Наш ответ Керзону-31: Белковский об Учредительном собрании и первом покушении на Ленина
https://echo.msk.ru/programs/agent_provocateur/2127960-echo/ и в силу взаимосвязи тем https://echo.msk.ru/programs/agent_provocateur/2123708-echo/
Итак, рассказ об оказавшейся весьма краткой истории Учредительного собрания Белковский начинает с изложения ленинского текста, в котором говорилось, что защита меньшевиками и эсерами Учредительного собрания после перехода власти к Советам означало защиту буржуазных порядков - с которыми правые эсеры вполне смирились за то время, когда были правительственной партией.
Далее идут мысли самого Белковского:
Учредительное собрание было одно из основных идей и одним из важнейших обещаний Февральской революции, это и, собственно, Русской революции, которая произошла в феврале-марте 1917 года в результате отречения императора Николая II и последующего отречения его брата великого князя Михаила Александровича, который отказался от власти в пользу ни кого-нибудь, а именно Учредительного собрания. Николай II, как мы помним, отрекся за себя и за сына. И в последнем приказе по войскам, обращенном к Вооруженным силам России император Николай II, кто бы сегодня что ни говорил, указал прямо, что власть пришла к Временному правительству, что Временному правительству следует подчиняться, и указал, что отрекся за себя и за сына. Поэтому все последующие спекуляции о юридической несостоятельности как отречения последнего российского императора, так и Временного правительства несостоятельны.
Тут характерно, с кем автор полемизирует на полном серьезе - со сторонниками "юридической несостоятельности отречения", то есть с людьми, которые считают принципиально важным для легитимности республики - действительно ли отрекся монарх. В том, что Николай II отречение действительно подписал - сомневаются только лишь фрики из крайних монархистов, но опора на "юридическую легитимность" показывает, что автор на историю Временного правительства смотрит справа, и он очень скоро это подтверждает.
Великий князь Михаил Александрович собирался принять престол, и многие политики, которые способствовали отречению его старшего брата, были «за», например, Павел Николаевич Милюков, впоследствии ставший ненадолго министром иностранных дел во Временном правительстве, ведущая фигура конституционно-демократической партии - кадетов.
Однако председатель Государственной думы, - чуть не сказал «спикер», - Михаил Родзянко, ведущие депутаты Гучков и Шульгин убедили великого князя Михаила Александровича, что в случае приятия им престола они не смогут гарантировать ему безопасность. Возможно, они были правы, а, возможно, просто спекулировали на своеобразии текущего исторического момента. Так или иначе, Михаил Александрович престол не принял и отрекся в пользу Учредительного собрания, сказал, что может стать императором, только если Учредительное собрание решит, что Россия должна быть монархией.
Изложение событий Февраля плохо именно крайней верхушечностью. Если не задаваться фикцией юридической преемственности, а смотреть на реальное соотношение сил, то расклад выходит такой - восстали рабочие и солдатские (=крестьянские или те же рабочие) массы (органом их стал Петроградский Совет), которые еще находились под влиянием соглашательских партий меньшевиков и эсеров. Меньшевики и эсеры, в свою очередь, власти панически боялись - ответственность за проводимую политику заставила бы их выбирать между пролетариатом и буржуазией, чего им очень не хотелось - и поэтому они были за то, чтобы своим авторитетом поддержать власть либералов-кадетов и праволибералов-октябристов (то есть собственно Милюковых и Гучковых). Милюковы и Гучковы, в сою очередь, были бы не против сохранить, с урезанием власти, царя (октябристы прямо выступали за сохранение монархии, Милюков занимал промонархическую позицию во внутрипартийных спорах в кадетской партии после Февраля). Но крайние звенья этой цепи не состыковывались никак - сохранение царя означало и продолжение восстания, и даже если бы его попытались остановить меньшевики и эсеры (которые несмотря на весь оппортунизм монархистами не были) - они бы попросту растеряли бы свой авторитет, ну а Милюковы и Гучковы вылетели бы из власти с треском (собственно, лично Милюков и Гучков очень скоро стали одиозными фигурами, и правительству пришлось от них избавиться - а октябристы не дожили до октября и как партия, сделав кадетов самой правой легальной партией).
