Привычное дело
Отчаянно бояться за устои государственной власти и потому вводить разнообразные запреты и ограничения - для деспотов дело привычное. Император Павел I не был деспотом прямо-таки инфернальным, но зато в его случае эти охранительные меры приобретали немыслимый размах и немыслимую вздорность. В результате, как писал пушкинский лицейский однокашник Модест Корф, «в его царствование Россия обратилась почти в Турцию».
(с) Коммерсантъ
* * *
Ой-ой-ой. По краю ходит редакция, однако. Крамольное что-то они там пишут.
И цитируют из императорских указов всякое, типа «Так как через ввозимые из-за границы разные книги наносится разврат веры, гражданского закона и благонравия, то отныне, впредь до указа, повелеваем запретить впуск из-за границы всякого рода книг, на каком бы языке оные ни были. Уточнялось, что ввозить нельзя «равномерно и музыку», то есть ноты. Такой указ вышел в апреле 1800 года, меньше чем за год до «апоплексического удара табакеркой»».
Или вот еще пишут:
Через несколько месяцев, уже летом, было велено бороться с «развратом веры, гражданского закона и благонравия» внутри страны путем катастрофического ограничения издательской деятельности: «все типографии, кроме сенатской, академической и первого кадетского корпуса, запечатать, дабы в них ничего не печатать». Но буквально через несколько дней последовало приказание запечатанные типографии распечатать, только следить, чтобы в них не публиковали ничего противозаконного и запрещенного.
Или вот такое еще:
Плохи были не только развратные литераторы и книгопродавцы. В опале оказались привычные слова, имевшие несчастье быть скомпрометированными французским революционным узусом: не следовало говорить «отечество» - только «государство», вместо подозрительного «гражданина» предписывалось говорить «мещанин» и так далее. Но гнусная, пугающая неправильность виделась Павлу еще и в новейших мужских модах - и с этой заразой он энергично боролся изрядную часть своего недолгого царствования.
Или вот выводы всякие делают:
Репрессировать невинные прически и покрой одежды из идеологических опасений - дело, так уж повелось, проклятое: какими высокими соображениями его ни аргументируй, а выйдет все равно нелепица. Государь видел себя рыцарем, вооружившимся против вездесущего якобинства,- но на деле это в нем, в алогичной карусели его кар-милостей-угроз, современникам мерещилось что-то родственное разгулу революционного террора.
Лё кошьмар, дамы и господа!
Впрочем, уверена, что редакция заботилась исключительно о народном просвещении - согласно принципам национальной стратегии развития, следуя великим словам Владимира Владимировича Путина о том, что история - не только интересный и важный предмет, но и является фундаментом всех гуманитарных знаний. "Это важно не только потому, что интересно посмотреть, что и как было раньше, это важно, чтобы понять, в каких условиях мы живем сегодня и что нас ожидает дальше", - сказал В. В. Путин, и мы не можем с ним не согласиться. Аминь.
(с) Коммерсантъ
* * *
Ой-ой-ой. По краю ходит редакция, однако. Крамольное что-то они там пишут.
И цитируют из императорских указов всякое, типа «Так как через ввозимые из-за границы разные книги наносится разврат веры, гражданского закона и благонравия, то отныне, впредь до указа, повелеваем запретить впуск из-за границы всякого рода книг, на каком бы языке оные ни были. Уточнялось, что ввозить нельзя «равномерно и музыку», то есть ноты. Такой указ вышел в апреле 1800 года, меньше чем за год до «апоплексического удара табакеркой»».
Или вот еще пишут:
Через несколько месяцев, уже летом, было велено бороться с «развратом веры, гражданского закона и благонравия» внутри страны путем катастрофического ограничения издательской деятельности: «все типографии, кроме сенатской, академической и первого кадетского корпуса, запечатать, дабы в них ничего не печатать». Но буквально через несколько дней последовало приказание запечатанные типографии распечатать, только следить, чтобы в них не публиковали ничего противозаконного и запрещенного.
Или вот такое еще:
Плохи были не только развратные литераторы и книгопродавцы. В опале оказались привычные слова, имевшие несчастье быть скомпрометированными французским революционным узусом: не следовало говорить «отечество» - только «государство», вместо подозрительного «гражданина» предписывалось говорить «мещанин» и так далее. Но гнусная, пугающая неправильность виделась Павлу еще и в новейших мужских модах - и с этой заразой он энергично боролся изрядную часть своего недолгого царствования.
Или вот выводы всякие делают:
Репрессировать невинные прически и покрой одежды из идеологических опасений - дело, так уж повелось, проклятое: какими высокими соображениями его ни аргументируй, а выйдет все равно нелепица. Государь видел себя рыцарем, вооружившимся против вездесущего якобинства,- но на деле это в нем, в алогичной карусели его кар-милостей-угроз, современникам мерещилось что-то родственное разгулу революционного террора.
Лё кошьмар, дамы и господа!
Впрочем, уверена, что редакция заботилась исключительно о народном просвещении - согласно принципам национальной стратегии развития, следуя великим словам Владимира Владимировича Путина о том, что история - не только интересный и важный предмет, но и является фундаментом всех гуманитарных знаний. "Это важно не только потому, что интересно посмотреть, что и как было раньше, это важно, чтобы понять, в каких условиях мы живем сегодня и что нас ожидает дальше", - сказал В. В. Путин, и мы не можем с ним не согласиться. Аминь.