(no subject)
Здесь против света всё: оскал моста,
стволы кустов, губастые уста
кариатид, дряхлеющих в жару
в обмылках бликов, в солнечном жиру.
Здесь ночь глотает всхлипыванье лип
и плесневелых вёсел липкий скрип,
и жесть пустых дворов, и кости стен,
и солнца вялый полиэтилен.
И лишь листвы чешуйчатое пламя
с драконьей грацией пластается над нами
Светлана Иванова
Вот лев из мраморного мыла.
И бакенбарды как мимоза.
Прохожие бегут, как быдло.
Мент наблюдает, как вельможа.
Алексей Шельвах
Говорить о Питере всегда приятно; видимо, есть внутри что-то, отвечающее именно за любовь к этому городу. Иначе он не снился бы, не посылал сигналов: мол, пора ехать, полугодовая разлука - это слишком долго. Я, впрочем, почти всегда слушаюсь. Даром, что была там уже 30 (чуть больше? чуть меньше?) раз. Меня часто спрашивают, зачем этот счёт, но ведь это очень забавно: припоминать детали, первые восторженные впечатления-вспышки, прыгающее в грудной клетке сердце при виде весеннего канала Грибоедова и сливочных львиных боков на моём любимом мосту, insight у заснеженной Коломны, джаз на Дворцовой и шиповник рядом с Никольским собором, обволакивающий всё внутри этаким пахучим облачком. Или как я была красноволосой девочкой с огромным нелепым пакетом вещей и сборником Евгения Рейна в сумке: первое самостоятельное путешествие в «гордом статусе» студентки казалось таким значительным, будто я уехала на другой край земли. И на год, не меньше, а вовсе не на 3 дня и 2 ночи.
И в конце концов предложение мне сделали именно в Питере: в предзимний солнечный день на обдуваемой всеми ветрами Дворцовой под варежку из Крыма протиснулось то самое колечко; жаль, конечно, что мои любимые львы не стали тому свидетелями из-за непрекращающегося ремонта на набережой, не зря же они преданно встречают и провожают меня вот уже 6 лет, - это незыблемая точка всех наших встреч и расставаний. С тех самых пор, как Грета в моём плеере пела своё страдальческое "в пол-оборота - и на Грибоедова". Впрочем, в этой части города я никаких душевных мук не испытывала, так, лёгкую грусть разве что. Под страдальческое пение Греты. Тогда же все песни и стихи были только про меня.
"Я непременно куплю в Питере квартиру: я не хочу простой человеческой жизни", - с этой фразой из рассказа Толстой я долгое время просыпалась и засыпала. Тогда я ещё не знала, что купить квартиру в принципе невозможно, а простая человеческая жизнь - это не так уж и плохо. Впрочем, мне до сих пор нравится фантазировать о том, что я живу, например, в просторной квартире на Казанской улице, и есть у меня какая-нибудь диковинная тётушка, которая на несколько месяцев уезжает к морю и пускает меня пожить при условии, что я буду кормить её кота или выгуливать старого пса, ну или хотя бы из мизантропическо-альтруистического соображения "Пусть мои враги томятся в Петербурге!". И пока она будет греться на южном солнце, я буду праздно жить, ходить в театры, вылезать на крышу, прогуливаться по любимому каналу Грибоедова и ждать, когда ко мне приедут друзья и на этом гудбай, романтика! - привет, веселье! Наш совместный отдых, конечно, опасен для печени и требует длительного восстановления сил, даже если мы провели вместе только 2 дня (да что там - часа), и тем не менее. В прошлом году я поняла, что мне уже скучно быть одной; видимо, потому что когда-то все лимиты одиночества были превышены в десятки раз и теперь без мужа и друзей мне невыносимо скучно. В общем, мечтать обо всём этом легко и приятно, и ничего, что никакой тётушки у меня, разумеется, нет.
Мне в Питере хорошо всегда. С температурой 37,5, на 12-сантиметровых шпильках, в - 25. И даже когда на Грибоедова валяются вмёрзшие в асфальт крысы. В конце концов можно их обойти, надеть 2 пары колготок, опрокинуть пару стопок коньяка «Бесстужев», сходить на 9-часовой спектакль «Бесы», покататься бесплатно по маршруту 5 троллейбуса (я там почему-то всегда в статусе зайца: то нет сдачи, то кондуктор не замечает).