Тогда и было сформировано Временное правительство. И Временно правительство взяло на себя обязательства провести Учредительное собрание в самые кратчайшие сроки. То самое Учредительное собрание, которое должно было определить философию, концепцию и технологию новой российской государственности, шедшей на смену многосотлетней абсолютной монархией, собственно, той государственности, которая во многом возникла благодаря татаро-монгольскому завоеванию в рамках и во чреве Московии; хотя серьезно трансформировалось при императоре Петре I и его наследниках, но в основе своей осталась неизменной: абсолютно авторитарное правление одного лица на фоне существенного ограничения гражданских прав и отсутствия политических прав у подавляющего большинства народа этой страны.
О том, откуда Белковский взял теорию о связи послепетровского самодержавия аж с татаро-монгольским игом - нам представится случай поговорить ниже; сразу вынужден ответить две вещи:
(1) при таком удревнении самодержавия - игнорируются как представительские элементы в строе России XVI-XVII веков, так и - что, наверное, более важно для описываемого периода, ограниченность монархической власти наследственной аристократией - см. такое явление, как местничество, когда якобы "неограниченный" монарх был вынужден распределять должности согласно знатности родов, а не личных качеств и личной преданности претендентов на эти должности;
(2) точно игнорируются итоги революции 1905-1907 годов - которая отдала часть власти (контроль над законодательством и бюджетом) "многим" лицам вместо "одного", от только представительская система открыто отражала как сословное, так и классовое неравенство. Напомним, что тогда в мире всеобщее избирательное право существовало даже далеко не во всех буржуазных республиках - и хоть сколько-нибудь сознательные представители трудящихся классов понимали, что крушение самодержавия отнюдь не будет означать, что они будут на власть как-то влиять.
В июне 1917 года Временное правительство определилось, наконец, с регламентом и сроками проведения Учредительного собрания. Выборы и первое заседание этого органа были назначены на сентябрь. Однако 9 августа 1917 года Александр Федорович Керенский, в то время уже глава Временного правительства, ситуацию переиграл: он решил немножечко подзадержаться у власти сам, посчитал, что в сентябре Россия еще не готова к выборам.
Решил просто лично Керенский. Поучительную историю метания Временного правительства между опорами слева и справа мы здесь, увы, не услышим.
Надо сказать, что Владимир Ильич Ленин с самого начала был не в восторге от идеи Учредительного собрания. Еще в апреле, вернувшись в Петроград из эмиграции, он заявлял, что Учредительное собрание - это какая-то либеральная глупость. Ленина поддерживал ряд его единомышленников. Однако даже Владимир Ильич не пошел в конце октября 1917 года против «учредилки», как он ее презрительно сначала неофициально, а потом и официально, называл.
И 27 октября, через два дня после номинального установления советской власти в результате октябрьского переворота выходит постановление Совета народных комиссаров за подписью всё того же Ленина, председателя Совета народных комиссаров Российской Республики о проведении выборов в Учредительное собрание. При этом, наконец, был установлен порядок созыва Учредительного собрание, который Временное правительство определить так и не удосужилось.
Примерно так, да.
Выборы 12 ноября состоялись, и они принесли неутешительные для большевиков результаты. Чтобы никого не обмануть и не ошибиться даже в знаках после запятой, я прочитаю с экрана моего ноутбука точные результаты выборов в Учредительное собрание.
Победила партия социалистов-революционеров, по списку которой шли и правые и левые эсеры, к этому моменту уже составившие коалицию с большевиками. Но правых эсеров в этом списке было неизмеримо больше. В общей сложности эсеры получили 40, 4% голосов, в абсолютном исчисление почти 18 миллионов голосов. Большевики - менее 24%, чуть более 10 миллионов голосов.
