сияющие хвосты пробок. боже, какая красота! очень хорошо видно сквозь временные прутья - не знаю, поставят там когда-нибудь первоначальные решётки? и потом ещё летний сад - на который смотришь теперь только с грустью или с раздражением, но когда мы ехали через эту внезапную красоту, я подумала, что всего-то и изуродовали по щиколотку, с этим живут. и фонтанка, как зеркало: вода, впитывающая мороз
а я хотела записать про вторник. во вторник, сделав необходимые дела, мы поехали в лес в комарово. была эта лучезарная погода, и я только тревожилась, что сядет солнце, пока мы ещё не доехали до леса. и неожиданно ещё раньше сестрорецка где-то в лисьем носу впереди встал туман, и когда мы въехали в него, то мы оказались внутри немудрящего серого денька - видимо туман чуть повыше висел над землёй. и тогда я уже не тревожилась, что сядет солнце, потому что его всё равно не было видно. мы остановились около кладбища, и даже прошли через него, и потом немного прошли вперёд по дороге и свернули в лес. там нет мусора, и сразу начинается чаща. большие кочки, на них мох и черника - ягоды замороженные, как покупные, и тут и там между ёлок и сосен рябина - рябина тоже замороженная. во все стороны - кочки, мох, черника, рябина и пахнет багульником. кочки уже промерзли сверху, и проваливаешься немного сквозь твердый мягкий мох. я ходила и ела рябину, а все молчали и играли. или не молчали, но просто было очень тихо, но потом стало холодно и мы пошли обратно. я не очень знала куда идти, но промелькнула машина. мы вышли на дорогу напротив кладбища и зажглись фонари. света было и так немного, и он уходил потихоньку, как воздух или жизнь из груди. потом мы стояли на переезде, а мимо гремели товарные платформы, груженые березами. очень длинный состав, и потом ещё один - где они берут столько берёз?
где-то как раз недалеко от комарова зеленогорское шоссе переходит в западный скоростной диаметр, и по нему мы поехали в город. тут тьма уже стала сгущаться, и скоро мы въехали в густой туман. дорога идёт на уровне третьего этажа, и мимо проплывали темно-синие глыбы новых домов, ещё не заселенных. и потом вдруг сквозь туман показался голубой свет, и я думала, что это какой-нибудь торговый центр сияет, но это кончался туман, и снова начиналось ясное небо - на западе, за морем ещё догорала зелёная заря, и всё было сине-зелёное, ясное, как в праздник, внизу плыли над землёй уличные фонари, какие-то стройки, дома, а впереди западный скоростной диаметр заканчивается, и утыкается в залив. и там, где он заканчивается, над провалом - возвышается стройка стадиона на крестовском острове - такая огромная, как космический корабль или нло, и всё унизано прожекторами, подъемные краны на всех уровнях, и гигантские краны, возвышающиеся надо всем, как учинивший расправу сам над собой человеческий разум
а я хотела записать про вторник. во вторник, сделав необходимые дела, мы поехали в лес в комарово. была эта лучезарная погода, и я только тревожилась, что сядет солнце, пока мы ещё не доехали до леса. и неожиданно ещё раньше сестрорецка где-то в лисьем носу впереди встал туман, и когда мы въехали в него, то мы оказались внутри немудрящего серого денька - видимо туман чуть повыше висел над землёй. и тогда я уже не тревожилась, что сядет солнце, потому что его всё равно не было видно. мы остановились около кладбища, и даже прошли через него, и потом немного прошли вперёд по дороге и свернули в лес. там нет мусора, и сразу начинается чаща. большие кочки, на них мох и черника - ягоды замороженные, как покупные, и тут и там между ёлок и сосен рябина - рябина тоже замороженная. во все стороны - кочки, мох, черника, рябина и пахнет багульником. кочки уже промерзли сверху, и проваливаешься немного сквозь твердый мягкий мох. я ходила и ела рябину, а все молчали и играли. или не молчали, но просто было очень тихо, но потом стало холодно и мы пошли обратно. я не очень знала куда идти, но промелькнула машина. мы вышли на дорогу напротив кладбища и зажглись фонари. света было и так немного, и он уходил потихоньку, как воздух или жизнь из груди. потом мы стояли на переезде, а мимо гремели товарные платформы, груженые березами. очень длинный состав, и потом ещё один - где они берут столько берёз?
где-то как раз недалеко от комарова зеленогорское шоссе переходит в западный скоростной диаметр, и по нему мы поехали в город. тут тьма уже стала сгущаться, и скоро мы въехали в густой туман. дорога идёт на уровне третьего этажа, и мимо проплывали темно-синие глыбы новых домов, ещё не заселенных. и потом вдруг сквозь туман показался голубой свет, и я думала, что это какой-нибудь торговый центр сияет, но это кончался туман, и снова начиналось ясное небо - на западе, за морем ещё догорала зелёная заря, и всё было сине-зелёное, ясное, как в праздник, внизу плыли над землёй уличные фонари, какие-то стройки, дома, а впереди западный скоростной диаметр заканчивается, и утыкается в залив. и там, где он заканчивается, над провалом - возвышается стройка стадиона на крестовском острове - такая огромная, как космический корабль или нло, и всё унизано прожекторами, подъемные краны на всех уровнях, и гигантские краны, возвышающиеся надо всем, как учинивший расправу сам над собой человеческий разум