Еще про Ош: виновность жертв, предательство праведников
До июньской резни местная пресса в целом не уделяла внимания проблеме т.н. межнациональных отношений. После, безусловно, начала. После "победы" [алайских] кыргызов в "войне" [так это называется, шо б вы знали], с вытеснением узбекского языка и дискурса в целом не просто в маргиналии -- в кабинеты следователей и пыточные камеры, монополия на историю и предысторию конфликта стала полной. Оставшаяся [а также специально для этого созданная] киргизская пресса стала захлебываться от ненависти к "сартам", наполнилась описаниями того, как "сепаратисты" и "исламисты" готовились вырезать всех кыргызов, как на протяжении всей истории узбеки притесняли киргизов, и т.п.
Классический, между прочем, случай. Чувство вины -- оно блядь суко жосткое. Однако, человек так устроен, что наша психика дает нам немало путей для выживания.
После того, как одна половина населения вполне цивилизованного, большого советского города (при критически важной поддержке совсем диких жителей окрестных сел) убивала, калечила, насиловала, грабила и жгла другую, первой необходимо убедить себя в собственной правоте. Не просто объяснить себе, что это был единственный путь, но "накрутить" себя еще больше, убедить себя в том, что мало убивали, калечили и далее по тексту. Каждому ж, блядь, надо как-то иметь дело с самим собой. И каждому надо жить в мире с самим собой. Даже если для этого необходимо быть уверенным, что только запах паленого человеческого тела спасет душу.
Никакое "примирение", даже формальное, поверхностное, "во имя стабильности", "чтобы не было войны", в этой ситуации невозможно. "Сарттарга олум!!!" ["смерть сартам/ узбекам!"] на всех заборах.
Одно из самых, пожалуй, мощных впечатлений, подлежащих осмыслению для понимания человеческой природы -- поведение постфактум тех, кого в другой ситуации принято называть праведниками. Узбеков прятали и спасали многие. Соседи -- соседей, коллеги -- коллег. Прятали от убийц и погромщиков, буквально, в шкафах, в подвалах, в туалете. Историй пробуждения человеческого в людях в тот момент, когда тотально доминирует испуганный зверь, опьяненный насилием, слава Богу, масса (загадочная человеческая душа -- одни и те же люди вели себя как садисты и палачи, и спасители и праведники, с разницей в 15 минут). Среди них есть малоправдоподобные -- но правдивые (например, про ребят, которые до "войны" вместе занимались на секции ушу, "а у нас там все серьезно, мы ж там клятву давали, на верность учителю и друг другу, обещали приходить на помощь..." -- и это спасло жизни нескольким домам махалли, небольшому тупику улицы; правда, в этом конкретном случае присутствовал фактор "постороннего": погром предотвратил сын уйгура и таджички, в силу происхождения стоявший как бы над линией фронта).
Дык, а после того, как все закончилось, многие "праведники" говорили: а зря мы вас спасали... [Речь идет о тех, кто действительно, бескорыстно и бесспорно спасал: во многих ситуациях не было особой разницы между "спасти" и "взять в заложники".] Или, стыдясь своего тотально и жостко общественно-осуждаемого (!) поступка, уезжают на заработки, возвращаясь через год, продают квартиру/ дом и переезжают в другой район -- потому что не могут жить с клеймом "предателей, продавшихся сартам".
Вообще, это проблема. Люди просто не могут жить рядом, смотреть друг другу в глаза. Но, наверное, как это страшно не прозвучит -- но ситуация, когда одна сторона задавлена нахуй, это единственно возможная ситуация _мира_ в подобном конфликте. А сейчас там, все-таки, мир.
(Фото не мое; сейчас там нет зелени, хотя снег еще не падал, но руины домов стоят в таком же состоянии.)
Классический, между прочем, случай. Чувство вины -- оно блядь суко жосткое. Однако, человек так устроен, что наша психика дает нам немало путей для выживания.
После того, как одна половина населения вполне цивилизованного, большого советского города (при критически важной поддержке совсем диких жителей окрестных сел) убивала, калечила, насиловала, грабила и жгла другую, первой необходимо убедить себя в собственной правоте. Не просто объяснить себе, что это был единственный путь, но "накрутить" себя еще больше, убедить себя в том, что мало убивали, калечили и далее по тексту. Каждому ж, блядь, надо как-то иметь дело с самим собой. И каждому надо жить в мире с самим собой. Даже если для этого необходимо быть уверенным, что только запах паленого человеческого тела спасет душу.
Никакое "примирение", даже формальное, поверхностное, "во имя стабильности", "чтобы не было войны", в этой ситуации невозможно. "Сарттарга олум!!!" ["смерть сартам/ узбекам!"] на всех заборах.
Одно из самых, пожалуй, мощных впечатлений, подлежащих осмыслению для понимания человеческой природы -- поведение постфактум тех, кого в другой ситуации принято называть праведниками. Узбеков прятали и спасали многие. Соседи -- соседей, коллеги -- коллег. Прятали от убийц и погромщиков, буквально, в шкафах, в подвалах, в туалете. Историй пробуждения человеческого в людях в тот момент, когда тотально доминирует испуганный зверь, опьяненный насилием, слава Богу, масса (загадочная человеческая душа -- одни и те же люди вели себя как садисты и палачи, и спасители и праведники, с разницей в 15 минут). Среди них есть малоправдоподобные -- но правдивые (например, про ребят, которые до "войны" вместе занимались на секции ушу, "а у нас там все серьезно, мы ж там клятву давали, на верность учителю и друг другу, обещали приходить на помощь..." -- и это спасло жизни нескольким домам махалли, небольшому тупику улицы; правда, в этом конкретном случае присутствовал фактор "постороннего": погром предотвратил сын уйгура и таджички, в силу происхождения стоявший как бы над линией фронта).
Дык, а после того, как все закончилось, многие "праведники" говорили: а зря мы вас спасали... [Речь идет о тех, кто действительно, бескорыстно и бесспорно спасал: во многих ситуациях не было особой разницы между "спасти" и "взять в заложники".] Или, стыдясь своего тотально и жостко общественно-осуждаемого (!) поступка, уезжают на заработки, возвращаясь через год, продают квартиру/ дом и переезжают в другой район -- потому что не могут жить с клеймом "предателей, продавшихся сартам".
Вообще, это проблема. Люди просто не могут жить рядом, смотреть друг другу в глаза. Но, наверное, как это страшно не прозвучит -- но ситуация, когда одна сторона задавлена нахуй, это единственно возможная ситуация _мира_ в подобном конфликте. А сейчас там, все-таки, мир.
(Фото не мое; сейчас там нет зелени, хотя снег еще не падал, но руины домов стоят в таком же состоянии.)