Относительный успех ожидал партию кадетов, Конституционно-демократическую, которая фактически осталась единственной правой политической силой, участвовавшей в выборах Учредительного собрания. Октябристы и еще более правые структуры уже к этому моменту приказали долго жить. Кадеты получили более 2 миллионов голосов, то есть 4,5% голосов.
Поэтому из общего числа избранных депутатов 347 мандатов принадлежало эсерам, 180 - большевикам, и 75 - их соратникам, левым эсерам. Кадеты получили всего 17 мандатов, и остальные силы, начиная с меньшевиков и продолжая национальными политическими структурами типа меньшевиков Грузии, азербайджанских мусаватистов, армянских дашнаков партии «Дашнакцутюн» и так далее, не играли в Учредительном собрании какой-то существенной роли.
24 % у большевиков - неудача, 4,5 % у кадетов (а это действительно возможный максимум - всех, не принадлежащих к буржуазии или весьма узкой тогда интеллигенции, можно было сагитировать за фактически проводящих соглашательскую с кадетами политику эсеров - но не кадетов как таковых).
У эсеров же 40 % - но это результат уже расколотой партии, и 347 мест правых эсеров при 75 левых - это не результат народного голосования, а соотношения сил руководстве партии эсеров перед расколом. Действительный уровень поддержки правящей на тот момент коалиции большевиков и левых эсеров был больше доли мест Учредительном собрании (а к январю 1918 г., с учетом разложения лагере правых социалистов, скомпрометировавших себя связью с кадетами и другими правыми событиях ноября-января - еще больше).
Надо сказать, что правила, по которым проводились выборы в Учредительное собрание, были самыми демократическими тогда в мире. То есть более и прозрачных и свободных выборов, чем выборы в Учредительное собрание Российской Республики 12 ноября, - а я напомню, что Россия была провозглашена Республикой Временным правительством 1 сентября 1917 года, - мир еще не знал. Избирательное право получили женщины безо всяких ограничений, военнослужащие безо всяких ограничений, кроме дезертиров. Особо указывалось, что дезертиры участвовать в этих выборах права не имеют.
На выборах не было никаких традиционных для тех и предшествующих эпох цензов: ни имущественного, ни национального, ни образовательного. Возрастной ценз был установлен на уровне 20 лет - самый низкий в мире на тот момент. Тогда в США и Великобритании возрастной ценз на выборах 21 год, в Германии и Испании - 25 лет. Можно сказать, что Россия, еще недавно жившая при абсолютной монархии, провела невероятно демократические выборы, которых, по-моему, не ожидала от себя она сама, не говоря уже об окружающем мире.
Требование всеобщих, прямых, равных и тайных выборов было общим местом программ всех партий Российской империи от кадетов и левее. Единственные, кто не был сторонником самодержавия, но при этом не сторонником выборов без ценза - это октябристы и близкие к ним партии крупнейшей буржуазии, поддерживавшие имущественный ценз. "Не ожидать" могли (кроме черносотенцев) только они - не с ними ли автор себя и ассоциирует.
И до подведения предварительных итогов выборов Российская социал-демократическая рабочая партия большевиков была в целом настроена на то, чтобы признать Учредительное собрание и использовать его для утверждения собственной власти, то есть как бы власти Советов, советской власти. Но когда стало ясно, что большевики и их партнеры - левые эсеры - проиграли выборы, и что доминировать в Учредительном собрании будут правые эсеры, позиция большевиков серьезно изменилась.
(1) Не "партия была настроена", а официальная позиция, выраженная ВЦИК (где были предсталены как большевики и левые эсеры), такой и была и после объявления итогов выборов - Учредительное собрание как временный орган, признающий власть Советов и устанавливающая основы строя страны.