...Вот Питер Мейл, счастливый обитатель солнечного Прованса и ценитель гастрономических удовольствий, пишет, что у них всего 52 ненастных дня в году. А так - сплошное счастье, вино, байонская ветчина, поджаренный на гриле деревенский хлеб, - и всё это под сенью дерев. У нас же с точностью наоборот, 52 безоблачных дня - непозволительная роскошь, поэтому любой проблеск солнца на вес золота. «Когда на улице май - это и есть наша life», - эту формулу ещё никто не отменял. Мы застали в Питере прекрасное время. Благоухающее сиренью Марсово Поле, пронзительно-прекрасный канал Грибоедова белой ночью, запах моря в Петергофе, золото на голубом, цветущие яблони и вишни, румяная корочка заката на Фонтанке… Тут даже не нужно что-либо объяснять. Достаточно просто выскользнуть на Фонтанку, насладиться теплом и свежестью одновременно, уловить дурманящий запах сирени и увидеть клубничный кусочек неба, - вот оно нефильтрованное счастье. Мы впервые были в Ораниенбауме в проливной дождь, видели изящно-грустных лебедей, мокнущие статуи времён года, клумбы с тюльпанами; нам очень пригодилась фляга коньяка, непогода и мокрые ноги совсем не портили общий вид - и туда теперь хочется возвращаться в дождь, потому что осталось ощущение, что этот парк полностью принадлежит тебе. Никаких там толп шумных туристов и суетливых экскурсоводов с зонтиками и табличками. Муж, коньяк, ощущение того, что впереди целое лето, - мне этого вполне достаточно для счастья, чего уж там.
А ещё был Петергоф и Царское село,- я решила, что Серёже, который там никогда не был, самое время увидеть парки, фонтаны и залив, тем более в солнечную погоду, золото на голубом - вечный тренд. Муж не разочаровался, нащёлкал сотни фотографий, а я тихонечко путешествовала по волнам своей памяти. В Царском селе я не была 6 лет, я тогда была нафаршированной цитатами 18-летней фифой с очками на кончике носа и мы отдыхали с филфаком, и всё это уже бесконечно далеко, а девушка с кувшином всё так же прекрасна и изящна. И ей не грозят морщины и лишние килограммы.
...Я в Питере очень быстро прорастаю. Именно поэтому мне казалось, что квартира на Казанской улице -это уже совсем наш дом, и так приятно было туда возвращаться после спектаклей и похода в любимую пивную на Гороховой, 40 (какие там крылышки на косточке с острым соусом! а какое деревенское темное пиво!) Белые ночи, цветущая сирень, тепло, прекрасная премьера «Подростка» в МДТ… И, конечно, 6 дней было мало, да и 10 и 14, наверное, тоже. И даром, что «смешное расстояние - 4 электрички». Перед отъездом я выходила из «Синего Пушкина» уже слегка шмыгая носом, потому что так уже не будет как минимум год - с сиренью, клубничным закатом и золотом на голубом. С другой стороны, будет не так, а по-другому и не хуже. А пока у нас впереди кусочек Одессы и надо паковать чемоданы; я искренне постараюсь написать об этом побыстрее, а не спустя 3 месяца. Всем приятного начала осени, а пока несколько фотографий:)
стволы кустов, губастые уста
кариатид, дряхлеющих в жару
в обмылках бликов, в солнечном жиру.
Здесь ночь глотает всхлипыванье лип
и плесневелых вёсел липкий скрип,
и жесть пустых дворов, и кости стен,
и солнца вялый полиэтилен.
И лишь листвы чешуйчатое пламя
с драконьей грацией пластается над нами
Светлана Иванова
Вот лев из мраморного мыла.
И бакенбарды как мимоза.
Прохожие бегут, как быдло.
Мент наблюдает, как вельможа.
Алексей Шельвах
Говорить о Питере всегда приятно; видимо, есть внутри что-то, отвечающее именно за любовь к этому городу. Иначе он не снился бы, не посылал сигналов: мол, пора ехать, полугодовая разлука - это слишком долго. Я, впрочем, почти всегда слушаюсь. Даром, что была там уже 30 (чуть больше? чуть меньше?) раз. Меня часто спрашивают, зачем этот счёт, но ведь это очень забавно: припоминать детали, первые восторженные впечатления-вспышки, прыгающее в грудной клетке сердце при виде весеннего канала Грибоедова и сливочных львиных боков на моём любимом мосту, insight у заснеженной Коломны, джаз на Дворцовой и шиповник рядом с Никольским собором, обволакивающий всё внутри этаким пахучим облачком. Или как я была красноволосой девочкой с огромным нелепым пакетом вещей и сборником Евгения Рейна в сумке: первое самостоятельное путешествие в «гордом статусе» студентки казалось таким значительным, будто я уехала на другой край земли. И на год, не меньше, а вовсе не на 3 дня и 2 ночи.
И в конце концов предложение мне сделали именно в Питере: в предзимний солнечный день на обдуваемой всеми ветрами Дворцовой под варежку из Крыма протиснулось то самое колечко; жаль, конечно, что мои любимые львы не стали тому свидетелями из-за непрекращающегося ремонта на набережой, не зря же они преданно встречают и провожают меня вот уже 6 лет, - это незыблемая точка всех наших встреч и расставаний. С тех самых пор, как Грета в моём плеере пела своё страдальческое "в пол-оборота - и на Грибоедова". Впрочем, в этой части города я никаких душевных мук не испытывала, так, лёгкую грусть разве что. Под страдальческое пение Греты. Тогда же все песни и стихи были только про меня.
