Кузнецов и Замулин
Практически одновременно в интернете появились два очень простых и ясных текста, разъясняющих современные макроэкономические проблемы. Первый - это статья Юрия kuznetsov Кузнецова "Американская болезнь". Второй - это лекция Олега olegzam Замулина "Макроэкономика: общий обзор". Кузнецов - сторонник австрийской школы, мой единомышленник и близкий приятель. Замулин - "новый кейнсианец" и профессор РЭШ, но как человек он вызывает у меня глубокое уважение, поскольку я не могу сказать о нем ничего плохого, а на уровне чисто субъективных впечатлений от него веет редкой деловой серьезностью и чувством собственного достоинства. Сравним, что они написали.
Под "американской болезнью" Кузнецов понимает уникальную ситуацию, которая существует уже почти два года. Ее суть в том, что осенью 2008 года ФРС осуществила совершенно невиданное и неслыханное по размаху рисование безналичных долларов, но ни уровень цен, ни объем кредитов на него существенным образом не отреагировали. Нарисованные полтора триллионов долларов осели в избыточных резервах коммерческих банков, которые достигли абсолютно невообразимых прежде размеров. Можно сказать, что именно в этой форме теперь (отчасти) существует пузырь ошибочных инвестиций, который стал причиной нынешнего кризиса.
Замулин об этом тоже рассказывает. По его словам, двукратное увеличение денежной базы не сказалось на ценах, потому что свеженарисованные деньги лежат в банках мертвым грузом. И Кузнецов, и Замулин констатируют резкое снижение мультипликаторов, отношения М1 и М2 к денежной базе. Но выводы в связи с этим делаются разные. Замулин говорит, что если колоссальное увеличение денежной базы фактически не привело к ускорению роста М1 и М2, то без этого увеличения М1 и М2 резко бы сократились. И сложилась бы такая же ситуация, как в Великую Депрессию, когда денежная масса за четыре года снизилась на треть, реальный ВВП тоже упал примерно на треть, а безработица достигла 25%. Замулин так и пишет: "Если бы Бернарке не сделал то, что он сейчас сделал, я думаю, мы вполне могли бы получить ту же самую Великую депрессию, которую мы получили 80 лет назад".
Но в чем была природа Великой депрессии? Кузнецов пишет, что любой циклический кризис - это "благотворная работа по расчистке завалов, созданных прежними ошибками". Вот еще цитата из его статьи: "Популярное словечко «пузырь» переводится на язык австрийской школы как «большой объем накопившихся ошибочных инвестиций (massive malinvestments)». «Схлопывание пузыря» - это процесс обнаружения этих многочисленных ошибок. При этом оказывается, что многие кредиты не могут быть возвращены, рабочие места - лишние и т.д.". Замулин тоже интересуется природой подобных крахов, и его лекция содержит обширный экскурс в историю экономических учений, пытавшихся объяснить циклические кризисы.
В этом экскурсе упомянуты три теории. Во-первых, кейнсианство, которое объясняет спады снижением совокупного спроса в условиях жестких цен. Замулин симпатизирует поздней и умеренной версии этого учения, присоединяясь к мнению, что колебания совокупного спроса и жесткость цен имеют психологическую природу и влияют на экономику только в краткосрочном периоде. При этом он считает, что эти влияния, тем не менее, можно и нужно нейтрализовывать посредством государственного регулирования.
Вторая теория - фридмановский монетаризм, излагаемый так: "Если денежную массу резко сократить (как это было сделано в 1929 году), то это приведет к рецессии или депрессии". С этой точки зрения, причиной Великой Депрессии стало ошибочное сокращение денежной массы центробанками США и Франции. Эти страны были нетто-экспортерами, в них притекало золото, в условиях золотого стандарта приток золота означал рост денежной массы, а с ним решили бороться повышением процентных ставок, и перестарались. С таким объяснением Замулин не соглашается, потому что спады и кризисы наблюдаются не только после сокращения денежной массы центробанками, но и в других ситуациях - взять хотя бы нынешний кризис.