(2) Некорректно говорить, что большевики и левые эсеры выборы проиграли - потому что левые эсеры как самостоятельная партия них принять участие не успели, а для победы большевистско-левоэсеровской коалиции левым эсерам хватило бы отобрать у правых эсеров 8 % голосов из 40 (24+8=32=40-8).
Тем не менее 5 января 1918 года Учредительное собрание начало свою работу. Начало оно свою работу в Таврическом дворце в условиях весьма неблагоприятных. За период, прошедший между выборами и первым заседанием (оно и последнее) Учредительного собрания - как вскоре выяснилось, что оно последнее, - большевики навели шорох в городе Петрограде и отчасти в подконтрольной им части России.
28 ноября, то есть в тот день, когда согласно августовскому решению Временного правительство Собрание должно было приступить к работе, большевики запретили партию кадетов, объявив ее контрреволюционной, и это само сделало невозможным физическое присутствие большинства кадетов на заседании Учредительного собрания.
Той самой партии кадетов, которая в конце лета 1917 г. (при известном уровне поддержки - сам Белковский признает, что 4,5 % для них были успехом) поддержала попытку установления военной диктатуры и избежала ответственности тогда именно потому, что эсеры и меньшевики очень хотели сотрудничать с кем-то правее их. Последующий опыт Гражданской войны показал - при правительствах с доминированием кадетов демократией и не пахло, и те же правые эсеры там были в лучшем для них случае на подозрении как опасные левацкие смутьяны, а то и прямо подавлялись такими же методами, как и большевики.
1 января 1918 года состоялось покушение на Владимира Ленина, первое покушение, которое, как мы считаем, было постановочным. Мы обсуждали это в прошлом выпуске программы «Русская провокация» и пришли к выводу, что инсценировка покушения на вождя мирового пролетариата требовалась, чтобы создать моральные и психологические предпосылки для последующего разгона политического собрания.
Вот у нас и появился повод ненадолго перейти к предыдущей статье Белковского - версия об инсценировке у него обоснована очень слабо (естественным расхождением свидетельских показаний, включая данных 1925 году показаний Марии Ульяновой, а также туманом в Петрограде в этот день, хотя прицельное расстояние для пистолетов и револьверов - ружейными выстрелы назвала только Мария Ульянова несколько лет спустя - и так несколько десятков метров, а был бы туман настолько густым, чтобы нельзя было прицелиться на таком расстоянии - и на автомобиле было бы затруднительно). Мотивы инсценировки также выглядят слабо - якобы она была нужна, чтобы обосновать роспуск Учредительного собрания, хотя в декрете о роспуске покушение не упоминается, а сторонники большевиков и правых эсеров и так успели пострелять друг в друга немалом количестве мест (правые эсеры успели даже войти в качестве представителей неказачьего населения в открыто контрреволюционное калединское правительство Дона).
Зато из этой статьи мы узнаем, кому же наш автор обязан исторической концепцией (сходство и так было заметно):
Известный американский историк Ричард Пайпс, который, кроме всего прочего, был советником президента Рональда Рейгана по советским делам вообще и российской истории в частности, пришел к выводу, что за покушением мог стоять Николай Некрасов, бывший министр Временного правительства.
(...)версия, согласно которой Некрасов хотел через Учредительное собрание продавать восстановление кабинета министров России как реинкарнацию Временного правительства и возглавить его, выглядит довольно хилой, несмотря на все почтение к Ричарду Пайпсу как человеку, который, возможно, максимально объективно описал отдельные стороны российской и советской истории XX века. В частности, именно Ричард Пайпс убедительно доказал, что сам большевистский переворот октября-ноября 17-го года был случайностью, в то время, как приход к власти Иосифа Сталина в результате этого переворота в значительной мере закономерностью, а не наоборот, как утверждали историки коммунистического направления на протяжении всего существования советской власти и как утверждают многие историки левых взглядов и сегодня, когда Советский Союз давно почил в бозе.
