Смертники вечной жизни
Эпитафия на смерть проповедника
«И сказал им: идите по всему миру и проповедуйте Евангелие всему творению» (Мк. 16. 15).
Убийство православного священника и проповедника Даниила Сысоева стало очередной вехой истории современной Церкви.
«Церковь омывается кровью мучеников». Никогда раньше не понимал этой фразы сполна - радикальной по сути и совсем не гуманной и не толерантной. Стоило быть при жизни знакомым с убитым, чтобы вместить полноту смысла.
Эпоха со своими множественностями и относительностями, помноженная на ксенофобию толпы и стремление все делить на черное и белое, создала многополярный мир и… субкультурность. Печально, когда универсальное и очеловечившее весь мир христианство в сознании масс становится «одним из», которое можно сочетать, умножать или возводить в степень абсурда, посредственности, потребительщины или наоборот - элитарности.
Отец Даниил стал очередной яркой звездой в плеяде миссионеров Церкви Христовой. Ни один проповедник Евангелия не станет рупором обряда, ритуала или системности, но будет вести ко Христу, сказавшему: «И вы познаете истину, и истина сделает вас свободными» (Ин. 8. 32). Как стихии религиозников и политиканов не пришлось по сердцу слово Бога во плоти - Иисуса Христа - так не будет принят серостью ни один из Его учеников.
Есть привычка воспринимать православное христианство формально-магически: свечки, храмы, предписания - на уровне рыночных отношений «ты мне - я тебе». Именно поэтому в сознании думающих и культурно просвещенных людей уже сложился стереотип: «православный = обскурантист».
Отец Даниил был предельно лоялен ко всем субкультурам, оставаясь неизменно собою, был доступен даже детям в том, о Ком проповедовал. И, как честный глашатай веры, имел свой подход, свое на все мнение и позицию и жизненную философию, которая, безусловно, не всем была приятна. Тысячи людей, ставших благодаря его слову Личностями и обращенных им ко Христу, но не смешавшихся в толпу, - свидетельство того, что он не был транслятором теорий и безжизненных схем о вере, но влюблял в себя, как христианина, а не в абстрактное христианство.
«И сказал им: идите по всему миру и проповедуйте Евангелие всему творению» (Мк. 16. 15).
Убийство православного священника и проповедника Даниила Сысоева стало очередной вехой истории современной Церкви.
«Церковь омывается кровью мучеников». Никогда раньше не понимал этой фразы сполна - радикальной по сути и совсем не гуманной и не толерантной. Стоило быть при жизни знакомым с убитым, чтобы вместить полноту смысла.
Эпоха со своими множественностями и относительностями, помноженная на ксенофобию толпы и стремление все делить на черное и белое, создала многополярный мир и… субкультурность. Печально, когда универсальное и очеловечившее весь мир христианство в сознании масс становится «одним из», которое можно сочетать, умножать или возводить в степень абсурда, посредственности, потребительщины или наоборот - элитарности.
Отец Даниил стал очередной яркой звездой в плеяде миссионеров Церкви Христовой. Ни один проповедник Евангелия не станет рупором обряда, ритуала или системности, но будет вести ко Христу, сказавшему: «И вы познаете истину, и истина сделает вас свободными» (Ин. 8. 32). Как стихии религиозников и политиканов не пришлось по сердцу слово Бога во плоти - Иисуса Христа - так не будет принят серостью ни один из Его учеников.
Есть привычка воспринимать православное христианство формально-магически: свечки, храмы, предписания - на уровне рыночных отношений «ты мне - я тебе». Именно поэтому в сознании думающих и культурно просвещенных людей уже сложился стереотип: «православный = обскурантист».
Отец Даниил был предельно лоялен ко всем субкультурам, оставаясь неизменно собою, был доступен даже детям в том, о Ком проповедовал. И, как честный глашатай веры, имел свой подход, свое на все мнение и позицию и жизненную философию, которая, безусловно, не всем была приятна. Тысячи людей, ставших благодаря его слову Личностями и обращенных им ко Христу, но не смешавшихся в толпу, - свидетельство того, что он не был транслятором теорий и безжизненных схем о вере, но влюблял в себя, как христианина, а не в абстрактное христианство.