Рабочий блокнот осени 1993-го
Мой сын Лёва играет в #ямноголетназад и вспоминает свое 3 октября 1993 года. А вот и мое 3 октября, смотрите. Мне 29 лет.
Около 5 часов вечера я позвонил тогдашнему помощнику президента Юрию Батурину и просто ему сказал: "Мне сейчас надо в Кремль. Через несколько часов будет развязка, и мне надо видеть, что там у вас будет." Батурин даже ничего не переспросил. Помолчал немножко и ответил: "Да, приезжайте".
Следующие двое суток я провел в "треугольном корпусе" Кремля (кажется, он назывался 14-м, но теперь не помню точно), в основном в приемной тогдашнего главы президентской администрации Сергея Филатова, либо в кабинете Батурина. Я был единственным журналистом, оказавшимся в Кремле в это время. Вскоре после того, как меня пропустили, охрана получила приказ перейти на "осадное положение", и больше не впускали никого. Правда, я около 2 часов ночи умудрился выйти наружу. Выяснилось, что в Кремле совершенно нечего есть, буфетчицы все преспокойно ушли домой, и я отправился "на промысел", - накупил в киосках на Манежной полную "запазуху" каких-то пряников, сушек и кексов, а потом ходил по кабинетам и раздавал их оголодавшим сидельцам. Вошел я обратно внутрь стен потому, что заранее получил от Филатова собственноручную записку с просьбой пропустить "подателя сего".
Все, что я видел тогда в Кремле - передавал в редакцию газеты "Сегодня" и в корпункт Франс-Пресс, где тогда работал репортером. Потом написал большой текст о рестерянности и неразберихе, царившей в президентской администрации в эти часы, о мучительном ожидании вестей от милицейских постов на Кольцевой дороге: идут армейские части или не идут. Текст этот был запрещен цензурой, "Сегодня" вышла с большим белым пятном на второй полосе. Но через три дня цензурный комитет был упразднен, и текст благополучно напечатали.
А вот вчера я вытащил с полки свою огромную коллекцию рабочих блокнотов. Я их все храню - с 1990 по 1998 год. Они все одинаковые: большие общие тетради в клетку на крепких металлических пружинах. Все эти годы я их покупал в одном и том же магазине Gibert Jeune на бульваре Сен-Мишель в Париже. Бывал там в среднем раз в год. И запасался, чтоб хватило до следующего приезда... Хорошо, что я тогда на блокнотах не экономил. Очень хорошие оказались блокноты. 20 лет спустя - даже не пожелтели...
Вот глядите: страница 3 октября.
Слева посередине написано "Все смотрят CNN". Так и было: двое суток на этом канале работали все телевизоры во всех кабинетах Кремля. Штурм, который начался утром, и танковый обстрел - тоже по CNN все смотрели в гробовом молчании. Сначала грохот выстрела раздавался в динамике телеыизоров, а спустя секунд 10 - тот же грохот доносился из открытых окон. Через Атланту звук приходил быстрее, чем напрямую, вдоль Нового Арбата...
В верхнем правом углу - телефон приемной Филатова. Сюда мне могли звонить коллеги из редакции, если я слишком надолго замолкал. Я сидел за пустующим столом одного из помощников и сам снимал трубку.
Еще на этих двух страницах - реплики Сергея Красавченко (тогда зама главы Администрации) и Григория Явлинского. Это были два первых человека, которых мне удалось тогда проинтервьюировать в Кремле.
Явлинский страшно кричал мне: "Что делать? Спросите лучше у того, кто выше этажом в кабинете сидит!..." (выше был кабинет презтидента) "У меня там в мэрии ребята. Меня их жизни больше интересуют..." (в мэрии тогда помещался ЭПИЦЕНТР, где в то время работал Явлинский) "Миролюбцы!.. Мудаки!..Ничерта не умеют, чего ж тогда браться..."
Все это я прилежно записывал и передавал в редакцию.
В самом низу справа - фраза, которую я записал за отцом Глебом Якуниным, вдруг вбежавшим в приемную и грохнувшимся на колени в углу, лицом к стене: молиться. Он прокричал: "Только что толпа взяла здание Мэрии. РАСТЕРЗАЛИ БРАГИНСКОГО И ШАХНОВСКОГО!!!.." К счастью, потом оказалось, что оба они живы, хотя вице-мэра Москвы Александра Брагинского, как позже выяснилось, нападавшие действительно сильно избили.