Итак, Ричард Пайпс как максимально объективный историк России и СССР в XX веке. Вот именно об этом мы и поговорим - а заодно вспомним то самое "правопреемство самодержавия от татаро-монгольского ига" (да, это тоже из числа идей Пайпса).
Начнем разбор с пассажа про случайность и закономерность - бог с ними, со случайностью приход Сталина к власти, которую часть левых, конечно, доказывается - но я как оппонент Белковского и Пайпса к таким не отношусь. А вот "случайность прихода большевиков к власти" интереснее - на самом деле, случайными факторами в значительной степени определялось, кто приходил к власти в конкретный момент (а правительственными партиями кто только не успел побывать после Февраля - в том числе и партии с уровнем поддержки куда ниже тех самых 24 %), а вот закономерен другой момент - практически все партии, декларировавшие приверженность социализму (а они вместе взятые пользовались поддержкой подавляющего большинства населения - еще раз смотрим результату кадетов и прибавляем к ним результаты аналогичных партий национальных окраин - всё равно мало) отметились склонность к соглашениям с правым и неспособностью свою власть от этих правых защитить. Центральная рада (украинские эсеры и украинский же аналог меньшевиков в лице УСДРП) - поддержали Каледина, в результате отгребли от ранее признавших их автономию большевиков, попросили о поддержке немцев - немцы пришли и разогнали их, поставив крупного помещика и царского генерала Скоропадского. Эсеры Поволжья, Урала и Сибири- создали целую "Народную" армию под красными знаменами и лозунгами защиты того самого Учредительного собрания - набрали туда правых офицеров - в итоге многие при Колчаке кончили в Иртыше. Архангельск - эсеры начали антибольшевистские выступления еще до прихода интервентов и поддержали правый антибольшевистский переворот - в итоге от утопления в Северной Двине их всё же спасла Антанта (представители которой сообразили, что у кадетско-военного режима без демократического фасада земля будет гореть под ногами) - но в правительстве остались кадеты и военные.
Так что альтернатива большеикам вырисовывается совсем не демократические, и Ленин, цитированный Белковским в начале первой статьи, был совершенно прав, говоря, что отдать власть правым эсерам - практически равно отдать ее открыто контрреволюционным силам.
Что же до "объективности" Пайпса, а равно связи между игом и самодержавием - мы отсылаем сюда, где (а) "объективность" Пайпса разоблачается на примере его практической деятельности тем самым советником у Рейгана - завышал советские военные расходы угоду американским "ястребам", которым не терпелось увеличить собственные и (б) также показывается, что он грубо подгоняет факты под концепцию, (1) объединяющую Западную Европу как исторический регион, (2) "демократию" (или хотя бы представительский строй) и (3) частную собственность (которая якобы "не существовала" в нашей стране). Ради доказательства тождества Рынок=Демократия=Запад (и СССР=Российская империя=Золотая Орда) неудобные факты ему приходится игнорировать или прямо переиначивать.
Но возвращаемся к первой статье.
На стороне эсеров, то есть в защиту Учредительного собрания готовы были выступить несколько полков регулярной армии, в частности: Павловский, Семеновский и Преображенский, а также Измайловский дивизион. Хотя в целом Петроград был настроен благосклонно к большевикам, и военная сила большевиков превосходила аналогичные возможности защиты Учредительного собрания, но действовать по беспределу в условиях прямой поддержки со стороны части вооруженных сил, прямой поддержки Учредительного собрания частью вооруженных сил большевики уже не смогли бы. И здесь эсеры профили мягкость, которая стоила им политического бытия, а многим из них бытия и физического.
Прямо наоборот: военное выступление правых эсеров, поддержанное меньшинством гарнизона, привело бы к поражению, после которого повод окончательно покончить с ними вырисовывался сам собой - и именно по причине этого понимания эсеры после колебаний (были горячие головы, были) не выступили.
