"Последний адрес": трудные споры о "большевистской элите" и о "жертвах-палачах"...
Больше 400 человек поддержали проект народного мемориала "Последний адрес". И это - только к исходу первой недели нашей кампании на портале "Планета".
Общий объем помощи перешёл рубеж 700 000 рублей.
Заявленная номинальная цель кампании уже очень близка, но мы надеемся, что удастся собрать не только "стартовую" сумму, необходимую для запуска проекта, но и бюджет первых месяцев работы, - может быть, на полгода или больше. Так что сбор помощи продолжится на протяжении всего заявленного "срока жизни" кампании на "Планете" - до конца сентября.
Спасибо. Спасибо всем, кто откликнулся так живо и горячо.
А тем временем дискуссия о "Последнем адресе" разворачивается временами очень бурно не только на странице проекта в Фейсбуке, но и на самой "Планете" - в сообществе участников нашего проекта.
Разговор снова возвращается к одним и тем же проклятым темам. Однажды об этом подробно говорили на "Дожде" Анна Наринская и Григорий Ревзин. И кто-то из них высказался в том духе, что, дескать, легко было тем, кто организует мемориалы жертвам Холокоста, потому что "жертвы Холокоста как правило сами же не оказываются организаторами Холокоста". А вот в истории наших политических репрессий все совсем не так просто.
Пишет участник проекта под ником "Survillo":
"Большая часть жителей сохранившихся до наших дней каменных домов в 1937 и позже годах - это люди состоявшиеся после крови и террора 1917-20 гг. не хочется, чтобы на улицах появилась мемориальная табличка о Ежове или Берии. Повторяю, такие таблички (списки расстрелянных) можно делать только в местах казней. Где их объединяет страдание, а не в домах, где их разъединяла принадлежность к элите..."
Отвечаю там же:
"Тема "палачей и жертв" на мемориальных знаках "Последнего адреса" - конечно, сложнее. Мы ее обсуждали и на конференции в декабре, когда проект зарождался, и много раз потом, в самых разных аудиториях.
Конечно, ни о Ежове, ни о Берии вопрос не стоит - они просто не реабилитированы. Так то ни наследники Ежова, ни поклонники Ежова с заявкой на посвященный ему знак не придут.
Но могут прийти наследники какого-то другого сотрудника НКВД, который, в самом деле, сначала принимал участие в раскручивании машины репрессий, а потом эта самая машина его и пожрала. Таких случаев немало, это правда. Ну что ж, значит, "Мемориал", которому здесь предложено следить за формированием базы данных, обратится в суд с заявлением о проведении дополнительного расследования.
В конце концов, это может оказаться очень важным "побочным" эффектом проекта: возникнут подробные публичные разбирательства, относительно правомерности реабилитации того или иного "палача". И дальше мы поступим в зависимости от того, каково будет решение этого суда. Если понадобится - "Мемориал" дойдет и до Верховного.
Что же касается "принадлежности к элите", то мне это Ваше опасение совсем не понятно. При чем тут элита? Какая элита? Вот - случайно ткнул в базу данных "Мемориала", размещенную на mos.memo.ru, попал на совершенно неизвестный мне дом №10 по какой-то улице Анатолия Живова, на которой никогда в жизни не был. Читаю...
Ну и какая тут, к чертовой матери, "принадлежность к элите"? Что в этих людях "большевистского"? Сварщик. Наборщик. Мелкий управленец. Милиционер. Инженер.
Жили в одном доме. Все расстреляны в 37-38 году, закопаны в трех огромных братских могилах - Бутово, Коммунарка и Донское.
Кто о них помнит? Почему память о них может оказаться для кого-то оскорбительна, кому-то опасна?..."
В общем, всем, кому интересно, - очень советую следить за дискуссией о "Последнем адресе" на "Планете".
И заодно уж еще новости. Благодаря нашим друзьям, коллегам из общества "Мемориал", мы можем постепенно расширять круг "акций", которые предлагаются тем, кто поддержал "Последний адрес" на "Планете". Теперь там есть еще несколько экземпляров редких мемориальских книг.
Во-первых, это теперь уже знаменитый среди профессионалов, знатоков и исследователей московской истории справочник Яна Рачинского по наименованиям всех улиц и переулков Москвы. Собственно, родился он в ходе той же работы над составлением московского "адресного мартиролога", - той самой базы данных, которую теперь можно начти на mos.memo.ru, и которая становится основой для создания "распределенного мемориала" жертвам политических репрессий в Москве. Невозможно было бы создать такую базу данных, не разобравшись во всех хитростях и тонкостях московской топонимики, не проследив судьбу московских улиц на протяжении всей их увлекательной, а иногда и драматической истории.
Ну, и второй новой "акцией" стали несколько экземпляров редкого каталога музейного собрания "Мемориала" - "Творчество и быт Гулага". С 1998 года, когда он был издан, в распоряжении наших коллег осталось всего несколько экземпляров.
Так что проект "Последний адрес" живет и развивается день за днем.
И мне кажется, что именно в этом - важная часть его потенциала, одна из самых серьезных его задач: заставлять людей думать о нашей общей истории, спорить о ней, искать точные слова для описания этих событий и нашего отношения к ним, и вместе вырабатывать верные, нужные именно сегодня решения, без которых эти жертвы останутся напрасными, а память о них так никого ничему и не научит.
