Сказки.
Вот в прошлую субботу начал читать сборник сказок народов Британии "Сквозь волшебное кольцо"
Прочитал уже около трети, но ещё не одолел раздела "ирландские сказки"...
Ирландские сказки - это сказки колоссающе мудрые... Рядом с ними по мудрости достойны будут встать, разве только, сказки народа Грузии...
Взять хотя бы сказку "Поэт Маклонин и пахарь из Дал Каса"...
Так случилось, что когда поэт Маклонин, живший в девятом веке, путешествовал по Голвею, он повстречался с пахарем из Дал Каса, что в Клэре. Тот возвращался в свои родные места, получивши в награду за двенадцатимесячный труд в Голвее корову да плащ. Когда этот бедняк из Дал Каса узнал, что перед ним сам знаменитый Маклонин, он попросил его сложить поэму.
И Маклонин подивил своего слушателя поэмой в честь дал-касовцев, за что тут же получил от довольного крестьянина все его двенадцатимесячное вознаграждение.
Но крестьянину воздали сторицей его столь же гордые и патриотичные далкасовцы,- за верность землякам и щедрость к поэту. Когда они узнали о его поступке, они встретили его с почестями и одарили десятью коровами за каждую четверть его собственной коровы.
В старину говорили:
Кто хотел раздробления Ирландии, думал только о себе.
Великомудрая послеговорка... И она, кстати, не только Ирландии касается...
// В применении к Союзу Нерушимому она ещё более актуальна...
А потом, читал сказку "Умная жена"...
На протяжении всей истории Ирландии - длинной, бурной и удивительной - не было, мне думается, женщины, равной по уму жене Гоб-ан-Шора, кроме, пожалуй, одной, имя которой Сав, жены самого О'Доннела.
Да, это была необыкновенная женщина.
Про жену Гоба я вам расскажу позже, только б не забыть.
Сам О'Доннел, принц Донеголокий, по-своему тоже был очень умен. Как-то раз на пасхальной неделе он принимал у себя при дворе именитого испанского гостя, и не хватило вдруг яблок. Он тотчас послал слугу в ближайшее аббатство, однако скупая братия ответила, что, увы, от старых запасов ничего не осталось, и пока не поспеет новый урожай, яблок у них не будет.
Тогда О'Доннел приказал отправить монахам в подарок связку свечей. И посланец, который отнес их, вернулся обратно с корзиной чудеснейших яблок.
О'Доннел тут же сочинил на гэльском языке остроумное двустишие и отослал его с выражением своей благодарности в аббатство: мол, он потрясен открытием, что свечи помогают яблокам созреть раньше времени.
Да, только начали-то мы с вами говорить о его жене Сав, еще более умной, чем он. История о том, как он нашел ее, дочь бедняка из бедняков, и пленился ее мудростью, уже сама по себе превосходна, и, может быть, я поведаю вам ее, когда будет веселей у меня на душе. А сейчас я хочу рассказать вам, как Сав перехитрила своего любимого мужа.
Когда он впервые был пленен ее ясным умом и думал удивить эту босоногую девушку известием, что собирается на ней жениться и сделать ее хозяйкой своего сердца и своего дома, то удив-
ляться пришлось ему самому, так как она наотрез ему отказала. Как только он успокоился, он спросил ее о причине такого безрассудства. И Сав ответила:
- Ослепленный любовью, вы сейчас не замечаете ни моего положения, ни моей бедности. Но придет день, когда, если я осмелюсь разгневать великого О'Доннела, он забудет, что я ничем не хуже его, если не лучше, и ввергнет меня снова в ту нищету, из какой поднял.
Клятвы О'Доннела, что этого никогда не случится, не поколебали ее. Он просил ее и умолял, и преследовал день за днем, с понедельника до воскресенья, и опять день за днем, пока наконец Сав - подобно Сэлли Данлейви, когда та согласилась выйти замуж за большого и неуклюжего Мэнни Мак Граха, чтобы отделаться от него,- согласилась стать его женой.
Но она потребовала от О'Доннела клятвы, что если придет день - а он наверное придет,- когда О'Доннел пожалеет о совершенной им глупости, станет ее попрекать и прикажет убираться назад, ей разрешено будет забрать из его замка все, что она сама выберет и сумеет унести у себя на спине за три раза.
Счастливый О'Доннел громко смеялся, соглашаясь на это ее чудное условие.
