Двадцать пять лет
Сижу я, сижу и долблю полночи по клавишам, вывешивая один за другим эти посты по итогам очередного заседания КС. А думаю я - знаете, о чем?
Я думаю о том, что позавчера мне случайно попался где-то на набережной в районе Смоленки большой рекламный билборд с красивой картинкой и текстом, посвященным 275-летию со дня основания Санкт-Петербургской Академии Русского балета имени Агриппины Яковлевны Вагановой.
Так вот. Я вспоминаю, как в декабре 1987 годя я приехал в Ленинград, и провел там, на адском ледяном ветру, в кромешной темноте и среди огромных сугробов, изумительные две недели, приходя каждый день в знаменитое Вагановское училище, на улицу Зодчего Росси. Никакой академией это тогда еще не называлось. А по вечерам я рылся то в канцелярии училища, то в архиве Мариинки, то в отделе редких книг и рукописей Библиотеки Салтыкова-Щедрина. Интервьюировал педагогов и администраторов, концертмейстеров, учащихся девочек и мальчиков, их родителей, и отдельно, почему-то, выдающегося композитора Сергея Михайловича Слонимского. И должна была из всего этого получиться огромная подборка юбилейных архивных публикаций, интервью и воспоминаний, а также шикарный юбилейный очерк к 250-летию училища, под заранее придуманным пышным, как полагалось, заголовком "Четверть тысячелетия у балетного станка".
Я только что закончил факультет журналистики Московского университета и пришел на работу в толстый, очень солидный и чрезвычайно популярный журнал "Театр". И я страшно гордился тем, что мне доверили такой ответственный сюжет, и отправили меня в самую настоящую длительную командировку, которую я сам себе придумал и сам "выбил" у руководства редакции, - с оплаченными купейными билетами, одноместным номером в гостинице для командировочных при областном Управлении Культуры, а также суточными - 2 рубля 60 копеек в день.
И я тогда пребывал в каком-то непрекращающемся восторге от той замечательной истории, к которой мне вдруг довелось приблизиться совсем вплотную. Хотя было одно-единственное обстоятельство, которое меня несколько удивляло и слегка беспокоило: я не видел в училище совершенно никакого юбилейного ажиотажа, никаких приготовлений к празднованию громкой годовщины, никакой суеты и никаких волнений по поводу вот-вот уже надвигающегося, вроде бы, торжества.
Но только к концу моей незабываемой двухнедельной командировки все эти прекраснейшие, интеллигентнейшие, деликатнейшие люди, с которыми я имел счастье и удовольствие общаться, и которые принимали меня очень внимательно и уважительно в освященных славой стенах их чудесного балетного училища, наконец признались мне, что я грубо и нелепо обсдался. Что я приехал ровно на год раньше, чем нужно. Что училище имени Вагановой было основано, на самом деле, в 1738 году, и мне, идиоту, сидящему с утра до ночи в архивах, можно было бы уж за две недели как-нибудь обратить внимание, что 250 лет ему исполнится не сейчас, а только в декабре 1988-го.
В Москву я вернулся буквально в отчаянии. Но в редакции добрые опытные люди мне объяснили, что толстые академические ежемесячники никогда никуда не торопятся, им год туда, год сюда, - какая разница... И в конце концов, в этой "вагановке" как 249 лет ничего существенного не происходило, так и на 250-й год ничего душераздирающего на стрясется. Так что титанический труд мой, небось, не протухнет, и в свой час отличнейшим образом пригодится.
И правда: очерк под заранее придуманным заголовком, как ни в чем не бывало, вышел ровно год спустя.
А теперь я сижу за клавиатурой, на экране у меня - фейсбук, а в фейсбуке моем - Координационный совет российской оппозиции.
Прошло двадцать пять лет. Четверти тысячелетия исполнилась четверть века.
Это просто черт знает, что такое. Невозможно себе это вообразить.