Открывал Учредительное собрание, впрочем, не Чернов - он тогда еще не был избран председателем, а глава Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета, главного законодательного и распорядительного органа России по версии большевиков Яков Све́рдлов (или Яков Свердло́в). Признаться, я никогда не мог запомнить, где в этом псевдониме правильно ставиться ударение, но, кажется, Свердло́в, потому что метро в советское время называлось площадь Свердло́ва (ныне Театральная), а метро не могло ошибаться в отличие от историка и, тем более, комментатора типа вашего покорного слуги Белковского.
Мелочь, но досадная: Свердлов (ударение на втором слоге, правильно) - настоящая фамилия (от названия местечка Свердлы).
Яков Свердлов поприветствовал собравшихся, предложил две вещи. Во-первых, признать власть Советов, то есть обесценить тем самым смысл, замысел и суть Учредительного собрания как такового и поддержать декларацию прав трудящегося и эксплуатируемого народа.
Суть учредительного собрания (русское словосочетание - калька с французского "assemblée constituante") - утверждение конституции. Там, где та или иная конституция учреждена - на место такого собрания приходит постоянный орган. Замысел собрания передаче власти Советам (равно как и любому другому органу) не противоречил.
Далее Учредительное собрание одобрило некоторые решения, уже прежде принятые большевистским Совнаркомом и ВЦИКом, главой которого был пресловутый Свердлов, в частности о национализации помещичьих земель, что по смыслу соответствовало «Декрету о земле» и призыв к участникам Первой мировой войны начать немедленные переговоры о мире, что по смысле отчасти соответствовало большевистскому «Декрету о мире».
Впрочем Виктор Чернов и другие лидеры партии эсеров, доминировавших в Учредительном собрании, придерживались позиции революционного оборончества, то есть продолжения войны до победного конца, несмотря на революцию и смену формата российского государства. И надо сказать, что это снискало большую популярность в войсках для большевиков. Войска хотели скорейшего мира, тем более, тогдашняя мобилизационная армия России, насчитывавшая 15 миллионов человек, во многом состояла из крестьян и рабочих, а не кадровых военных, которые хотели вернуться домой.
Вот именно поэтому популярность правых эсеров цифрой 40 % не описывалась - значительная часть их избирателей к январю уже поддерживали большевиков или левых эсеров 9которых в итоге сгубил возврат к тому же оборончеству).
Строго говоря, Владимир Ленин не предлагал выгонять делегатов Учредительного собрания из Таврического дворца. Он всего лишь поручил комиссару Дыбенко сделать так, чтобы делегаты разошлись и больше никогда в Таврический дворец не вернулись. Но Дыбенко отменил приказ Ленина, как он сам сообщил Анатолию Железнякову и дал новый: выгонять всех к черту. Что и случилось в 4 часа 40 минут утра 6 января 1918 года. При этом Виктор Чернов назначил следующее заседание Учредительного собрания на 17-00 того же дня 6 января, но уже понятно, что никакого заседания не будет.
К 4:40 после многочасового заседания и\депутаты не сопротивлялись предложению разойтись по домам по вполне понятным причинам - а было среди участников заседания чуть больше кворума _до_ ухода большевиков и левых эсеров. Отправил по домам Железняков и официально распустил ВЦИК - собрание, которое Учредительным собранием не являлось в силу отсутствия кворума.
Учредительное собрание прекратило свое существование решением Совета народных комиссаров России. Это решение было подтверждено Третьим объединительным Всероссийских съездом Советов рабочих и солдатских депутатов, который состоялся 18 января. Решением того же съезда все упоминания об учредительном собрании были исключены из законов и нормативных актов. Съезд Советов сделал то, что дотоле мог позволить себе только господь бог: он признал бывшее не бывшим; Учредительное собрание ушло в историю навсегда. Вместе с ним было подведена двойная жирная черта, как в бухгалтерии, под попыткой установления демократии в России. Страна начала продвижение сначала к Гражданской войне, а затем и к тоталитаризму, который явился следствием победы в этой гражданской войне партии большевиков.
