Мой Петрополь, или Петербург не Достоевского
Путевые заметки
В Петрограде меня настигла и утопила в себе самая яркая весна моей жизни. И вроде бы ничего особенного: Петербург как Петербург, окружение как окружение, но всё дышало и веяло совершенно особеннейшим манером. Передать словами, конечно, такие материи попросту невозможно, но формат обязывает. Я буду куце пытаться.
Парфюм
Первое, что поразило в сравнении с совсем привычной и знакомой доболе Москвой - парфюмерия. В столице она - всё больше линий унисекс, сладких ароматов, приторная (будто прямо перед выходом надушились!), лишь на редких знатоках - утончённая и летящая.
В Санкт-Петербурге (далее - СПб!) - древесная (может, из-за недостатка зелёных насаждений?), пряная (может, из-за почти приморского климата люди согреваются пряностями?), чётко женственная или мужественная, часто сердечная, много шлейфовая. Ароматы эти я ловил нечасто: толпа не пахнет примечательно. Но иногда... на Невском проспекте... на перроне в метро или где-то в парке... Носители ароматов удостаивались поворота моей головы и взгляда вслед, что не случается нигде боле.
Эскалатор
В Москве на эскалаторе все стоят в один рядок, чтобы спешащие могли спускаться и подниматься вторым рядом. И лишь в час пик люди встают в два ряда, плечом к плечу. Видел я СПб в разные часы. Но! Никто не бежит по эскалатору, лишь изредка вниз сбегает чья-то спешка юности. А при движении вверх все стабильно стоят бок о бок. Один только раз почувствовал чьё-то дыхание на плече: юноша в костюме, салатовой жилетке и кедах деликатно просился кверху, огибая пластично стоящих парами...
Люди моря
За что люблю СПб, так это за значительный процент людей в чёрной форме. Т.е. моряков, студентов морских учебных заведений и прочих морских волков и волчат. Воображение каждый раз воскрешает в памяти истории из детства Стивенсона, Хемингуэя... Гюйсы, контрастность, желтый цвет редкой полоской, бескозырка, клёши, друзья, непременно дама под руку, морская походка и взгляд из-под полуопущенных век. Томное море!
Ходьба
Сам ловлю себя на мысли, да и друзья постоянно одергивают, что дюже скоро пешком хожу. Даже в столице умудряюсь обгонять людей на тротуарах и в переходах метро, маневрируя меж поклажи и дамских редикюлей.
В СПб этого в принципе не надо делать. Ритм толпы здесь совсем иной: это легкое волнение вод на закате.
Чтиво
Показалось, здесь больше читают. Из детства помню образ московского прохожего с книгой в руках. Реликтовым стал такой человек. А вот в СПб ещё пока не вымер! И в метро здесь больше библиофилов: может, петербургский метрополитен в большей степени способствует вневременности и внепространственности, как самый глубокий в мире? Ну не видел я ни разу по стране стильных мужчин с "Анной Карениной" ещё советской серии "Классики и современники" в руках!
Нева
Любил я в детстве бродить по берегу, собирая камни, раковины и рассматривая прибрежную жизнь.
Но только здесь возникло желание опустить руки в ледяную воду, взъерошить подводную гофру песка, поискать осколки стекла, матированные и сглаженные временем.
Где ж ещё я мог вымазаться в мазуте, как не на Неве? Забавно, когда холодная вода не только не отмывает въедливую жидкость, но и заставляет её твердеть, смешно мыть руки вне воды, ракушечником, скатывая городскую грязь вместе с горюче-смазочными материалами...
Где ещё можно увидеть на фоне ледохода загорающих у теплого гранита людей, чтобы, последовав их примеру, снять обувь, обмотав шнурки вокруг пальца, опустить усталые ноги в реку, а потом бродить в куртке, но босиком по парапету?
Где ещё можно дремать на мощёной набережной, укладываясь между признаками присутствия чаек, вверх ногами читая: "Бастіонъ Государя İмператора Петра I. Одетъ камнем при İмператрице Екатерине 1783 года"?
Невский проспект
Только здесь можно идти со старшим другом и молчать, а потом признаваться в зависимости друг от друга, обожании, долго не отпускать из объятий, не боясь кривотолков и провинциализма!
