Человековторичность новояза
Прожиточный минимум, едоцкая душа, койко-место ― все это платоновские слова.
(Борис Парамонов, «Трава родины, или Сталь и шлак» // «Октябрь», 2003 г.)
Табличка в новеньком троллейбусе прямо за спиной водителя: "Пассажировместимость". Еду и вспоминаю надписи из советского детствотранспорта: "число мест для сидения", "места для пассажиров с детьми и инвалидов". Что думают на эту тему пассажиропотоки, если это возможно в принципе - думать безлико-многоликому потоку?..
"Колхоз ввел трудодень. А что такое трудодень? Перед трудоднем все равны - и мужчины, и женщины". Речь И. Сталина 10 ноября 1935 г. на встрече с Пятисотницами (колхозницами, добившимися сбора 500 центнеров свекловицы с гектара).
После формальной отмены "трудодня" в 1966 г. мерцательная аритмия соцпредсердия коммунистического рая долго ещё бредила словцом. Агонировать в безличности - привычно и приятно и современности. Обалдело-оголтелая инновационная педагогика по-прежнему заполняет табели детоднями, а здравоохранение (читай - здравсоцкударазвитие!) исчисляет пространство и время страждущих не по головам даже, а по... койкоместам и койкодням.
Милицию переименовывают в полицию: святой огульный новояз. В таком случае стоит честно признать, что "пассажировместимость" - бальзам на сердце. Чьё вот только? Моему - человеческому! - сердцу по нутру места для сидения и стояния (не на нарах и не в стойле!): не селёдкоплотность бочки и не куроукомплектованность клеток курятника!