Почему власть Советов, также формы представительной демократии, "тоталитарна" - не объясняется никак. Попыток предсказать развитие событий в случае перехода власти к правым эсерам с их "революционным оборончеством" тоже нет, хотя довольно предсказуемо - очень скоро бы кончилось либо враждебной оккупацией немцами, либо "дружественной" (по призыву самих же эсеров) Антанты. Но и в о втором случае их бы очень скоро заменили бы более предсказуемыми и понятными для буржуазных правительств союзников правыми. Правая диктатура с прикусом иностранной оккупации - отличная замена большевистскому тоталитаризму!
И наконец, немного о последних десятилетиях и дне сегодняшнем:
Что всё это означает с позиции дней сегодняшних? В наши времена идея Учредительного собрания нисколько не устарела. Напротив, страна беременна учредительным процессом. Ясно, что инерция развития российской государственности в том виде, в котором все продолжается сегодня, себя исчерпала. Можно говорить об эффективности российского авторитаризма в 90-е годы, после того как Борис Ельцин принял решении о расстреле российского парламента, потому что без авторитаризма, дескать, невозможны реформы.
Можно и нужно - схемы Пайпса-Белковского тут ясно опровергаются, "совки" за представительный орган против прозападного рыночного реформатора за единоличную власть.
Можно говорить об эффективности и неизбежности российского авторитаризма в первом десятилетии 21-го века, когда многие считали, что Владимир Путин - это «русский Пиночет», который да, сначала закрутит гайки, но далее проведет систему эффективных преобразований, подведя тем самым страну к полноценной и полновесной демократии.
Отличный пример высказывания, которое гораздо больше говорит об авторе, чем о предмете высказывания. Пиночет - это не "путь к демократии", это закрепление принятых без какой-либо демократической процедуры решений хунты как положений конституции и органических (аналог наших конституционных) законов, которые можно изменить только квалифицированным большинством и передача власти противникам хунты под тем условием, что в экономике и социальной сфере они ничего не поменяют. Ну а по размаху репрессий Путин даже в абсолютных цифрах (применительно к Чили, где населения примерно как в одной Москве) Пиночету сильно уступает - так что здесь вместо "демократия" нужно читать "рынок и прозападная ориентация".
Но говорить о том, что русская историческая традиция построена на авторитаризме и попрании гражданских, политических прав и свобод сегодня, в 2018 году уже не вполне остроумно. Нужна новая модель российской государственности, не та, которая унаследована от монгольских ханов и первых монгольских князей затем в перелицовке романовской династии и, конечно, продолженной большевиками, которые удесятерили гнет над русским народом и построили первыми в мире, действительно, полноформатный тоталитаризм так, как он описывался в утопиях и антиутопиях разных эпох, начиная с платоновского «Государства».
(...)
Но, как показывает ход истории, даже в азиатских странах, той же Корее - хотя любые рецепты корейско-сингапурского замеса для России неприемлемы уже в силу колоссальной разницы менталитетов, коллективного бессознательного азиатских народов - китайских и близких к ним - и русского. Все-таки по системе архетипов коллективного бессознательного русской народ гораздо ближе к западноевропейским народам, чем к восточным.
Сейчас, конечно, люди, называющие себя политологами, укоряют меня в том, что никаких архетипов коллективного бессознательного не существует или, по крайней мере , эта терминология неприменима к политическому анализу современность. Нет, применима, дорогие коллеги, применима и гораздо лучше, чем третьеразрядные сборники американских университетов, на которые вы опираетесь в своей неутомимой исследовательской деятельности о судьбах российской демократии и, как теперь выясняется, неполезности стабильных политических институтов.
Весь этот упор на менталитет и метания от "Россия культурно близка к Западу, поэтому демократия неизбежна" к "в России одна и та же авторитарная традиция хоть при татаро-монголах, хоть при большевиках" - это то самое вульгарное противопоставление "Запада" и "Востока", которое ко второй половине XX века стало в большинстве мест неприличным - но дедушке Пайпсу его удалось оживить.