Легкая отравленность выхлопными газами - это не мука города, а урбанистический рай, возможный только в великом городе с областной судьбой.
Аплодисменты
Когда тебя, небритого, после пыльной дороги у улиц сажают в президиум (а ты самый молодой!) и дают микрофон; подносят чай, когда не знаешь, куда деть чайную ложечку и впервые в жизни позволяешь себе пить чай, зажмуривая от неё глаз (!); когда записывают на диктофоны, берут интервью для ТВ, а ты совсем не стесняешься и не боишься пауз для созерцания образов и мыслей прямо перед камерой; когда подходят из библиотеки им. Жуковского и приглашают на встречи с интеллигенцией в киноклубе, понимаешь, что ты не в толпе, хоть и народу много хлопает. СПб отличают непартийные рукоплескания без стеснения.
Мова
Сидишь вечером, пьёшь чай. Вдруг - делегация из Белоруссии и Украины. Говорят все на русском, особо произносят лишь "г". Достают семечки, лучшие во всей Украине - из Днепропетровска (привет, Ян!). Действительно хорошие семечки!
Говорим о переменах после выборов Януковича. - Перемен для простого народа пока не наблюдается, со слов делегатов.
Говорим о батьке Беларуси, законодательстве, религиозных свободах и несвободах. Не жалуются белорусы. Узнаю о разнице между северной и южной Белоруссией. Смеёмся над ними после их анекдота о себе:
Повесили нацисты людей разных национальностей. Все умерли. Один белорус жив. Подходят, спрашивают:
- А ты что же?
- А что я? Жало, натирало, но привык же!
На мой вопрос, что бы сделал украинец, волынцы сказали, что попросил бы подставить ещё одну табуреточку.
Прошу перейти на родную мову. Весь вечер - как собака: всё понимаю и по-украински и по-белорусски, а сказать ничего не могу. Наираскуртимакуваша!
Предлагают поесть сала на ночь. "На ночь не стану", - отвечаю. "Так от сдобы толстеют, а от сала нет!" :)
Институт истории материальной культуры
Захотелось посетить фотоархив. Но из-за внезапной весны он был закрыт, т.к. обрушилось 7 кв. м потолка и комнатное наводнение вычерпывалось сотрудниками и вёдрами. Но посидеть за каталогами фото я не мог отказать себе. Тут начало российской фотографии!
Дворцовая набережная, семиметровые потолки, человеческий стол, который не вызывает вопроса, куда деть ноги, стулья с высокими спинками, так что голову можно откинуть в раздумьи и созерцаньи потолочной лепнины или Невы за оконными драпировками.
Здесь пол светится луной, потому что сделан из стекла и является одновременно светящимся потолком для этажа ниже.
Здесь думаешь, что есть не только материальная культура в эпоху материализма. Здесь дышишь её, духовной, пылью, хоть это так противоречит здравому смыслу и названию учреждения!
Здесь идёшь в клозет, проходя мимо лежащей прямо в коридоре долблёной лодки многовековой давности. Здесь ловишь ноздрями странные, волнующие запахи, которые не можешь назвать, но точно знаешь, что они откуда-то из детства.
Здесь читаешь о недопустимости разрушения колокольни древнего собора, которой уже точно нет...
Здесь работникам приходится всё еще доказывать главному архиву страны, что их работа нужна, что их архив имеет право быть!
Здесь на выходе по соседству - горгульи на Доме учёных.
Сервелат
Ну не ем я салями и сервелаты в привычном быте. Но только не когда проведёшь весь день на ногах в поисках альтернативных, нетуристических смыслов и видов. Вафельное полотенчико, едва умещающееся на коленях, полбанки плавленого сыру и... палка австрийского сервелата прямо в парке у Адмиралтейства по соседству с входящими и выходящими оттуда людьми в морской форме, с дразнящимися скворцами, наглыми голубями, бюстами саркастического Гоголя, трагичного Лермонтова, романтичного Гончарова... Откуда взялась вся эта снедь? Я так дома не питаюсь!
