(no subject)
зима раскуривает нас
мы золотые ободки на сигаретке высший класс
изысканные люди
Тристан Тцара
Через две недельки мне сдавать реализм, то бишь зарубежную литературу, из которой я традиционно прочитала 1, 5 книжки: Бальзака и Флобера. «Когда она съела первый ломтик хлеба с вареньем, Шарль разрыдался», - фраза, которая до сих пор будоражит моё сознание, как и сама истеричная госпожа Бовари, ежесекундно тюкающаяся в обморок и пребывающая в горячке большую часть свой жизни. Чуть что - и «с ней сделалась горячка». Ужасть. Да, через две недели мне отвечать, что кушал на завтрак отец Горио, и какая обувь была на любовниках Эммы. Знаете ли, это, оказывается, очень важно для понимания текста, а главное - это нам всем пригодится по жизни, не сомневайтесь. Кто бы знал, как мне не хочется читать всю эту дэвидкопперфильдовскую муть, мне вот даже Гончаров ближе; у него Обломов такими прекрасными вопросами задаётся: «Когда же жить? - спрашивал он опять самого себя. - Когда же, наконец, пускать в оборот этот капитал знаний, из которых большая часть ещё ни на что не понадобится в жизни? Политическая экономия, например, алгебра, геометрия - что я стану с ними делать в Обломовке?» А вы говорите. Вот смотрю я на себя в зеркало и задаюсь такими же вопросами. Мне говорят: «Иди в науку». Но вы только подумайте: где наука и где я. Да и вообще, как писал Хармс: «Науки вредны человеку, науки втянут нас в беду». Про преподавание лучше вообще промолчим, я и преподавание - это ещё более смешно, чем дуэт я&наука. Но это так, мысли вслух. У меня сейчас пьесы Бродского, Берроуз, перекочевавший из сна в реальность (ну а что, Кафка мне уже снился, теперь вот Берроуз) и поэзия французского сюрреализма, купленная вместо антологии поэзии битников, на которую я любовалась всю прошлую весну. Я читаю
Все школьницы разом
Часто ты вонзая в землю каблук говоришь как если бы
На кусте раскрывался цветок дикого
Шиповника кажется целиком слитого из росы
Говоришь Все море и все небо ради одной
Детской счастливой сказки в стране пляски а лучше ради
Одного объятья в тамбуре поезда
Летящего в тартарары сквозь пальбу на мосту а еще лучше
Ради одной бешеной фразы из уст
Глядящего на тебя в упор
Окровавленного человека чье имя
В отдалении перелетает с дерева
На дерево то появляясь то исчезая среди
Нескончаемых снежных птиц
Одной фразы где же всё где
И когда ты так говоришь все море и все небо
Рассыпаются брызгами словно
Стайка девочек по двору интерната
С очень строгими правилами поведенья
После диктанта в котором они быть может
Вместо "вещее сердце"
Написали "вещи и сердце"
Андре Бретон стихи и вспоминаю май или апрель, когда за пивом с janis в плеере - и уже ничего не держит. А сейчас вот зима, и до Питера я так и не доехала, причём исключительно по двум причинам: 1) идиотский поезд, который уезжает в два часа ночи и приезжает в два часа дня; а на фиг нам терять полдня, сами посудите; 2) погода, не располагающая к прогулкам; к тому же я в осеннем пальто, а в Питер сейчас разве что в ушанке, валенках с водкой и Беломорканалом; - образ так ничего, кстати; пожалуй, приберегу для поездок инкогнито. Помните, как у Толстой было про Бродского: "Инкогнито?" <…> «"Ну да, знаете - наклейте усы или так просто... Закройтесь газетой в самолете. Не говорите никому - вообще никому. Приедете, сядете на троллейбус, проедете по Невскому». На самом деле, кто знает, как оно получится, но я хочу в Питер в начале февраля, потому что Джан Ку с электричеством в Цоколе, а такое я пропустить не могу, как вы понимаете. /// А вообще - всё хорошо. Вчера смотрели "Завет" Кустурицы, просмеялись все два часа. Позавчера или не позавчера - я запуталась во времени - была в гостях у Любови Александровны, где у нас продолжилось новогоднее и бог-знает-какое застолье. Люба: "Ну что тебе такого дать? Курочку можно, овощи пожарить..." "Да не надо. Дай мне просто гречку с сосиской - и всё. Не будем сегодня изгаляться", - сказала Лера, достала мундштук и закурила. Это называется "не будем изгаляться", если учесть ещё, что мы весь вечер ели манго и сыр с плесенью. По-простому так, по-пролетарски. ///Ещё в тему еды. Катя: "Лера, у нас только чёрный чай... Чего бы тебе налить... Может, травку какую лекарственную?" (это я так выдрессировала окружающих, что не пью чёрный чай). Мама: "Да она вообще! Кофе не пьёт, чёрный чай не пьёт, кефир не пьёт, молочные продукты не ест, потому что она вообще ничего не ест!" ///