"Я непременно куплю в Питере квартиру: я не хочу простой человеческой жизни", - с этой фразой из рассказа Толстой я долгое время просыпалась и засыпала. Тогда я ещё не знала, что купить квартиру в принципе невозможно, а простая человеческая жизнь - это не так уж и плохо. Впрочем, мне до сих пор нравится фантазировать о том, что я живу, например, в просторной квартире на Казанской улице, и есть у меня какая-нибудь диковинная тётушка, которая на несколько месяцев уезжает к морю и пускает меня пожить при условии, что я буду кормить её кота или выгуливать старого пса, ну или хотя бы из мизантропическо-альтруистического соображения "Пусть мои враги томятся в Петербурге!". И пока она будет греться на южном солнце, я буду праздно жить, ходить в театры, вылезать на крышу, прогуливаться по любимому каналу Грибоедова и ждать, когда ко мне приедут друзья и на этом гудбай, романтика! - привет, веселье! Наш совместный отдых, конечно, опасен для печени и требует длительного восстановления сил, даже если мы провели вместе только 2 дня (да что там - часа), и тем не менее. В прошлом году я поняла, что мне уже скучно быть одной; видимо, потому что когда-то все лимиты одиночества были превышены в десятки раз и теперь без мужа и друзей мне невыносимо скучно. В общем, мечтать обо всём этом легко и приятно, и ничего, что никакой тётушки у меня, разумеется, нет.
Мне в Питере хорошо всегда. С температурой 37,5, на 12-сантиметровых шпильках, в - 25. И даже когда на Грибоедова валяются вмёрзшие в асфальт крысы. В конце концов можно их обойти, надеть 2 пары колготок, опрокинуть пару стопок коньяка «Бесстужев», сходить на 9-часовой спектакль «Бесы», покататься бесплатно по маршруту 5 троллейбуса (я там почему-то всегда в статусе зайца: то нет сдачи, то кондуктор не замечает).
...Вот Питер Мейл, счастливый обитатель солнечного Прованса и ценитель гастрономических удовольствий, пишет, что у них всего 52 ненастных дня в году. А так - сплошное счастье, вино, байонская ветчина, поджаренный на гриле деревенский хлеб, - и всё это под сенью дерев. У нас же с точностью наоборот, 52 безоблачных дня - непозволительная роскошь, поэтому любой проблеск солнца на вес золота. «Когда на улице май - это и есть наша life», - эту формулу ещё никто не отменял. Мы застали в Питере прекрасное время. Благоухающее сиренью Марсово Поле, пронзительно-прекрасный канал Грибоедова белой ночью, запах моря в Петергофе, золото на голубом, цветущие яблони и вишни, румяная корочка заката на Фонтанке… Тут даже не нужно что-либо объяснять. Достаточно просто выскользнуть на Фонтанку, насладиться теплом и свежестью одновременно, уловить дурманящий запах сирени и увидеть клубничный кусочек неба, - вот оно нефильтрованное счастье. Мы впервые были в Ораниенбауме в проливной дождь, видели изящно-грустных лебедей, мокнущие статуи времён года, клумбы с тюльпанами; нам очень пригодилась фляга коньяка, непогода и мокрые ноги совсем не портили общий вид - и туда теперь хочется возвращаться в дождь, потому что осталось ощущение, что этот парк полностью принадлежит тебе. Никаких там толп шумных туристов и суетливых экскурсоводов с зонтиками и табличками. Муж, коньяк, ощущение того, что впереди целое лето, - мне этого вполне достаточно для счастья, чего уж там.
А ещё был Петергоф и Царское село,- я решила, что Серёже, который там никогда не был, самое время увидеть парки, фонтаны и залив, тем более в солнечную погоду, золото на голубом - вечный тренд. Муж не разочаровался, нащёлкал сотни фотографий, а я тихонечко путешествовала по волнам своей памяти. В Царском селе я не была 6 лет, я тогда была нафаршированной цитатами 18-летней фифой с очками на кончике носа и мы отдыхали с филфаком, и всё это уже бесконечно далеко, а девушка с кувшином всё так же прекрасна и изящна. И ей не грозят морщины и лишние килограммы.
...Я в Питере очень быстро прорастаю. Именно поэтому мне казалось, что квартира на Казанской улице -это уже совсем наш дом, и так приятно было туда возвращаться после спектаклей и похода в любимую пивную на Гороховой, 40 (какие там крылышки на косточке с острым соусом! а какое деревенское темное пиво!) Белые ночи, цветущая сирень, тепло, прекрасная премьера «Подростка» в МДТ… И, конечно, 6 дней было мало, да и 10 и 14, наверное, тоже. И даром, что «смешное расстояние - 4 электрички». Перед отъездом я выходила из «Синего Пушкина» уже слегка шмыгая носом, потому что так уже не будет как минимум год - с сиренью, клубничным закатом и золотом на голубом. С другой стороны, будет не так, а по-другому и не хуже. А пока у нас впереди кусочек Одессы и надо паковать чемоданы; я искренне постараюсь написать об этом побыстрее, а не спустя 3 месяца. Всем приятного начала осени, а пока несколько фотографий:)