Пьёшь негазировку - и видишь сквозь голубую бутылку синь небес. Смотришь ещё и ещё... Непластиковая жизнь!
* * *
Где ещё увидеть уток и целующихся под одним мостом?
Ну где же ещё приметить кулика, задом наперёд плывущего по течению реки?
Ни в одном городе страны я не покупал последние жетоны в метро: Москва бы просто не допустила этого по своему снобизму, а Нижний провинциально решил бы проблему грубой репликой кассира.
Где ещё услышать на фоне тишины метро красивое пение древнего гимна: "Достойно есть яко воистину блажити Тя, Богородицу, Присноблаженную и Пренепорочную и Матерь Бога нашего. Честнейшую Херувим и славнейшую без сравнения Серафим, без истления Бога Слово рождшую, сущую Богородицу Тя величаем", - принадлежащего не религиозно зашоренному человеку, а видному вокалисту, немного грустной женщине, стоящей просто так у перил перехода и не ждущей благодарностей и подаяний, смотрящей поверх ждущих поезда метро куда-то сквозь и продолжающей романсом "Я дам тебе покой"? Стоишь, плачешь во тьму тоннеля до следующей станции, расплющив свой нос о надпись на стекле: "Не прислоняться!" - а потом прыгаешь на одной ноге к выходу, потому что теряешь равновесие при резком торможении.
Где услышишь свирель сатира прямо посреди толпы?
Где, как не в культурной столице, новодел не отличить от здания 19 века?
Где ещё столько отражений в окнах и водах?
Где внезапно хочется нюхать фиолетовые ирисы и пить с этой аромагией черный кофе?!
Где вдруг хочется "Блю Кюросао" посреди перехода метро?
Где пребывать в состоянии, когда чувствуешь, что молишься самой жизнью, тут же читая на странице автомобильного журнала у соседа по сиденью: "С облегчением!" - и тотчас на рекламе в вагоне: "Поверь глазам своим!"?
Где, как не в Питере, четыре секундные стрелки на часах, показывающих время в Нью-Йорке, Брюсселе, Санкт-Петербурге и Владивостоке, издают только три звука, потому что две стрелки идут синхронно?
В Петрограде меня настигла и утопила в себе самая яркая весна моей жизни. И вроде бы ничего особенного: Петербург как Петербург, окружение как окружение, но всё дышало и веяло совершенно особеннейшим манером. Передать словами, конечно, такие материи попросту невозможно, но формат обязывает. Я буду куце пытаться.
Парфюм
Первое, что поразило в сравнении с совсем привычной и знакомой доболе Москвой - парфюмерия. В столице она - всё больше линий унисекс, сладких ароматов, приторная (будто прямо перед выходом надушились!), лишь на редких знатоках - утончённая и летящая.
В Санкт-Петербурге (далее - СПб!) - древесная (может, из-за недостатка зелёных насаждений?), пряная (может, из-за почти приморского климата люди согреваются пряностями?), чётко женственная или мужественная, часто сердечная, много шлейфовая. Ароматы эти я ловил нечасто: толпа не пахнет примечательно. Но иногда... на Невском проспекте... на перроне в метро или где-то в парке... Носители ароматов удостаивались поворота моей головы и взгляда вслед, что не случается нигде боле.
Эскалатор
В Москве на эскалаторе все стоят в один рядок, чтобы спешащие могли спускаться и подниматься вторым рядом. И лишь в час пик люди встают в два ряда, плечом к плечу. Видел я СПб в разные часы. Но! Никто не бежит по эскалатору, лишь изредка вниз сбегает чья-то спешка юности. А при движении вверх все стабильно стоят бок о бок. Один только раз почувствовал чьё-то дыхание на плече: юноша в костюме, салатовой жилетке и кедах деликатно просился кверху, огибая пластично стоящих парами...
Люди моря
За что люблю СПб, так это за значительный процент людей в чёрной форме. Т.е. моряков, студентов морских учебных заведений и прочих морских волков и волчат. Воображение каждый раз воскрешает в памяти истории из детства Стивенсона, Хемингуэя... Гюйсы, контрастность, желтый цвет редкой полоской, бескозырка, клёши, друзья, непременно дама под руку, морская походка и взгляд из-под полуопущенных век. Томное море!
