Допрос помощника начальника СИБЛАГа ОГПУ Соколова и начальника перпункта СИБЛАГа Кузнецова о Назино
Этим постом заканчивается публикация цифровой копии объемного 626 дела из описи 1 фонда П-7 Государственного архива Новосибирской области, содержащего стенограммы протоколов допроса работника СИБЛАГа в рамках расследования Назинской катастрофы. Спасибо всем читателям за поддержку- благодаря ей, в "цифру" удалось перевести сотни листов архивных материалов по сюжету и теперь каждый может ознакомиться со сканами первоисточников по тегу "Назино".
Сканы публикуются в сети впервые.
Стенограмма заседания комиссии крайкома партии по расследованию причин Назинской трагедии [Не позднее 31 октября 1933 г.] Допрос помощника начальника СИБЛАГа ОГПУ Соколова и повторный допрос начальника пересыльной комендатуры СИБЛАГа ОГПУ Г.М.Кузнецова.
ПОКАЗАНИЯ ПОМ. НАЧ. СИБЛАГА СОКОЛОВА.
КОВАЛЕВ - Мы вызвали Вас вот по какому делу. Когда из Томска в мае м-це с.г. отправлялась в Александровский р-н партия ссыльных в количестве 4000 чел. Вы находились в это время в Томске и совместно с КУЗНЕЦОВЫМ проводили эту операцию. Вот расскажите, почему Вы, ответственный работник Сиблага, допустили отправку этого контингента в плохих не приспособленных баржах, не снабдили этих людей достаточным количеством продовольствия, почему все это было сделано было по-чиновнически. Вы член партии. Почему Вы к этому делу не проявили достаточной политической настороженности, почему не посмотрели, в каком состоянии отправляются эти люди?
СОКОЛОВ - Я в Томск приехал 25 апреля и пробыл там до 17 мая. У меня было специальное задание. Был сигнал начальника Том¬ского Оперсектор[а] КРАУЗЕ о серьезных ненормальностях в пересыльной комендатуре. Эти безобразия, насколько я помню из записки Краузе были таковы, что рецидивисты, которые находились в пересыльной комендатуре устраивали бунты, на той почве, что им выдавали селедку, но не давали пить, что стрелки Сиблага стреляли без разбора, куда угодно и третий сигнал о том, что КУЗНЕЦОВ - нач. комендатуры устраивал инсценировки расстрела, водил несколько человек ссыльных на сарай и четвертый факт - это безобразная скученность в помещениях ссыльных. В связи с этими фактами мне и пришлось выехать в Томск. Должен сказать, что к вопросам расселения трудпоселенцев я никакого отношения и раньше не имел и сейчас не имею и поехал по этим делам в Томск потому, что кроме меня некому было ехать. Приехав в Томск, я не мог не обратить внимание и на другие факты. В первую очередь я пошел осматривать помещения ссыльных. Со мной вместе был КРАУЗЕ и его пом. ПОДОЛЬСКИЙ. Положение размещение ссыльных было тяжелое, скученность была большая, но тут сделать было ничего нельзя. Расследовали дела по безобразиям со стороны охранников. Материал передал в Оперсектор. Дальше я обратил внимание на такой вопрос, что ж.д. ветка, которая была проложена до Черемошников была не исправна. Затем был вынужден заинтересоваться вопросами строительства. Вот чем я занимался первые дни. Подталкивал строительство, предложил заложить баню, дезокамеру, протянул водопровод в течение 2-х суток со станции Томск 1-й, урегулировал вопрос с жел. дорогой об укладке рельс на Черемошниках. Одним словом провел все мероприятия, необходимые для приема людей на караван, для отправки. 1-й эшелон должен был отправиться на север 5 - 6 числа, а 4 числа я получил распоряжение от ШАНИНА о том, что я должен влиться в комиссию по пересмотру дел ссыльных трудпоселенцев Северо-Кавказского края. Работа оказалась большой, ее нужно было проводить форсированными темпами. И я отдался этой работе с головой. Как раз в эти дни шла подготовка к отправке первого каравана ссыльных в Александровск. Всем этим делом руководил КУЗНЕЦОВ и он за это дело был целиком ответственным. Я за все время пребывания в Томске не получил ни одной телеграммы на свое имя по этой операции. Но с КУЗНЕЦОВЫМ по этим делам я неоднократно разговаривал и со всеми работниками комендатуры, по поводу отправки ссыльных проводил 2 совещания. На этих совещаниях работникам комендатуры я давал общую зарядку, в оперативные же действия КУЗНЕЦОВА по этой переброске я не вмешивался, тем паче, что был послан в Томск по специальному заданию, тем паче, что был должен полностью переключиться на проверку Северо-Кавказских контингентов.