Общий объем помощи перешёл рубеж 700 000 рублей.
Заявленная номинальная цель кампании уже очень близка, но мы надеемся, что удастся собрать не только "стартовую" сумму, необходимую для запуска проекта, но и бюджет первых месяцев работы, - может быть, на полгода или больше. Так что сбор помощи продолжится на протяжении всего заявленного "срока жизни" кампании на "Планете" - до конца сентября.
Спасибо. Спасибо всем, кто откликнулся так живо и горячо.
А тем временем дискуссия о "Последнем адресе" разворачивается временами очень бурно не только на странице проекта в Фейсбуке, но и на самой "Планете" - в сообществе участников нашего проекта.
Разговор снова возвращается к одним и тем же проклятым темам. Однажды об этом подробно говорили на "Дожде" Анна Наринская и Григорий Ревзин. И кто-то из них высказался в том духе, что, дескать, легко было тем, кто организует мемориалы жертвам Холокоста, потому что "жертвы Холокоста как правило сами же не оказываются организаторами Холокоста". А вот в истории наших политических репрессий все совсем не так просто.
Пишет участник проекта под ником "Survillo":
"Большая часть жителей сохранившихся до наших дней каменных домов в 1937 и позже годах - это люди состоявшиеся после крови и террора 1917-20 гг. не хочется, чтобы на улицах появилась мемориальная табличка о Ежове или Берии. Повторяю, такие таблички (списки расстрелянных) можно делать только в местах казней. Где их объединяет страдание, а не в домах, где их разъединяла принадлежность к элите..."
Отвечаю там же:
"Тема "палачей и жертв" на мемориальных знаках "Последнего адреса" - конечно, сложнее. Мы ее обсуждали и на конференции в декабре, когда проект зарождался, и много раз потом, в самых разных аудиториях.
Конечно, ни о Ежове, ни о Берии вопрос не стоит - они просто не реабилитированы. Так то ни наследники Ежова, ни поклонники Ежова с заявкой на посвященный ему знак не придут.
Но могут прийти наследники какого-то другого сотрудника НКВД, который, в самом деле, сначала принимал участие в раскручивании машины репрессий, а потом эта самая машина его и пожрала. Таких случаев немало, это правда. Ну что ж, значит, "Мемориал", которому здесь предложено следить за формированием базы данных, обратится в суд с заявлением о проведении дополнительного расследования.
В конце концов, это может оказаться очень важным "побочным" эффектом проекта: возникнут подробные публичные разбирательства, относительно правомерности реабилитации того или иного "палача". И дальше мы поступим в зависимости от того, каково будет решение этого суда. Если понадобится - "Мемориал" дойдет и до Верховного.
Что же касается "принадлежности к элите", то мне это Ваше опасение совсем не понятно. При чем тут элита? Какая элита? Вот - случайно ткнул в базу данных "Мемориала", размещенную на mos.memo.ru, попал на совершенно неизвестный мне дом №10 по какой-то улице Анатолия Живова, на которой никогда в жизни не был. Читаю...
Ну и какая тут, к чертовой матери, "принадлежность к элите"? Что в этих людях "большевистского"? Сварщик. Наборщик. Мелкий управленец. Милиционер. Инженер.
Жили в одном доме. Все расстреляны в 37-38 году, закопаны в трех огромных братских могилах - Бутово, Коммунарка и Донское.
Кто о них помнит? Почему память о них может оказаться для кого-то оскорбительна, кому-то опасна?..."
В общем, всем, кому интересно, - очень советую следить за дискуссией о "Последнем адресе" на "Планете".
И заодно уж еще новости. Благодаря нашим друзьям, коллегам из общества "Мемориал", мы можем постепенно расширять круг "акций", которые предлагаются тем, кто поддержал "Последний адрес" на "Планете". Теперь там есть еще несколько экземпляров редких мемориальских книг.
Во-первых, это теперь уже знаменитый среди профессионалов, знатоков и исследователей московской истории справочник Яна Рачинского по наименованиям всех улиц и переулков Москвы. Собственно, родился он в ходе той же работы над составлением московского "адресного мартиролога", - той самой базы данных, которую теперь можно начти на mos.memo.ru, и которая становится основой для создания "распределенного мемориала" жертвам политических репрессий в Москве. Невозможно было бы создать такую базу данных, не разобравшись во всех хитростях и тонкостях московской топонимики, не проследив судьбу московских улиц на протяжении всей их увлекательной, а иногда и драматической истории.
Ну, и второй новой "акцией" стали несколько экземпляров редкого каталога музейного собрания "Мемориала" - "Творчество и быт Гулага". С 1998 года, когда он был издан, в распоряжении наших коллег осталось всего несколько экземпляров.
Так что проект "Последний адрес" живет и развивается день за днем.
И мне кажется, что именно в этом - важная часть его потенциала, одна из самых серьезных его задач: заставлять людей думать о нашей общей истории, спорить о ней, искать точные слова для описания этих событий и нашего отношения к ним, и вместе вырабатывать верные, нужные именно сегодня решения, без которых эти жертвы останутся напрасными, а память о них так никого ничему и не научит.