Они поженились и были счастливы. У них рос уже сын, в котором оба души не чаяли. И в течение целых трех лет О'Доннел сдерживал свой буйный нрав и не обижал ту, которую нежно любил, хотя его частенько подмывало на это, когда ей удавалось, и весьма умело, расстроить вероломные планы этого самодержца.
Но однажды она зашла слишком уж далеко, и это позволило королевским придворным посмеяться над былым величием короля.
У короля шел прием. Его жена сидела с ним рядом и с беспокойством наблюдала, какой страх он внушает всем, даже когда удовлетворяет просьбы одного просителя за другим. Вдруг какой-то босоногий монах дерзко шагнул прямо к королю. Быть может, ему и следовало вести себя поскромнее, но он был явно обижен.
- Ты кто такой? Что у тебя за просьба? - О'Доннел замахнулся плеткой, чтобы поставить раба на место.
Но человек этот не оробел, напротив - еще более дерзко и вызывающе он ответил:
- Посланник бога я, О'Доннел! Господь прислал меня,
чтобы потребовать от тебя исправить все зло, какое ты совершил.
Королева сдержала удар, который О'Доннел готов был обрушить на голову этого безумца. Она рукой остановила своего мужа и очень спокойно ответила разгорячившемуся монаху:
- Мы слышали много хорошего о твоем господине. Передай ему, чтобы он ничего не боялся и приходил сюда сам. Пусть смиренно сложит к нашим ногам свою обиду, и тогда он узнает, как добр и милостив великий О'Доннел.
В тот день при дворе вспыхнули беспорядки.
Взбешенный О'Доннел тут же явился в покои жены и сказал:
- Ах ты шлюха! Но так мне, дураку, и надо! Что хорошего мог я ожидать, женившись на нищенке, дочери нищего! Долой из моего замка и с глаз моих! Навсегда!
- Прекрасно,- ответила спокойно Сав.- Но я заберу с собой самые большие ценности, какие только захочу.
- Забирай что угодно! - крикнул он.- Все равно я еще дешево от тебя отделался!
И все же он с болью смотрел, как она собирает все редчайшие и самые ценные украшения, какие делали его замок предметом всеобщей зависти. Но в гордыне своей он не промолвил ни слова. В полном молчании наблюдали он и весь его двор, как она перенесла свою ношу через разводной мост и, сложив се на той стороне, вернулась назад.
- Что последует за этим? - храбро спросил он, стоя рядом с дивившимся на все это сыном и держа его за руку.
Повернувшись к нему спиной, Сав сказала:
- Посади ко мне на плечи нашего сына!
На мгновение О'Доннел остолбенел. Но он тут же вспомнил о прославленной неустрашимости всех О'Доннелов и не моргнув глазом оторвал частицу своего сердца - сына своего, посадив его на плечи этой жестокой.
Она перенесла сына через мост и опустила на мешок с бриллиантами, золотом и прочими драгоценностями, а сама вернулась опять.
- Ну, а теперь?
О'Доннел был тверд, как скала, и, как гранит, был тверд его вопрос: «Ну, а теперь?»
- А теперь,- ответила эта необыкновенная женщина,- самое ценное. Теперь ты садись ко мне на спину, моя самая тяжелая ноша!
В старину говорили:
Очень мудро поступил наш Колм, когда еще в шестом веке, основав в Ионе свою знаменитую школу и поселение монахов и ученых, он запретил брать с собой корову. «Куда привели вы корову,- говорил этот мудрый человек,- туда за ней последует и женщина. А куда пришла женщина, туда последуют и неприятности».
Так вот, дочитал я эту сказку, вышел из метро, пришел на родной ВМКшный факультет, иду по 7му этажу... (а на календаре - Суббота!!!) Навстречу идут парень с девушкой, не то чтобы в обнимку, но - тем не менее... Когда они проходят мимо меня, я слышу О ЧЁМ говорит дивчина...
... раз, два... ага, значит, там нужно [вызвать] три fork'а...
Мааама... я и не знал, что сказки имеют особенность иногда столь чётко сбывацца...
PS. "Чонгурист" (грузинская народная сказка)
Жил на свете царь. Была у него дочь прекраснее солнца. Многие мечтали о красивой царевне. Много славных и знатных юношей просили её руки, но царь всем отказывал.
- Принеси сначала яблоко бессмертия,- говорил царь каждому,- и докажи, что достоин царевны.