КОВАЛЕВ - А ты интересовался как идут дела у КУЗНЕЦОВА, чем он занимается, как ведет подготовку?
СОКОЛОВ - Интересовался. Я по телефону или лично вызывал к себе КУЗНЕЦОВА и подробно расспрашивал у него как у него идут дела, как люди подготовлены к отправке. КУЗНЕЦОВ мне докладывал, что все идет удовлетворительно, что только плохо с сан. обработкой, нет бань. Лично быть на погрузке каравана я физически не имел никакой возможности, т.к. круглыми сутками приходилось день и ночь работать на станции Томск 1 -й и работать по проверке Северо-Кавказских контингентов. Когда я приехал из Томска в Новосибирск я написал докладную записку, в которой мной было подмечено все основное за время пребывания в Томске. Я в розовых красках не писал. В докладной записке я касался всех вопросов, в ней было изложено все, что я сделал и о чем сигнализировал. На этом моя миссия закончилась. По приезде в Новосибирск я был по¬слан на посевную кампанию по линии Сиблага в Мариинск.
КОВАЛЕВ - За каким конкретно советами или вопросами обращался к тебе КУЗНЕЦОВ как к пом. Нач. Сиблага?
СОКОЛОВ - Он сам лично обращался ко мне редко. Он любит сам командовать. Больше всего мне приходилось самому его зазы¬вать к себе. При каждом вызове он мне говорил, что дела у него идут удовлетворительно. Я спрашивал его, как у тебя дела обстоят с нормами снабжения для лагерей. Он мне говорил, что четкости у него в этом вопросе нет. Я предложил ему, чтобы он немедленно посылал телеграмму в Новосибирск за разъяснением. В отношении фондов снабжения КУЗНЕЦОВ говорил, что фонды у него очень мизерные. Я дал ему распоряжение под свою ответственность использовать лагерные фонды. КУЗНЕЦОВ в дальнейшем говорил мне, что он использовал все фонды, какие были и все-таки положение с фондами тяжелое, особенно не хватало железа для поделки котелков, баков. Помню, что моей подписью, для большего авторитета по этому вопросу в Новосибирск были посланы 2 - 3 телеграммы.
КОВАЛЕВ - Производилось расследование инсценировки расстрела КУЗНЕЦОВЫМ ссыльных?
СОКОЛОВ - Он сам мне в этом признался в разговоре один на один. Он говорил, что с этой шпаной иначе нельзя было сделать, что он вывел несколько человек главарей из камеры в другое помещение, а остальным в камере было объявлено о том, что уведенные расстреляны. Это по словам КУЗНЕЦОВА повлияло в положительную сторону на остальных ссыльных. Там был еще один случай, когда часовой, стоя на посту, застрелил одного ссыльного, пытавшегося бежать. Часовой делал ему несколько предупреждений, но безрезультатно, а потом был вынужден стрелять.
ФЕЛЬДМАН - Часовой действовал по уставу.