Третья теория - учение Прескотта и Кидланда о реальных равновесных бизнес-циклах. Оно, в интерпретации Замулина, объясняет бумы и рецессии технологическими прорывами, неожиданными изменениями условий торговли, стихийными бедствиями, а также изменениями производительности под воздействием политики. В частности, Великая депрессия случилась из-за того, что власти какими-то своими действиями ограничили конкуренцию. Замулин комментирует этот ход мысли скептически: "Понять по этой теории, какие действия спровоцировали рецессию, честно говоря, мне до сих пор сложно. Тем не менее, они действительно довольно убедительно показали некоторые действия властей, которые явно ограничивали производственные возможности экономики после того, как Великая депрессия уже началась". В частности, он признает, что кризис был усугублен протекционизмом и расширением прав профсоюзов.
Австрийскую теорию экономического цикла, объясняющую бумы и крахи экспансией фидуциарного кредита, Замулин не упоминает. Не говорит он и о ее несовершенном прототипе - доктрине денежной школы XIX века, которая тоже объясняла периодические кризисы кредитной экспансией, но неточно представляла себе формы, в которых последняя может разворачиваться. Почему - я не знаю. Когда юзер f_husainov задал этот вопрос сильно хвалившему Замулина Константину Сонину, тот ответил: "Всё, что у было у "австрийцев" ценного - от Бом-Бавёрка и Менгера до Хайека и Мизеса - составляет основания современной экономической науки. Это взгляды "современных австрийцев" (от последних работ Мизеса и Ротбарда, которым было так важно, чтобы слушали именно их, что они пожертвовали сначала математикой, а потом и логикой) интересны только маленькой секте (им самим же)".
Кажется довольно очевидным, что ни одна из теорий, упомянутых Олегом Замулиным в его лекции, не основана на австрийской концепции делового цикла. Ничего похожего на "кредитную экспансию", "фидуциарные средства" или "частичное резервирование" у Замулина нет. Я бы даже подумал, что он вообще никогда не слышал об австрийской теории цикла, если бы не упоминание хайековской "Чистой теории капитала" в его статье 2005 года. Вместе с тем, аргументация Замулина построена так, будто он принял кейнсианскую теорию о возникновении рецессий из необъяснимых спадов совокупного спроса "от некуда деваться", из-за отсутствия более убедительных объяснений. Вот характерная цитата из статьи Замулина о Прескотте и Кидланде: "В 1970-х годах критика Лукаса и введение понятия рациональных ожиданий использовались в основном деструктивно, то есть, в целях дискредитации кейнсианской теории и демонстрации того, чего центральные банки не могут достичь. Поэтому появился немедленный спрос на конструктив, на некую альтернативную теорию деловых циклов, то есть, объяснение того, почему экономики переживают периоды подъемов и спадов и что должны делать власти в каждой из таких ситуаций. Именно эту нишу и заполнили нобелевские лауреаты этого года". Здесь хочется спросить: а нельзя было хотя бы тогда вспомнить о работах Мизеса и Хайека, тем более, что последний был еще жив, как раз в это время получил Нобелевскую премию и старался напомнить о себе?
Упустив этот момент, Замулин вынужден идти в фарватере "великого макроэкономиста Бена Бернанке" и оправдывать его чудовищную инфляционную авантюру. При этом их ответственность за последствия будет больше, чем у Кейнса за 1930-е. Ведь они, в отличие от Кейнса, понимают, что проблема, ради решения которой ФРС нарисовала свыше триллиона долларов, при невмешательстве государства разрешилась бы сама собой самое позднее через 2-3 года. И, в отличие от Рузвельта, они понимают, что причинами особой длительности и тяжести Великой депрессии были протекционизм, государственное регулирование цен, покровительство картелям и профсоюзам. А также наверняка знают, что в США потребительские расходы на предметы длительного пользования не могли вернуться к уровню 1929 года вплоть до самой смерти Рузвельта. И, тем не менее, снова прописывают нам это "стимулирование спроса". Как видим, упрямое нежелание признать однажды сделанную ошибку, способно довести даже самого хорошего человека до апологетики ужаснейших деяний.