Много отважных героев отправлялись искать волшебное дерево, а назад не вернулся ни один. Поблизости от дворца жил бедный юноша. Славился он своими песнями и игрой на чонгури. Юноша полюбил прекрасную царевну, дни и ночи мечтал о ней и однажды решил попытать счастья. Пришёл к царю и попросил отдать ему царевну в жёны.
Не прогнал царь бедного чонгуриста, сказал ему, как всем говорил:
- Добудешь мне яблоко бессмертия - получишь царевну в жёны.
Взял чонгурист свой чонгури и пустился в дорогу искать яблоко бессмертия.
Много ли шёл, мало ли шёл, девять гор перешёл и видит: раскинулся на склонах холма сад. Ограда вокруг сада каменная, высокая-превысокая, даже птица не перелетит! Чонгурист обошёл сад - с утра до вечера шёл! - нет в сад входа. Обошёл он второй раз, обошёл в третий. Идёт юноша, играет на своём чонгури и поёт нежную песню. Замер сад, перестали шелестеть листьями деревья. Слушают песню горы и долы. Птицы, парившие в небе, опустились на деревья послушать песню чонгуриста.
И вдруг раздвинулась каменная ограда, и открылась перед чонгуристом дорога в сад.
Это был тот самый сад, где росла яблоня с плодами бессмертия. Страшный гвелвешапи сторожил волшебную яблоню. Почует чудище человека, впустит в сад и отправит несчастного в свою огненную утробу.
И сейчас почуял гвелвешапи человека и раздвинул каменную ограду. Идёт чонгурист по саду, поёт свою грустную песню. Раскрыл гвелвешапи огромную пасть, понёсся на человека с хриплым рёвом... и замер. Поразили его никогда не слыханные звуки чонгури. Утишила нежная песня ярость злобного чудища.
А чонгурист идёт и идёт, и звучат сладостные звуки его песни.
Из глаз гвелвешапи потекли слёзы, неведомая печаль охватила его.
И вдруг порвались струны чонгури.
Умолк юноша. Остановился он перед гвелвешапи, ожидает своей участи.
А гвелвешапи сорвал яблоко и подал юноше:
- Бери яблоко, не бойся. Никогда ещё со мной не говорили языком песни. Возьми это яблоко бессмертия, оно твоё. Бессмертен человек, способный создать такую дивную песню.
Прочитал уже около трети, но ещё не одолел раздела "ирландские сказки"...
Ирландские сказки - это сказки колоссающе мудрые... Рядом с ними по мудрости достойны будут встать, разве только, сказки народа Грузии...
Взять хотя бы сказку "Поэт Маклонин и пахарь из Дал Каса"...
Так случилось, что когда поэт Маклонин, живший в девятом веке, путешествовал по Голвею, он повстречался с пахарем из Дал Каса, что в Клэре. Тот возвращался в свои родные места, получивши в награду за двенадцатимесячный труд в Голвее корову да плащ. Когда этот бедняк из Дал Каса узнал, что перед ним сам знаменитый Маклонин, он попросил его сложить поэму.
И Маклонин подивил своего слушателя поэмой в честь дал-касовцев, за что тут же получил от довольного крестьянина все его двенадцатимесячное вознаграждение.
Но крестьянину воздали сторицей его столь же гордые и патриотичные далкасовцы,- за верность землякам и щедрость к поэту. Когда они узнали о его поступке, они встретили его с почестями и одарили десятью коровами за каждую четверть его собственной коровы.
В старину говорили:
Кто хотел раздробления Ирландии, думал только о себе.
Великомудрая послеговорка... И она, кстати, не только Ирландии касается...
// В применении к Союзу Нерушимому она ещё более актуальна...
А потом, читал сказку "Умная жена"...
На протяжении всей истории Ирландии - длинной, бурной и удивительной - не было, мне думается, женщины, равной по уму жене Гоб-ан-Шора, кроме, пожалуй, одной, имя которой Сав, жены самого О'Доннела.
Да, это была необыкновенная женщина.
Про жену Гоба я вам расскажу позже, только б не забыть.
Сам О'Доннел, принц Донеголокий, по-своему тоже был очень умен. Как-то раз на пасхальной неделе он принимал у себя при дворе именитого испанского гостя, и не хватило вдруг яблок. Он тотчас послал слугу в ближайшее аббатство, однако скупая братия ответила, что, увы, от старых запасов ничего не осталось, и пока не поспеет новый урожай, яблок у них не будет.