КОВАЛЕВ - Сейчас мы разговоры с тов. СОКОЛОВЫМ закончим и поскольку сейчас выявился новый момент в деятельности КУЗНЕЦОВА, я считаю нужным вызвать для дополнительных показаний, по поводу инсценировки расстрела, КУЗНЕЦОВА.
(Вызывается КУЗНЕЦОВ).
ПРОДОЛЖЕНИЕ ДОПРОСА КУЗНЕЦОВА.
ФЕЛЬДМАН - Вы нам КУЗНЕЦОВ не все рассказали о своей деятельности. Вы нам не рассказали о некоторых моментах Вашей административной деятельности, связанной с превышением Ваших полномочий. Вы нам не рассказали о случае применения инсценировки расстрела?
КУЗНЕЦОВ - Да это я не рассказал. Тут по существу не было ничего принципиального. Тут случай такой, когда я с пом. Командира вошел в барак и мы стали спрашивать, кто производил скандал, поломку табуреток и т.д. Присутствующие в бараке демонстративно отказались назвать зачинщика. После этого мы взяли 3-х человек, которые по нашему мнению являлись главарями и перевели в другое помещение, а остальным сказали, что их расстреляли.
ФЕЛЬДМАН - По Вашему объяснению выходит, что Вы были даже пассивны во всем этом деле, что Вы не являлись инициатором. Говорите прямо как было дело. У нас имеются сведения, что этих людей было 7 человек, что они выводились за сарай и над ними Вы производили инсценировку расстрела.
КУЗНЕЦОВ - Я ничего не скрывал и не скрываю. Я сразу же об этом рассказал СОКОЛОВУ и за это же мне была большая головомойка от
ГОРШКОВА, когда я был в Новосибирске. Всего выведено было 3 человека. Они были выведены по моему распоряжению и по моему же распоряжению командир взвода объявил остальным присутствующим в камере, о том, что эти выведенные якобы были расстреляны. Что это было так - это может подтвердить Нач. пункта ТРАЩЕНКО. Он присутствовал при этом деле.
Источник: Государственный архив Новосибирской области.Ф.П-7.Оп.1.Д.626.Л.113-117. Впервые опубликовано: Назинская трагедия. Серия: Из истории земли Томской. Документальное научное издание. Томск: Изд-во «Водолей», 2002. 220 с. (11,7 п.л.). Составитель д.и.н. С.А.Красильников.
Сканы публикуются в сети впервые.
Стенограмма заседания комиссии крайкома партии по расследованию причин Назинской трагедии [Не позднее 31 октября 1933 г.] Допрос помощника начальника СИБЛАГа ОГПУ Соколова и повторный допрос начальника пересыльной комендатуры СИБЛАГа ОГПУ Г.М.Кузнецова.
ПОКАЗАНИЯ ПОМ. НАЧ. СИБЛАГА СОКОЛОВА.
КОВАЛЕВ - Мы вызвали Вас вот по какому делу. Когда из Томска в мае м-це с.г. отправлялась в Александровский р-н партия ссыльных в количестве 4000 чел. Вы находились в это время в Томске и совместно с КУЗНЕЦОВЫМ проводили эту операцию. Вот расскажите, почему Вы, ответственный работник Сиблага, допустили отправку этого контингента в плохих не приспособленных баржах, не снабдили этих людей достаточным количеством продовольствия, почему все это было сделано было по-чиновнически. Вы член партии. Почему Вы к этому делу не проявили достаточной политической настороженности, почему не посмотрели, в каком состоянии отправляются эти люди?