Сижу вот, листаю этот блокнот. Он толстый, и исписан очень тесно, страница за страницей, страница за страницей...
Около 5 часов вечера я позвонил тогдашнему помощнику президента Юрию Батурину и просто ему сказал: "Мне сейчас надо в Кремль. Через несколько часов будет развязка, и мне надо видеть, что там у вас будет." Батурин даже ничего не переспросил. Помолчал немножко и ответил: "Да, приезжайте".
Следующие двое суток я провел в "треугольном корпусе" Кремля (кажется, он назывался 14-м, но теперь не помню точно), в основном в приемной тогдашнего главы президентской администрации Сергея Филатова, либо в кабинете Батурина. Я был единственным журналистом, оказавшимся в Кремле в это время. Вскоре после того, как меня пропустили, охрана получила приказ перейти на "осадное положение", и больше не впускали никого. Правда, я около 2 часов ночи умудрился выйти наружу. Выяснилось, что в Кремле совершенно нечего есть, буфетчицы все преспокойно ушли домой, и я отправился "на промысел", - накупил в киосках на Манежной полную "запазуху" каких-то пряников, сушек и кексов, а потом ходил по кабинетам и раздавал их оголодавшим сидельцам. Вошел я обратно внутрь стен потому, что заранее получил от Филатова собственноручную записку с просьбой пропустить "подателя сего".
Все, что я видел тогда в Кремле - передавал в редакцию газеты "Сегодня" и в корпункт Франс-Пресс, где тогда работал репортером. Потом написал большой текст о рестерянности и неразберихе, царившей в президентской администрации в эти часы, о мучительном ожидании вестей от милицейских постов на Кольцевой дороге: идут армейские части или не идут. Текст этот был запрещен цензурой, "Сегодня" вышла с большим белым пятном на второй полосе. Но через три дня цензурный комитет был упразднен, и текст благополучно напечатали.
А вот вчера я вытащил с полки свою огромную коллекцию рабочих блокнотов. Я их все храню - с 1990 по 1998 год. Они все одинаковые: большие общие тетради в клетку на крепких металлических пружинах. Все эти годы я их покупал в одном и том же магазине Gibert Jeune на бульваре Сен-Мишель в Париже. Бывал там в среднем раз в год. И запасался, чтоб хватило до следующего приезда... Хорошо, что я тогда на блокнотах не экономил. Очень хорошие оказались блокноты. 20 лет спустя - даже не пожелтели...
Вот глядите: страница 3 октября.
Слева посередине написано "Все смотрят CNN". Так и было: двое суток на этом канале работали все телевизоры во всех кабинетах Кремля. Штурм, который начался утром, и танковый обстрел - тоже по CNN все смотрели в гробовом молчании. Сначала грохот выстрела раздавался в динамике телеыизоров, а спустя секунд 10 - тот же грохот доносился из открытых окон. Через Атланту звук приходил быстрее, чем напрямую, вдоль Нового Арбата...
В верхнем правом углу - телефон приемной Филатова. Сюда мне могли звонить коллеги из редакции, если я слишком надолго замолкал. Я сидел за пустующим столом одного из помощников и сам снимал трубку.
Еще на этих двух страницах - реплики Сергея Красавченко (тогда зама главы Администрации) и Григория Явлинского. Это были два первых человека, которых мне удалось тогда проинтервьюировать в Кремле.
Явлинский страшно кричал мне: "Что делать? Спросите лучше у того, кто выше этажом в кабинете сидит!..." (выше был кабинет презтидента) "У меня там в мэрии ребята. Меня их жизни больше интересуют..." (в мэрии тогда помещался ЭПИЦЕНТР, где в то время работал Явлинский) "Миролюбцы!.. Мудаки!..Ничерта не умеют, чего ж тогда браться..."
Все это я прилежно записывал и передавал в редакцию.
В самом низу справа - фраза, которую я записал за отцом Глебом Якуниным, вдруг вбежавшим в приемную и грохнувшимся на колени в углу, лицом к стене: молиться. Он прокричал: "Только что толпа взяла здание Мэрии. РАСТЕРЗАЛИ БРАГИНСКОГО И ШАХНОВСКОГО!!!.." К счастью, потом оказалось, что оба они живы, хотя вице-мэра Москвы Александра Брагинского, как позже выяснилось, нападавшие действительно сильно избили.
Сижу вот, листаю этот блокнот. Он толстый, и исписан очень тесно, страница за страницей, страница за страницей...