Тогда О'Доннел приказал отправить монахам в подарок связку свечей. И посланец, который отнес их, вернулся обратно с корзиной чудеснейших яблок.
О'Доннел тут же сочинил на гэльском языке остроумное двустишие и отослал его с выражением своей благодарности в аббатство: мол, он потрясен открытием, что свечи помогают яблокам созреть раньше времени.
Да, только начали-то мы с вами говорить о его жене Сав, еще более умной, чем он. История о том, как он нашел ее, дочь бедняка из бедняков, и пленился ее мудростью, уже сама по себе превосходна, и, может быть, я поведаю вам ее, когда будет веселей у меня на душе. А сейчас я хочу рассказать вам, как Сав перехитрила своего любимого мужа.
Когда он впервые был пленен ее ясным умом и думал удивить эту босоногую девушку известием, что собирается на ней жениться и сделать ее хозяйкой своего сердца и своего дома, то удив-
ляться пришлось ему самому, так как она наотрез ему отказала. Как только он успокоился, он спросил ее о причине такого безрассудства. И Сав ответила:
- Ослепленный любовью, вы сейчас не замечаете ни моего положения, ни моей бедности. Но придет день, когда, если я осмелюсь разгневать великого О'Доннела, он забудет, что я ничем не хуже его, если не лучше, и ввергнет меня снова в ту нищету, из какой поднял.
Клятвы О'Доннела, что этого никогда не случится, не поколебали ее. Он просил ее и умолял, и преследовал день за днем, с понедельника до воскресенья, и опять день за днем, пока наконец Сав - подобно Сэлли Данлейви, когда та согласилась выйти замуж за большого и неуклюжего Мэнни Мак Граха, чтобы отделаться от него,- согласилась стать его женой.
Но она потребовала от О'Доннела клятвы, что если придет день - а он наверное придет,- когда О'Доннел пожалеет о совершенной им глупости, станет ее попрекать и прикажет убираться назад, ей разрешено будет забрать из его замка все, что она сама выберет и сумеет унести у себя на спине за три раза.
Счастливый О'Доннел громко смеялся, соглашаясь на это ее чудное условие.
Они поженились и были счастливы. У них рос уже сын, в котором оба души не чаяли. И в течение целых трех лет О'Доннел сдерживал свой буйный нрав и не обижал ту, которую нежно любил, хотя его частенько подмывало на это, когда ей удавалось, и весьма умело, расстроить вероломные планы этого самодержца.
Но однажды она зашла слишком уж далеко, и это позволило королевским придворным посмеяться над былым величием короля.
У короля шел прием. Его жена сидела с ним рядом и с беспокойством наблюдала, какой страх он внушает всем, даже когда удовлетворяет просьбы одного просителя за другим. Вдруг какой-то босоногий монах дерзко шагнул прямо к королю. Быть может, ему и следовало вести себя поскромнее, но он был явно обижен.
- Ты кто такой? Что у тебя за просьба? - О'Доннел замахнулся плеткой, чтобы поставить раба на место.
Но человек этот не оробел, напротив - еще более дерзко и вызывающе он ответил:
- Посланник бога я, О'Доннел! Господь прислал меня,
чтобы потребовать от тебя исправить все зло, какое ты совершил.
Королева сдержала удар, который О'Доннел готов был обрушить на голову этого безумца. Она рукой остановила своего мужа и очень спокойно ответила разгорячившемуся монаху:
- Мы слышали много хорошего о твоем господине. Передай ему, чтобы он ничего не боялся и приходил сюда сам. Пусть смиренно сложит к нашим ногам свою обиду, и тогда он узнает, как добр и милостив великий О'Доннел.
В тот день при дворе вспыхнули беспорядки.
Взбешенный О'Доннел тут же явился в покои жены и сказал:
- Ах ты шлюха! Но так мне, дураку, и надо! Что хорошего мог я ожидать, женившись на нищенке, дочери нищего! Долой из моего замка и с глаз моих! Навсегда!
- Прекрасно,- ответила спокойно Сав.- Но я заберу с собой самые большие ценности, какие только захочу.
- Забирай что угодно! - крикнул он.- Все равно я еще дешево от тебя отделался!
И все же он с болью смотрел, как она собирает все редчайшие и самые ценные украшения, какие делали его замок предметом всеобщей зависти. Но в гордыне своей он не промолвил ни слова. В полном молчании наблюдали он и весь его двор, как она перенесла свою ношу через разводной мост и, сложив се на той стороне, вернулась назад.