СОКОЛОВ - Я в Томск приехал 25 апреля и пробыл там до 17 мая. У меня было специальное задание. Был сигнал начальника Том¬ского Оперсектор[а] КРАУЗЕ о серьезных ненормальностях в пересыльной комендатуре. Эти безобразия, насколько я помню из записки Краузе были таковы, что рецидивисты, которые находились в пересыльной комендатуре устраивали бунты, на той почве, что им выдавали селедку, но не давали пить, что стрелки Сиблага стреляли без разбора, куда угодно и третий сигнал о том, что КУЗНЕЦОВ - нач. комендатуры устраивал инсценировки расстрела, водил несколько человек ссыльных на сарай и четвертый факт - это безобразная скученность в помещениях ссыльных. В связи с этими фактами мне и пришлось выехать в Томск. Должен сказать, что к вопросам расселения трудпоселенцев я никакого отношения и раньше не имел и сейчас не имею и поехал по этим делам в Томск потому, что кроме меня некому было ехать. Приехав в Томск, я не мог не обратить внимание и на другие факты. В первую очередь я пошел осматривать помещения ссыльных. Со мной вместе был КРАУЗЕ и его пом. ПОДОЛЬСКИЙ. Положение размещение ссыльных было тяжелое, скученность была большая, но тут сделать было ничего нельзя. Расследовали дела по безобразиям со стороны охранников. Материал передал в Оперсектор. Дальше я обратил внимание на такой вопрос, что ж.д. ветка, которая была проложена до Черемошников была не исправна. Затем был вынужден заинтересоваться вопросами строительства. Вот чем я занимался первые дни. Подталкивал строительство, предложил заложить баню, дезокамеру, протянул водопровод в течение 2-х суток со станции Томск 1-й, урегулировал вопрос с жел. дорогой об укладке рельс на Черемошниках. Одним словом провел все мероприятия, необходимые для приема людей на караван, для отправки. 1-й эшелон должен был отправиться на север 5 - 6 числа, а 4 числа я получил распоряжение от ШАНИНА о том, что я должен влиться в комиссию по пересмотру дел ссыльных трудпоселенцев Северо-Кавказского края. Работа оказалась большой, ее нужно было проводить форсированными темпами. И я отдался этой работе с головой. Как раз в эти дни шла подготовка к отправке первого каравана ссыльных в Александровск. Всем этим делом руководил КУЗНЕЦОВ и он за это дело был целиком ответственным. Я за все время пребывания в Томске не получил ни одной телеграммы на свое имя по этой операции. Но с КУЗНЕЦОВЫМ по этим делам я неоднократно разговаривал и со всеми работниками комендатуры, по поводу отправки ссыльных проводил 2 совещания. На этих совещаниях работникам комендатуры я давал общую зарядку, в оперативные же действия КУЗНЕЦОВА по этой переброске я не вмешивался, тем паче, что был послан в Томск по специальному заданию, тем паче, что был должен полностью переключиться на проверку Северо-Кавказских контингентов.
КОВАЛЕВ - А ты интересовался как идут дела у КУЗНЕЦОВА, чем он занимается, как ведет подготовку?
СОКОЛОВ - Интересовался. Я по телефону или лично вызывал к себе КУЗНЕЦОВА и подробно расспрашивал у него как у него идут дела, как люди подготовлены к отправке. КУЗНЕЦОВ мне докладывал, что все идет удовлетворительно, что только плохо с сан. обработкой, нет бань. Лично быть на погрузке каравана я физически не имел никакой возможности, т.к. круглыми сутками приходилось день и ночь работать на станции Томск 1 -й и работать по проверке Северо-Кавказских контингентов. Когда я приехал из Томска в Новосибирск я написал докладную записку, в которой мной было подмечено все основное за время пребывания в Томске. Я в розовых красках не писал. В докладной записке я касался всех вопросов, в ней было изложено все, что я сделал и о чем сигнализировал. На этом моя миссия закончилась. По приезде в Новосибирск я был по¬слан на посевную кампанию по линии Сиблага в Мариинск.
КОВАЛЕВ - За каким конкретно советами или вопросами обращался к тебе КУЗНЕЦОВ как к пом. Нач. Сиблага?
