Папе сегодня - 100 лет.
С детства в нашей семье 1 сентября было двойным праздником. Конечно, начало учебного года. Но, кроме всего прочего - папин день рождения. Мы его всегда отмечали. Сегодня тоже отметили. Хоть его уже нет с нами 25 лет.
Много я могла бы рассказать про него. Приведу здесь выдержку из своих воспоминаний. Написала их несколько лет тому назад. О ранних годах моей жизни, когда папа играл особую роль в моей жизни.
Папа. Если мама была самым главным человеком, то папа был самым любимым человеком в моем раннем детстве. Мама была хлебом насущным, а папа - десертом. Его я видела гораздо реже. По утрам он уходил на работу, и чаще всего мы шли вместе с ним, но очень недолго - до детского сада, где он меня оставлял. Мне нравился папа в военной форме, она ему очень шла, особенно зимняя, с папахой. Мне нравилось, что все встречные офицеры отдавали ему честь, а он величаво и вежливо им отвечал. Папа обычно приходил домой обедать, любил, чтобы на обед был суп с большим куском мяса, мама старалась ему это обеспечить. А вечером, после работы, он ужинал, пил чай из большой китайской кружки и обязательно читал газету «Правда». Папа, конечно, был коммунистом, причем, совершенно искренним и верующим. Он вообще был чистый и простой человек. Таким образом, по будням мне очень мало доставалось папы. Вот на выходные - другое дело. В выходной день папа никуда не спешил, он долго валялся в постели, и можно было прийти к нему и поваляться вместе с ним, полазить по нему, поболтать. У папы было бежевое верблюжье одеяло, и он делал из коленок «верблюжьи горбы» и катал меня на них. Это называлось «сделать верблюда». В выходные дни папа любил со мной гулять, и зимой, и летом, катал меня на санках, носил на плечах. И дома он много со мной возился, стриг мне ногти, заплетал косички. Кстати, заплетать косы и завязывать бантики научил меня именно папа. Папа был очень добрым со мной (не с другими), всегда меня жалел, никогда не наказывал. Помню эпизод: мама поставила меня в угол, да еще и ремешком (папиным широким армейским) проехалась по попе. Я реву во весь голос (пореветь вообще любила), в это время приходит домой папа, заходит ко мне в угол и начинает меня жалеть. Я возмущенно показываю ему свою попу со следом от ремня. Тут приходит мама и начинает ругать папу за то, что он рушит воспитательный процесс. Папа со смущенной улыбкой отходит.
Но иногда, даже в выходные, его вызывают. Это обычно бывает так: вдруг начинает завывать сирена на весь городок, иногда я просыпаюсь от этого ночью. Дома звонит телефон (всем старшим офицерам часть ставила телефоны), папа берет трубку, быстро отвечает и начинает собираться. Он надевает очень смешные штаны (я их называла «гнутые штаны», но правильно- галифе), скрипучие сапоги, гимнастерку, маленькую зеленую фуражку и портупею с кобурой, словом, все то, что называют полевой формой, и уходит, иногда надолго. Такие тревоги время от времени им устраивали.
Сказок папа мне не рассказывал почти, только одну я помню - про двух морозов, но зато она была музыкальная. В тот момент, когда девочка входила в чертоги Деда Мороза, начинала звучать музыка - папа пел мне прекрасную мелодию нежным голосом. Только годы спустя я обнаружила, что, оказывается, это была вторая тема из медленной части Первой симфонии Чайковского.
Отельная тема, связанная с папой и отдельный член нашего семейства - наша синяя машина «Победа». Отец купил ее еще в Ногинске, уже подержанную, и с тех пор она верой и правдой служила нам в течение многих лет. И за продуктами на ней ездили (родители регулярно совершали набеги в Щитниково и Измайлово), и возили всякое - разное, но больше всего мне запомнились наши поездки в лес. Летом мы часто отправлялись на Любосеевку или на Ворю, устраивали пикник. Особенно мне нравился высокий берег Любосеевки: там была такая красота! И цветущий луг за рекой. А еще ездили за грибами. Впрочем, и дальние поездки наша машина выдерживала прекрасно. Еще когда я была маленькая, папа с Андреем и его друзьями отправились на ней в Одессу. А позднее уже со мной родители ездили в Евпаторию (и не раз!), а потом в Прибалтику и Белоруссию. И до сих пор мне жалко, что отец променял эту чудесную машину на «Жигули». И сразу все поездки прекратились… «Победа» и вправду была членом нашей семьи. Папа называл ее «наша старушка», ставил под нашим балконом на угол, так и вижу ее… А зимой он не ездил, был типичный «подснежник». Машину держал в гараже. Гаражи - это тоже особая тема. В годы моего детства это была одна «улица» со стоящими по обе стороны ее деревянными гаражами. Сейчас там стоит целый огромный гаражный город. Он занимает, наверное, десятую часть всего нашего поселка. Немало чкаловских семей пострадало из-за этого своеобразного клуба, немало мужей спилось там! Папа, впрочем, там не пил. Хотя в гараже проводил много времени. У него там даже огородик был! Маленький совсем, он его разбил между своим и соседним гаражом, но там росла редиска, морковка, всякая зелень и даже клубника! А еще там, в гараже, был у папы погреб. И в этом погребе он хранил картошку, морковь, яблоки и квашеную капусту.