Под "американской болезнью" Кузнецов понимает уникальную ситуацию, которая существует уже почти два года. Ее суть в том, что осенью 2008 года ФРС осуществила совершенно невиданное и неслыханное по размаху рисование безналичных долларов, но ни уровень цен, ни объем кредитов на него существенным образом не отреагировали. Нарисованные полтора триллионов долларов осели в избыточных резервах коммерческих банков, которые достигли абсолютно невообразимых прежде размеров. Можно сказать, что именно в этой форме теперь (отчасти) существует пузырь ошибочных инвестиций, который стал причиной нынешнего кризиса.
Замулин об этом тоже рассказывает. По его словам, двукратное увеличение денежной базы не сказалось на ценах, потому что свеженарисованные деньги лежат в банках мертвым грузом. И Кузнецов, и Замулин констатируют резкое снижение мультипликаторов, отношения М1 и М2 к денежной базе. Но выводы в связи с этим делаются разные. Замулин говорит, что если колоссальное увеличение денежной базы фактически не привело к ускорению роста М1 и М2, то без этого увеличения М1 и М2 резко бы сократились. И сложилась бы такая же ситуация, как в Великую Депрессию, когда денежная масса за четыре года снизилась на треть, реальный ВВП тоже упал примерно на треть, а безработица достигла 25%. Замулин так и пишет: "Если бы Бернарке не сделал то, что он сейчас сделал, я думаю, мы вполне могли бы получить ту же самую Великую депрессию, которую мы получили 80 лет назад".
Но в чем была природа Великой депрессии? Кузнецов пишет, что любой циклический кризис - это "благотворная работа по расчистке завалов, созданных прежними ошибками". Вот еще цитата из его статьи: "Популярное словечко «пузырь» переводится на язык австрийской школы как «большой объем накопившихся ошибочных инвестиций (massive malinvestments)». «Схлопывание пузыря» - это процесс обнаружения этих многочисленных ошибок. При этом оказывается, что многие кредиты не могут быть возвращены, рабочие места - лишние и т.д.". Замулин тоже интересуется природой подобных крахов, и его лекция содержит обширный экскурс в историю экономических учений, пытавшихся объяснить циклические кризисы.
В этом экскурсе упомянуты три теории. Во-первых, кейнсианство, которое объясняет спады снижением совокупного спроса в условиях жестких цен. Замулин симпатизирует поздней и умеренной версии этого учения, присоединяясь к мнению, что колебания совокупного спроса и жесткость цен имеют психологическую природу и влияют на экономику только в краткосрочном периоде. При этом он считает, что эти влияния, тем не менее, можно и нужно нейтрализовывать посредством государственного регулирования.
Вторая теория - фридмановский монетаризм, излагаемый так: "Если денежную массу резко сократить (как это было сделано в 1929 году), то это приведет к рецессии или депрессии". С этой точки зрения, причиной Великой Депрессии стало ошибочное сокращение денежной массы центробанками США и Франции. Эти страны были нетто-экспортерами, в них притекало золото, в условиях золотого стандарта приток золота означал рост денежной массы, а с ним решили бороться повышением процентных ставок, и перестарались. С таким объяснением Замулин не соглашается, потому что спады и кризисы наблюдаются не только после сокращения денежной массы центробанками, но и в других ситуациях - взять хотя бы нынешний кризис.