_вот такое начало года_
мы золотые ободки на сигаретке высший класс
изысканные люди
Тристан Тцара
Через две недельки мне сдавать реализм, то бишь зарубежную литературу, из которой я традиционно прочитала 1, 5 книжки: Бальзака и Флобера. «Когда она съела первый ломтик хлеба с вареньем, Шарль разрыдался», - фраза, которая до сих пор будоражит моё сознание, как и сама истеричная госпожа Бовари, ежесекундно тюкающаяся в обморок и пребывающая в горячке большую часть свой жизни. Чуть что - и «с ней сделалась горячка». Ужасть. Да, через две недели мне отвечать, что кушал на завтрак отец Горио, и какая обувь была на любовниках Эммы. Знаете ли, это, оказывается, очень важно для понимания текста, а главное - это нам всем пригодится по жизни, не сомневайтесь. Кто бы знал, как мне не хочется читать всю эту дэвидкопперфильдовскую муть, мне вот даже Гончаров ближе; у него Обломов такими прекрасными вопросами задаётся: «Когда же жить? - спрашивал он опять самого себя. - Когда же, наконец, пускать в оборот этот капитал знаний, из которых большая часть ещё ни на что не понадобится в жизни? Политическая экономия, например, алгебра, геометрия - что я стану с ними делать в Обломовке?» А вы говорите. Вот смотрю я на себя в зеркало и задаюсь такими же вопросами. Мне говорят: «Иди в науку». Но вы только подумайте: где наука и где я. Да и вообще, как писал Хармс: «Науки вредны человеку, науки втянут нас в беду». Про преподавание лучше вообще промолчим, я и преподавание - это ещё более смешно, чем дуэт я&наука. Но это так, мысли вслух. У меня сейчас пьесы Бродского, Берроуз, перекочевавший из сна в реальность (ну а что, Кафка мне уже снился, теперь вот Берроуз) и поэзия французского сюрреализма, купленная вместо антологии поэзии битников, на которую я любовалась всю прошлую весну. Я читаю
Все школьницы разом
Часто ты вонзая в землю каблук говоришь как если бы
На кусте раскрывался цветок дикого
Шиповника кажется целиком слитого из росы
Говоришь Все море и все небо ради одной
Детской счастливой сказки в стране пляски а лучше ради
Одного объятья в тамбуре поезда
Летящего в тартарары сквозь пальбу на мосту а еще лучше
Ради одной бешеной фразы из уст
Глядящего на тебя в упор
Окровавленного человека чье имя
В отдалении перелетает с дерева
На дерево то появляясь то исчезая среди
Нескончаемых снежных птиц
Одной фразы где же всё где
И когда ты так говоришь все море и все небо
Рассыпаются брызгами словно
Стайка девочек по двору интерната
С очень строгими правилами поведенья
После диктанта в котором они быть может
Вместо "вещее сердце"
Написали "вещи и сердце"
Андре Бретон стихи и вспоминаю май или апрель, когда за пивом с janis в плеере - и уже ничего не держит. А сейчас вот зима, и до Питера я так и не доехала, причём исключительно по двум причинам: 1) идиотский поезд, который уезжает в два часа ночи и приезжает в два часа дня; а на фиг нам терять полдня, сами посудите; 2) погода, не располагающая к прогулкам; к тому же я в осеннем пальто, а в Питер сейчас разве что в ушанке, валенках с водкой и Беломорканалом; - образ так ничего, кстати; пожалуй, приберегу для поездок инкогнито. Помните, как у Толстой было про Бродского: "Инкогнито?" <…> «"Ну да, знаете - наклейте усы или так просто... Закройтесь газетой в самолете. Не говорите никому - вообще никому. Приедете, сядете на троллейбус, проедете по Невскому». На самом деле, кто знает, как оно получится, но я хочу в Питер в начале февраля, потому что Джан Ку с электричеством в Цоколе, а такое я пропустить не могу, как вы понимаете. /// А вообще - всё хорошо. Вчера смотрели "Завет" Кустурицы, просмеялись все два часа. Позавчера или не позавчера - я запуталась во времени - была в гостях у Любови Александровны, где у нас продолжилось новогоднее и бог-знает-какое застолье. Люба: "Ну что тебе такого дать? Курочку можно, овощи пожарить..." "Да не надо. Дай мне просто гречку с сосиской - и всё. Не будем сегодня изгаляться", - сказала Лера, достала мундштук и закурила. Это называется "не будем изгаляться", если учесть ещё, что мы весь вечер ели манго и сыр с плесенью. По-простому так, по-пролетарски. ///Ещё в тему еды. Катя: "Лера, у нас только чёрный чай... Чего бы тебе налить... Может, травку какую лекарственную?" (это я так выдрессировала окружающих, что не пью чёрный чай). Мама: "Да она вообще! Кофе не пьёт, чёрный чай не пьёт, кефир не пьёт, молочные продукты не ест, потому что она вообще ничего не ест!" ///
_вот такое начало года_