СОКОЛОВ - Он сам лично обращался ко мне редко. Он любит сам командовать. Больше всего мне приходилось самому его зазы¬вать к себе. При каждом вызове он мне говорил, что дела у него идут удовлетворительно. Я спрашивал его, как у тебя дела обстоят с нормами снабжения для лагерей. Он мне говорил, что четкости у него в этом вопросе нет. Я предложил ему, чтобы он немедленно посылал телеграмму в Новосибирск за разъяснением. В отношении фондов снабжения КУЗНЕЦОВ говорил, что фонды у него очень мизерные. Я дал ему распоряжение под свою ответственность использовать лагерные фонды. КУЗНЕЦОВ в дальнейшем говорил мне, что он использовал все фонды, какие были и все-таки положение с фондами тяжелое, особенно не хватало железа для поделки котелков, баков. Помню, что моей подписью, для большего авторитета по этому вопросу в Новосибирск были посланы 2 - 3 телеграммы.
КОВАЛЕВ - Производилось расследование инсценировки расстрела КУЗНЕЦОВЫМ ссыльных?
СОКОЛОВ - Он сам мне в этом признался в разговоре один на один. Он говорил, что с этой шпаной иначе нельзя было сделать, что он вывел несколько человек главарей из камеры в другое помещение, а остальным в камере было объявлено о том, что уведенные расстреляны. Это по словам КУЗНЕЦОВА повлияло в положительную сторону на остальных ссыльных. Там был еще один случай, когда часовой, стоя на посту, застрелил одного ссыльного, пытавшегося бежать. Часовой делал ему несколько предупреждений, но безрезультатно, а потом был вынужден стрелять.
ФЕЛЬДМАН - Часовой действовал по уставу.
КОВАЛЕВ - Сейчас мы разговоры с тов. СОКОЛОВЫМ закончим и поскольку сейчас выявился новый момент в деятельности КУЗНЕЦОВА, я считаю нужным вызвать для дополнительных показаний, по поводу инсценировки расстрела, КУЗНЕЦОВА.
(Вызывается КУЗНЕЦОВ).
ПРОДОЛЖЕНИЕ ДОПРОСА КУЗНЕЦОВА.
ФЕЛЬДМАН - Вы нам КУЗНЕЦОВ не все рассказали о своей деятельности. Вы нам не рассказали о некоторых моментах Вашей административной деятельности, связанной с превышением Ваших полномочий. Вы нам не рассказали о случае применения инсценировки расстрела?
КУЗНЕЦОВ - Да это я не рассказал. Тут по существу не было ничего принципиального. Тут случай такой, когда я с пом. Командира вошел в барак и мы стали спрашивать, кто производил скандал, поломку табуреток и т.д. Присутствующие в бараке демонстративно отказались назвать зачинщика. После этого мы взяли 3-х человек, которые по нашему мнению являлись главарями и перевели в другое помещение, а остальным сказали, что их расстреляли.
ФЕЛЬДМАН - По Вашему объяснению выходит, что Вы были даже пассивны во всем этом деле, что Вы не являлись инициатором. Говорите прямо как было дело. У нас имеются сведения, что этих людей было 7 человек, что они выводились за сарай и над ними Вы производили инсценировку расстрела.
КУЗНЕЦОВ - Я ничего не скрывал и не скрываю. Я сразу же об этом рассказал СОКОЛОВУ и за это же мне была большая головомойка от
ГОРШКОВА, когда я был в Новосибирске. Всего выведено было 3 человека. Они были выведены по моему распоряжению и по моему же распоряжению командир взвода объявил остальным присутствующим в камере, о том, что эти выведенные якобы были расстреляны. Что это было так - это может подтвердить Нач. пункта ТРАЩЕНКО. Он присутствовал при этом деле.
Источник: Государственный архив Новосибирской области.Ф.П-7.Оп.1.Д.626.Л.113-117. Впервые опубликовано: Назинская трагедия. Серия: Из истории земли Томской. Документальное научное издание. Томск: Изд-во «Водолей», 2002. 220 с. (11,7 п.л.). Составитель д.и.н. С.А.Красильников.