Что еще сказать о нем? Он был настоящий мужик, умел все наладить, починить, ремонт делал всегда сам. Прекрасно плавал, катался на велосипеде, ходил на лыжах. Отношения у меня были с ним прекрасные лет до восьми. А потом - все…
Много я могла бы рассказать про него. Приведу здесь выдержку из своих воспоминаний. Написала их несколько лет тому назад. О ранних годах моей жизни, когда папа играл особую роль в моей жизни.
Папа. Если мама была самым главным человеком, то папа был самым любимым человеком в моем раннем детстве. Мама была хлебом насущным, а папа - десертом. Его я видела гораздо реже. По утрам он уходил на работу, и чаще всего мы шли вместе с ним, но очень недолго - до детского сада, где он меня оставлял. Мне нравился папа в военной форме, она ему очень шла, особенно зимняя, с папахой. Мне нравилось, что все встречные офицеры отдавали ему честь, а он величаво и вежливо им отвечал. Папа обычно приходил домой обедать, любил, чтобы на обед был суп с большим куском мяса, мама старалась ему это обеспечить. А вечером, после работы, он ужинал, пил чай из большой китайской кружки и обязательно читал газету «Правда». Папа, конечно, был коммунистом, причем, совершенно искренним и верующим. Он вообще был чистый и простой человек. Таким образом, по будням мне очень мало доставалось папы. Вот на выходные - другое дело. В выходной день папа никуда не спешил, он долго валялся в постели, и можно было прийти к нему и поваляться вместе с ним, полазить по нему, поболтать. У папы было бежевое верблюжье одеяло, и он делал из коленок «верблюжьи горбы» и катал меня на них. Это называлось «сделать верблюда». В выходные дни папа любил со мной гулять, и зимой, и летом, катал меня на санках, носил на плечах. И дома он много со мной возился, стриг мне ногти, заплетал косички. Кстати, заплетать косы и завязывать бантики научил меня именно папа. Папа был очень добрым со мной (не с другими), всегда меня жалел, никогда не наказывал. Помню эпизод: мама поставила меня в угол, да еще и ремешком (папиным широким армейским) проехалась по попе. Я реву во весь голос (пореветь вообще любила), в это время приходит домой папа, заходит ко мне в угол и начинает меня жалеть. Я возмущенно показываю ему свою попу со следом от ремня. Тут приходит мама и начинает ругать папу за то, что он рушит воспитательный процесс. Папа со смущенной улыбкой отходит.
Но иногда, даже в выходные, его вызывают. Это обычно бывает так: вдруг начинает завывать сирена на весь городок, иногда я просыпаюсь от этого ночью. Дома звонит телефон (всем старшим офицерам часть ставила телефоны), папа берет трубку, быстро отвечает и начинает собираться. Он надевает очень смешные штаны (я их называла «гнутые штаны», но правильно- галифе), скрипучие сапоги, гимнастерку, маленькую зеленую фуражку и портупею с кобурой, словом, все то, что называют полевой формой, и уходит, иногда надолго. Такие тревоги время от времени им устраивали.
Сказок папа мне не рассказывал почти, только одну я помню - про двух морозов, но зато она была музыкальная. В тот момент, когда девочка входила в чертоги Деда Мороза, начинала звучать музыка - папа пел мне прекрасную мелодию нежным голосом. Только годы спустя я обнаружила, что, оказывается, это была вторая тема из медленной части Первой симфонии Чайковского.
Отельная тема, связанная с папой и отдельный член нашего семейства - наша синяя машина «Победа». Отец купил ее еще в Ногинске, уже подержанную, и с тех пор она верой и правдой служила нам в течение многих лет. И за продуктами на ней ездили (родители регулярно совершали набеги в Щитниково и Измайлово), и возили всякое - разное, но больше всего мне запомнились наши поездки в лес. Летом мы часто отправлялись на Любосеевку или на Ворю, устраивали пикник. Особенно мне нравился высокий берег Любосеевки: там была такая красота! И цветущий луг за рекой. А еще ездили за грибами. Впрочем, и дальние поездки наша машина выдерживала прекрасно. Еще когда я была маленькая, папа с Андреем и его друзьями отправились на ней в Одессу. А позднее уже со мной родители ездили в Евпаторию (и не раз!), а потом в Прибалтику и Белоруссию. И до сих пор мне жалко, что отец променял эту чудесную машину на «Жигули». И сразу все поездки прекратились… «Победа» и вправду была членом нашей семьи. Папа называл ее «наша старушка», ставил под нашим балконом на угол, так и вижу ее… А зимой он не ездил, был типичный «подснежник». Машину держал в гараже. Гаражи - это тоже особая тема. В годы моего детства это была одна «улица» со стоящими по обе стороны ее деревянными гаражами. Сейчас там стоит целый огромный гаражный город. Он занимает, наверное, десятую часть всего нашего поселка. Немало чкаловских семей пострадало из-за этого своеобразного клуба, немало мужей спилось там! Папа, впрочем, там не пил. Хотя в гараже проводил много времени. У него там даже огородик был! Маленький совсем, он его разбил между своим и соседним гаражом, но там росла редиска, морковка, всякая зелень и даже клубника! А еще там, в гараже, был у папы погреб. И в этом погребе он хранил картошку, морковь, яблоки и квашеную капусту.
Что еще сказать о нем? Он был настоящий мужик, умел все наладить, починить, ремонт делал всегда сам. Прекрасно плавал, катался на велосипеде, ходил на лыжах. Отношения у меня были с ним прекрасные лет до восьми. А потом - все…