Дмитрий Дрилль и штрафное отделение Новой Каледонии
"В особой части отчета, в которой излагаются результаты инспекции отдельных тюремных учреждений генеральный прокурор упоминает, между прочим, о дисциплинарном отделении, помещавшемся прежде в Camp Brun. Отделение это, по его словам, имело печальную известность; заключенные в нем были исхудалые, а сами они отличались(один из них весил 32 кило) страшной худобой(maigreur extreme) и страдали физиологическою бедностью".
Чиновник для особых поручений министерства юстиции Российской империи Дмитрий Дрилль. Из очерка "Ссылка во Франции и России"(Из личных наблюдений во время поездки в Новую Каледонию, на О.Сахалин, в Приамурский край и Сибирь). Спб.1899.
Чрезвычайно интересное публицистическое сочинение именно в интересном для меня компаративном разрезе. Автор- видный российский криминолог и магистр права, общепризнанный глава русской ветви уголовно-антропологической школы.
Справедливости ради, Дриль был критичен не только к французской , но и к отечественной ссылке, совершенно не стесняясь в выражениях и критикуя порядки на Сахалине и в сибирских каторжных тюрьмах. Однако, все же настолько высокой смертности как в то же время у французов ни в Сибири, ни на Сахалине не было и близко. Причем Дриль побывал все же в куда более мягкой Новой Каледонии, миновав печально знаменитую Гвианскую ссылку с ее Островом Дъявола, Дрейфусом и желтой лихорадкой.
Вообще чем дальше я изучаю пенитенциарную систему Третьей французской республики, включая ее колониальные штрафные колонии, тем больше убеждаюсь, что сама система исполнения наказаний была у французов чрезвычайно жесткой и даже жестокой по европейским меркам конца XIX-XX века. Единственные из мест лишения свободы, которые вплотную приближались по смертоносности- это тюрьмы Южных штатов США периода convict lease. Хотя, конечно, в разные периоды и в разных периферийных точках эта жестокость выражалась по разному- различия, условно говоря, между центральными тюрьмами метрополии, каторжными колониями в Гвиане, Опоке, Габоне и Новой Каледонии(не говоря уже о различиях внутри самих институтов) были чрезвычайно велики, особенно если брать разные хронологические периоды в развитии уголовно-исполнительной системы.
Так или иначе, Папийону повезло, что он попал в Гвиану позднего извода(образца 1930-х), когда тропическая медицина и Альбер Лондр напомнил метрополии о том, что "сухая гильотина" работает слишком усиленно. Хотя опять же "подобревшая" и "реформированная" Гвиана 1930-х все равно оставалась зловещим местом.
В перспективе в блоге я планирую выложить большой массив никогда еще не публиковавшихся в интернете документов французской каторжной колонии в Гвиане из архивов заморского департамента Франции как раз времен Анри Шарьера- 1930-х годов. Зреет творческая мысль сопоставить условия пребывания в Гвиане и в наших местах лишения свободы через литературную призму не только сочинения Дмитрия Дрилля(сравнить условия на каторге рубежа XIX-XX веков), но также и рассказов В.Шаламова, где он упоминает о коминтерновце французском коммунисте Дерфеле, погибшем на Колыме, но имевшим опыт заключения в тропической каторжной колонии(сравнить условия в Гвиане 1930-х и СВИТЛ Дальстроя НКВД). Используя эти литературные поводы как некое обрамление, хотелось бы провести именно статистический анализ- т.е грубо говоря, понять прав ли был В.Шаламов и его герой в своих интерпретациях и ценностных суждениях об условиях содержания в ГУЛАГе по контрасту с Гвианой или заблуждался, с опорой на точные цифры и математические пропорции.