Ходьба
Сам ловлю себя на мысли, да и друзья постоянно одергивают, что дюже скоро пешком хожу. Даже в столице умудряюсь обгонять людей на тротуарах и в переходах метро, маневрируя меж поклажи и дамских редикюлей.
В СПб этого в принципе не надо делать. Ритм толпы здесь совсем иной: это легкое волнение вод на закате.
Чтиво
Показалось, здесь больше читают. Из детства помню образ московского прохожего с книгой в руках. Реликтовым стал такой человек. А вот в СПб ещё пока не вымер! И в метро здесь больше библиофилов: может, петербургский метрополитен в большей степени способствует вневременности и внепространственности, как самый глубокий в мире? Ну не видел я ни разу по стране стильных мужчин с "Анной Карениной" ещё советской серии "Классики и современники" в руках!
Нева
Любил я в детстве бродить по берегу, собирая камни, раковины и рассматривая прибрежную жизнь.
Но только здесь возникло желание опустить руки в ледяную воду, взъерошить подводную гофру песка, поискать осколки стекла, матированные и сглаженные временем.
Где ж ещё я мог вымазаться в мазуте, как не на Неве? Забавно, когда холодная вода не только не отмывает въедливую жидкость, но и заставляет её твердеть, смешно мыть руки вне воды, ракушечником, скатывая городскую грязь вместе с горюче-смазочными материалами...
Где ещё можно увидеть на фоне ледохода загорающих у теплого гранита людей, чтобы, последовав их примеру, снять обувь, обмотав шнурки вокруг пальца, опустить усталые ноги в реку, а потом бродить в куртке, но босиком по парапету?
Где ещё можно дремать на мощёной набережной, укладываясь между признаками присутствия чаек, вверх ногами читая: "Бастіонъ Государя İмператора Петра I. Одетъ камнем при İмператрице Екатерине 1783 года"?
Невский проспект
Только здесь можно идти со старшим другом и молчать, а потом признаваться в зависимости друг от друга, обожании, долго не отпускать из объятий, не боясь кривотолков и провинциализма!
Легкая отравленность выхлопными газами - это не мука города, а урбанистический рай, возможный только в великом городе с областной судьбой.
Аплодисменты
Когда тебя, небритого, после пыльной дороги у улиц сажают в президиум (а ты самый молодой!) и дают микрофон; подносят чай, когда не знаешь, куда деть чайную ложечку и впервые в жизни позволяешь себе пить чай, зажмуривая от неё глаз (!); когда записывают на диктофоны, берут интервью для ТВ, а ты совсем не стесняешься и не боишься пауз для созерцания образов и мыслей прямо перед камерой; когда подходят из библиотеки им. Жуковского и приглашают на встречи с интеллигенцией в киноклубе, понимаешь, что ты не в толпе, хоть и народу много хлопает. СПб отличают непартийные рукоплескания без стеснения.
Мова
Сидишь вечером, пьёшь чай. Вдруг - делегация из Белоруссии и Украины. Говорят все на русском, особо произносят лишь "г". Достают семечки, лучшие во всей Украине - из Днепропетровска (привет, Ян!). Действительно хорошие семечки!
Говорим о переменах после выборов Януковича. - Перемен для простого народа пока не наблюдается, со слов делегатов.
Говорим о батьке Беларуси, законодательстве, религиозных свободах и несвободах. Не жалуются белорусы. Узнаю о разнице между северной и южной Белоруссией. Смеёмся над ними после их анекдота о себе:
Повесили нацисты людей разных национальностей. Все умерли. Один белорус жив. Подходят, спрашивают:
- А ты что же?
- А что я? Жало, натирало, но привык же!
На мой вопрос, что бы сделал украинец, волынцы сказали, что попросил бы подставить ещё одну табуреточку.
Прошу перейти на родную мову. Весь вечер - как собака: всё понимаю и по-украински и по-белорусски, а сказать ничего не могу. Наираскуртимакуваша!