- Что последует за этим? - храбро спросил он, стоя рядом с дивившимся на все это сыном и держа его за руку.
Повернувшись к нему спиной, Сав сказала:
- Посади ко мне на плечи нашего сына!
На мгновение О'Доннел остолбенел. Но он тут же вспомнил о прославленной неустрашимости всех О'Доннелов и не моргнув глазом оторвал частицу своего сердца - сына своего, посадив его на плечи этой жестокой.
Она перенесла сына через мост и опустила на мешок с бриллиантами, золотом и прочими драгоценностями, а сама вернулась опять.
- Ну, а теперь?
О'Доннел был тверд, как скала, и, как гранит, был тверд его вопрос: «Ну, а теперь?»
- А теперь,- ответила эта необыкновенная женщина,- самое ценное. Теперь ты садись ко мне на спину, моя самая тяжелая ноша!
В старину говорили:
Очень мудро поступил наш Колм, когда еще в шестом веке, основав в Ионе свою знаменитую школу и поселение монахов и ученых, он запретил брать с собой корову. «Куда привели вы корову,- говорил этот мудрый человек,- туда за ней последует и женщина. А куда пришла женщина, туда последуют и неприятности».
Так вот, дочитал я эту сказку, вышел из метро, пришел на родной ВМКшный факультет, иду по 7му этажу... (а на календаре - Суббота!!!) Навстречу идут парень с девушкой, не то чтобы в обнимку, но - тем не менее... Когда они проходят мимо меня, я слышу О ЧЁМ говорит дивчина...
... раз, два... ага, значит, там нужно [вызвать] три fork'а...
Мааама... я и не знал, что сказки имеют особенность иногда столь чётко сбывацца...
PS. "Чонгурист" (грузинская народная сказка)
Жил на свете царь. Была у него дочь прекраснее солнца. Многие мечтали о красивой царевне. Много славных и знатных юношей просили её руки, но царь всем отказывал.
- Принеси сначала яблоко бессмертия,- говорил царь каждому,- и докажи, что достоин царевны.
Много отважных героев отправлялись искать волшебное дерево, а назад не вернулся ни один. Поблизости от дворца жил бедный юноша. Славился он своими песнями и игрой на чонгури. Юноша полюбил прекрасную царевну, дни и ночи мечтал о ней и однажды решил попытать счастья. Пришёл к царю и попросил отдать ему царевну в жёны.
Не прогнал царь бедного чонгуриста, сказал ему, как всем говорил:
- Добудешь мне яблоко бессмертия - получишь царевну в жёны.
Взял чонгурист свой чонгури и пустился в дорогу искать яблоко бессмертия.
Много ли шёл, мало ли шёл, девять гор перешёл и видит: раскинулся на склонах холма сад. Ограда вокруг сада каменная, высокая-превысокая, даже птица не перелетит! Чонгурист обошёл сад - с утра до вечера шёл! - нет в сад входа. Обошёл он второй раз, обошёл в третий. Идёт юноша, играет на своём чонгури и поёт нежную песню. Замер сад, перестали шелестеть листьями деревья. Слушают песню горы и долы. Птицы, парившие в небе, опустились на деревья послушать песню чонгуриста.
И вдруг раздвинулась каменная ограда, и открылась перед чонгуристом дорога в сад.
Это был тот самый сад, где росла яблоня с плодами бессмертия. Страшный гвелвешапи сторожил волшебную яблоню. Почует чудище человека, впустит в сад и отправит несчастного в свою огненную утробу.
И сейчас почуял гвелвешапи человека и раздвинул каменную ограду. Идёт чонгурист по саду, поёт свою грустную песню. Раскрыл гвелвешапи огромную пасть, понёсся на человека с хриплым рёвом... и замер. Поразили его никогда не слыханные звуки чонгури. Утишила нежная песня ярость злобного чудища.
А чонгурист идёт и идёт, и звучат сладостные звуки его песни.
Из глаз гвелвешапи потекли слёзы, неведомая печаль охватила его.
И вдруг порвались струны чонгури.
Умолк юноша. Остановился он перед гвелвешапи, ожидает своей участи.
А гвелвешапи сорвал яблоко и подал юноше:
- Бери яблоко, не бойся. Никогда ещё со мной не говорили языком песни. Возьми это яблоко бессмертия, оно твоё. Бессмертен человек, способный создать такую дивную песню.