(no subject)
Нам повезло: мы уехали в Питер сразу после защиты; я - спустя два дня, Саша - на следующий. Так что мы ещё ничего толком не успели понять. И радостно обнаружили себя с утра в северной Столице под проливным дождём, переместившись из наших +30 в +20. И хоть первую часть дня мы провели в поисках комнаты, потому что колоритная квартира с ванной на кухне, видимо, оказалась плодом воображения человека по имени Осип, который решил заселить нас вместо Невского проспекта на Комендантский (недаром я кричала в трубку: «Саша, как можно верить человеку с таким именем?!»). Правда, когда мы увидели нашего потенциального хозяина, мы сразу поняли, что он такой же Осип, как мы - Агафья и Матрёна (это наши вторые имена; так Бушуева представила нас очередному фрику на Ломоносовской площади). До этого сохранялась хоть какая-то надежда, что это петербургский интеллигент с квартирой а-ля «Чужие сны» Толстой. Но это оказался низкорослый мужик в спортивном костюме, наиболее подходящим именем для которого было бы Мишаня или Серёга. На этом наши злоключения не кончились, но комнату мы всё-таки сняли и не где-нибудь, а в переулке Джамбула (поэт такой казахский, если что; я даже не поленилась погуглить стихи), примыкавшем к Фонтанке, где мы перед сном элегически прогуливались. Правда, в первый день мы, как положено, заблудились. Выйдя из японского ресторана, находящегося в 15 минутах ходьбы от дома, мы, будучи абсолютно трезвыми, завернули в другую сторону, оказываясь попеременно то на Мойке, то на Грибоедова, то на набережной Обводного канала. И когда в полтретьего ночи мы наконец-то нашли нашего Джамбула, то умудрились сначала зайти не в тот подъезд, потому что коды неожиданно совпали. Правда, тут же выяснилось, что дверь всё-таки не наша и мы чудом не стали ковыряться в ней ключом (самое, в общем-то, время: в 2 ночи). Поскольку после этого мы видели одинаковые бредовые сны, мы решили, что водоросли в японском ресторане были явно галлюциногенными. И это ещё хорошо, что Саша не стала покупать коктейль под названием «Разум, прощай!», а то даже боюсь представить, чем бы всё закончилось. Так что не ешьте и не пейте ничего, пожалуйста, в заведении «Рис», а то мало ли.
На следующий день в нашем колоритном коммунальном жилище я увидела ещё одного обитателя: бросив в урну чайный пакетик, оттуда быстро метнулось что-то серое. На ватных ногах дотащившись до комнаты, я возопила: «Сашаааа, там крыыыысаааа!» Бушуева мне не очень поверила, но тем не менее на кухню мы с тех пор стали пробираться с опаской.
В тот день мы опять плутали под проливным дождём, прячась в арке на Фонтанке (и естественно, свернув не в ту сторону). А заодно припоминали все питерские алкогольные маршруты за 5 лет, коих накопилось много.
Долгое время мы проводили в Питере не более 48 часов. Правда, за это время случалось такое количество всего, что как будто в запасе была неделя. Эти же 120 часов превратились в один счастливый день, где мы безмятежно валялись на Марсовом поле, курили под атлантами, слушая Розенбаума и пронзительную песенку Васильева о летней ночи на Балтийском заливе, постоянно сворачивали не в ту сторону, вели бредовые диалоги, смешили друг друга до такого состояния, что невозможно было сдвинуться с места, и я, как беккетовский Эстрагон, восклицала перед круглосуточным магазином: «Давай разойдёмся» (что было, в общем, синонимично «давай помолчим хоть немножко»). За эти 120 часов мы дважды покатались на лодочках, днём - по моему любимому каналу Грибоедова, ночью - по Неве, глядя на разводные мосты и попивая шампанское. Мы сходили на 2 спектакля - «Вампилов. Пьесы» в Александринском и «Ваал» в театре им. Коммисаржевской. Александринка поразила нас своим лоском и размахом, правда, мы смотрели Вампилова на малой сцене из 1 ряда, где было уютно почти как в РАМТе или на малой сцене у фоменок. И ещё у нас там появился любимый актёр - Владимир Колганов. Увидев его, Бушуева тут же зашуршала программкой, а я сразу поняла, кого она ищет (мы потом ещё долго смеялись над тем, какие у нас плебейские взгляды).
И удивительное свойство Питера: вот возвращаешься спустя 2 месяца, идёшь по улицам, и всё кажется настолько естественным, как будто и не уезжал никуда, но вот в Москве уж больно хочется скорее щёлкнуть пальцами и оказаться на Фонтанке. Но в этот раз мы даже монетку кидали, так что в ближайшее время должны оказаться. В 22, кажется, раз.
На следующий день в нашем колоритном коммунальном жилище я увидела ещё одного обитателя: бросив в урну чайный пакетик, оттуда быстро метнулось что-то серое. На ватных ногах дотащившись до комнаты, я возопила: «Сашаааа, там крыыыысаааа!» Бушуева мне не очень поверила, но тем не менее на кухню мы с тех пор стали пробираться с опаской.
В тот день мы опять плутали под проливным дождём, прячась в арке на Фонтанке (и естественно, свернув не в ту сторону). А заодно припоминали все питерские алкогольные маршруты за 5 лет, коих накопилось много.
Долгое время мы проводили в Питере не более 48 часов. Правда, за это время случалось такое количество всего, что как будто в запасе была неделя. Эти же 120 часов превратились в один счастливый день, где мы безмятежно валялись на Марсовом поле, курили под атлантами, слушая Розенбаума и пронзительную песенку Васильева о летней ночи на Балтийском заливе, постоянно сворачивали не в ту сторону, вели бредовые диалоги, смешили друг друга до такого состояния, что невозможно было сдвинуться с места, и я, как беккетовский Эстрагон, восклицала перед круглосуточным магазином: «Давай разойдёмся» (что было, в общем, синонимично «давай помолчим хоть немножко»). За эти 120 часов мы дважды покатались на лодочках, днём - по моему любимому каналу Грибоедова, ночью - по Неве, глядя на разводные мосты и попивая шампанское. Мы сходили на 2 спектакля - «Вампилов. Пьесы» в Александринском и «Ваал» в театре им. Коммисаржевской. Александринка поразила нас своим лоском и размахом, правда, мы смотрели Вампилова на малой сцене из 1 ряда, где было уютно почти как в РАМТе или на малой сцене у фоменок. И ещё у нас там появился любимый актёр - Владимир Колганов. Увидев его, Бушуева тут же зашуршала программкой, а я сразу поняла, кого она ищет (мы потом ещё долго смеялись над тем, какие у нас плебейские взгляды).
И удивительное свойство Питера: вот возвращаешься спустя 2 месяца, идёшь по улицам, и всё кажется настолько естественным, как будто и не уезжал никуда, но вот в Москве уж больно хочется скорее щёлкнуть пальцами и оказаться на Фонтанке. Но в этот раз мы даже монетку кидали, так что в ближайшее время должны оказаться. В 22, кажется, раз.