Предлагают поесть сала на ночь. "На ночь не стану", - отвечаю. "Так от сдобы толстеют, а от сала нет!" :)
Институт истории материальной культуры
Захотелось посетить фотоархив. Но из-за внезапной весны он был закрыт, т.к. обрушилось 7 кв. м потолка и комнатное наводнение вычерпывалось сотрудниками и вёдрами. Но посидеть за каталогами фото я не мог отказать себе. Тут начало российской фотографии!
Дворцовая набережная, семиметровые потолки, человеческий стол, который не вызывает вопроса, куда деть ноги, стулья с высокими спинками, так что голову можно откинуть в раздумьи и созерцаньи потолочной лепнины или Невы за оконными драпировками.
Здесь пол светится луной, потому что сделан из стекла и является одновременно светящимся потолком для этажа ниже.
Здесь думаешь, что есть не только материальная культура в эпоху материализма. Здесь дышишь её, духовной, пылью, хоть это так противоречит здравому смыслу и названию учреждения!
Здесь идёшь в клозет, проходя мимо лежащей прямо в коридоре долблёной лодки многовековой давности. Здесь ловишь ноздрями странные, волнующие запахи, которые не можешь назвать, но точно знаешь, что они откуда-то из детства.
Здесь читаешь о недопустимости разрушения колокольни древнего собора, которой уже точно нет...
Здесь работникам приходится всё еще доказывать главному архиву страны, что их работа нужна, что их архив имеет право быть!
Здесь на выходе по соседству - горгульи на Доме учёных.
Сервелат
Ну не ем я салями и сервелаты в привычном быте. Но только не когда проведёшь весь день на ногах в поисках альтернативных, нетуристических смыслов и видов. Вафельное полотенчико, едва умещающееся на коленях, полбанки плавленого сыру и... палка австрийского сервелата прямо в парке у Адмиралтейства по соседству с входящими и выходящими оттуда людьми в морской форме, с дразнящимися скворцами, наглыми голубями, бюстами саркастического Гоголя, трагичного Лермонтова, романтичного Гончарова... Откуда взялась вся эта снедь? Я так дома не питаюсь!
Пьёшь негазировку - и видишь сквозь голубую бутылку синь небес. Смотришь ещё и ещё... Непластиковая жизнь!
* * *
Где ещё увидеть уток и целующихся под одним мостом?
Ну где же ещё приметить кулика, задом наперёд плывущего по течению реки?
Ни в одном городе страны я не покупал последние жетоны в метро: Москва бы просто не допустила этого по своему снобизму, а Нижний провинциально решил бы проблему грубой репликой кассира.
Где ещё услышать на фоне тишины метро красивое пение древнего гимна: "Достойно есть яко воистину блажити Тя, Богородицу, Присноблаженную и Пренепорочную и Матерь Бога нашего. Честнейшую Херувим и славнейшую без сравнения Серафим, без истления Бога Слово рождшую, сущую Богородицу Тя величаем", - принадлежащего не религиозно зашоренному человеку, а видному вокалисту, немного грустной женщине, стоящей просто так у перил перехода и не ждущей благодарностей и подаяний, смотрящей поверх ждущих поезда метро куда-то сквозь и продолжающей романсом "Я дам тебе покой"? Стоишь, плачешь во тьму тоннеля до следующей станции, расплющив свой нос о надпись на стекле: "Не прислоняться!" - а потом прыгаешь на одной ноге к выходу, потому что теряешь равновесие при резком торможении.
Где услышишь свирель сатира прямо посреди толпы?
Где, как не в культурной столице, новодел не отличить от здания 19 века?
Где ещё столько отражений в окнах и водах?
Где внезапно хочется нюхать фиолетовые ирисы и пить с этой аромагией черный кофе?!
Где вдруг хочется "Блю Кюросао" посреди перехода метро?
Где пребывать в состоянии, когда чувствуешь, что молишься самой жизнью, тут же читая на странице автомобильного журнала у соседа по сиденью: "С облегчением!" - и тотчас на рекламе в вагоне: "Поверь глазам своим!"?
Где, как не в Питере, четыре секундные стрелки на часах, показывающих время в Нью-Йорке, Брюсселе, Санкт-Петербурге и Владивостоке, издают только три звука, потому что две стрелки идут синхронно?