Третья теория - учение Прескотта и Кидланда о реальных равновесных бизнес-циклах. Оно, в интерпретации Замулина, объясняет бумы и рецессии технологическими прорывами, неожиданными изменениями условий торговли, стихийными бедствиями, а также изменениями производительности под воздействием политики. В частности, Великая депрессия случилась из-за того, что власти какими-то своими действиями ограничили конкуренцию. Замулин комментирует этот ход мысли скептически: "Понять по этой теории, какие действия спровоцировали рецессию, честно говоря, мне до сих пор сложно. Тем не менее, они действительно довольно убедительно показали некоторые действия властей, которые явно ограничивали производственные возможности экономики после того, как Великая депрессия уже началась". В частности, он признает, что кризис был усугублен протекционизмом и расширением прав профсоюзов.
Австрийскую теорию экономического цикла, объясняющую бумы и крахи экспансией фидуциарного кредита, Замулин не упоминает. Не говорит он и о ее несовершенном прототипе - доктрине денежной школы XIX века, которая тоже объясняла периодические кризисы кредитной экспансией, но неточно представляла себе формы, в которых последняя может разворачиваться. Почему - я не знаю. Когда юзер f_husainov задал этот вопрос сильно хвалившему Замулина Константину Сонину, тот ответил: "Всё, что у было у "австрийцев" ценного - от Бом-Бавёрка и Менгера до Хайека и Мизеса - составляет основания современной экономической науки. Это взгляды "современных австрийцев" (от последних работ Мизеса и Ротбарда, которым было так важно, чтобы слушали именно их, что они пожертвовали сначала математикой, а потом и логикой) интересны только маленькой секте (им самим же)".
Кажется довольно очевидным, что ни одна из теорий, упомянутых Олегом Замулиным в его лекции, не основана на австрийской концепции делового цикла. Ничего похожего на "кредитную экспансию", "фидуциарные средства" или "частичное резервирование" у Замулина нет. Я бы даже подумал, что он вообще никогда не слышал об австрийской теории цикла, если бы не упоминание хайековской "Чистой теории капитала" в его статье 2005 года. Вместе с тем, аргументация Замулина построена так, будто он принял кейнсианскую теорию о возникновении рецессий из необъяснимых спадов совокупного спроса "от некуда деваться", из-за отсутствия более убедительных объяснений. Вот характерная цитата из статьи Замулина о Прескотте и Кидланде: "В 1970-х годах критика Лукаса и введение понятия рациональных ожиданий использовались в основном деструктивно, то есть, в целях дискредитации кейнсианской теории и демонстрации того, чего центральные банки не могут достичь. Поэтому появился немедленный спрос на конструктив, на некую альтернативную теорию деловых циклов, то есть, объяснение того, почему экономики переживают периоды подъемов и спадов и что должны делать власти в каждой из таких ситуаций. Именно эту нишу и заполнили нобелевские лауреаты этого года". Здесь хочется спросить: а нельзя было хотя бы тогда вспомнить о работах Мизеса и Хайека, тем более, что последний был еще жив, как раз в это время получил Нобелевскую премию и старался напомнить о себе?
Упустив этот момент, Замулин вынужден идти в фарватере "великого макроэкономиста Бена Бернанке" и оправдывать его чудовищную инфляционную авантюру. При этом их ответственность за последствия будет больше, чем у Кейнса за 1930-е. Ведь они, в отличие от Кейнса, понимают, что проблема, ради решения которой ФРС нарисовала свыше триллиона долларов, при невмешательстве государства разрешилась бы сама собой самое позднее через 2-3 года. И, в отличие от Рузвельта, они понимают, что причинами особой длительности и тяжести Великой депрессии были протекционизм, государственное регулирование цен, покровительство картелям и профсоюзам. А также наверняка знают, что в США потребительские расходы на предметы длительного пользования не могли вернуться к уровню 1929 года вплоть до самой смерти Рузвельта. И, тем не менее, снова прописывают нам это "стимулирование спроса". Как видим, упрямое нежелание признать однажды сделанную ошибку, способно довести даже самого хорошего человека до апологетики ужаснейших деяний.