И наконец, финальный пассаж, красиво обнуляющий ценность всего, что было сказано автором о демократии:
И как мы знаем не только из опыта истории, но и из опыта изучения, например, известнейшим историком Арнольдом Тойнби, историю движет вперед не большинство, а активные творческие меньшинства, которые составляют единицы процентов населения каждой страны, в том числе, и России.
Поэтому сегодня первейшая задача - консолидировать это активное творческое меньшинство, 2% населения России вокруг идеи трансформации страны в европейском направлении, а значит, проведении Учредительного собрания, которое создало бы новую Россию вместо старой. То же самое в культурном смысле - наследующую наши лучшие гуманитарные, но совершенно иную в смысле политическом, в смысле государственного устройства, в смысле базовых принципов взаимодействия государства и общества.
Большевики, опираясь на жалкие 24 %, были антиподами демократии, потому подлинные демократы, наследуя получившим 4,5 % кадетам, будут опираться на ...2 % населения.
Такая вот "демократия" для избранных, да.
И наконец еще несколько заслуживающих комментария идей в конце:
Наша первейшая задача - уйти от тотального сознания, которое есть основа российского тоталитаризма и тоталитаризма во все времена. Тотальное сознание предполагает все смешения политических и моральных аспектов. Например, оно предполагает, что есть политики, за которых хорошо голосовать с моральной точки зрения и за которых плохо. Хотя конституционное право не может быть ни хорошим, ни плохим с точки зрения его реализации. Это просто право, которым всяких гражданин может воспользоваться.
О различии права и результатов реализации права большевики как раз говорили, применительно к острому вопросу о национальном самоопределении - право голосовать на выборах есть у каждого, вопрос в том, будет это голосование большинству голосовавших на пользу или на вред, и это не абстрактная мораль, это то, что люди ощущают затем на своей шкуре.
Наконец тотальное сознание предполагает, что любые жесткие решения, любой полицейский порядок возможен только в условиях отсутствия демократии. В то время, как история Запада и современного мира, - если под Западом в широком смысле понимать и Японию, и Корею, и Индию, - показывает, что полицейский порядок неизменный спутник демократии. Система демократических институтов гарантирует полицейский порядок точно так же, как полицейский порядок гарантирует систему демократических институтов. Согласитесь, что где-нибудь в США, или в Великобритании, или в Германии полицейского порядка гораздо больше, чем в России. И страх самых влиятельных людей перед законом там неизмеримо выше и глубже.
Сразу две страны, которые в разных отношениях опровергают идею автора: в Индии наличие конкурентной буржуазной демократии сочетается с ворохом нерешенных социальных проблем, ну а в Южной Корее "система демократических институтов" ограничена как раз крайне репрессивным законодательством вроде пресловутого Закона о национальной безопасности.
Увы, мы снова видим, что ученик-Белковский в вольности обращения с фактами сравним с учителем-Пайпсом.
Итак, рассказ об оказавшейся весьма краткой истории Учредительного собрания Белковский начинает с изложения ленинского текста, в котором говорилось, что защита меньшевиками и эсерами Учредительного собрания после перехода власти к Советам означало защиту буржуазных порядков - с которыми правые эсеры вполне смирились за то время, когда были правительственной партией.
Далее идут мысли самого Белковского:
Учредительное собрание было одно из основных идей и одним из важнейших обещаний Февральской революции, это и, собственно, Русской революции, которая произошла в феврале-марте 1917 года в результате отречения императора Николая II и последующего отречения его брата великого князя Михаила Александровича, который отказался от власти в пользу ни кого-нибудь, а именно Учредительного собрания. Николай II, как мы помним, отрекся за себя и за сына. И в последнем приказе по войскам, обращенном к Вооруженным силам России император Николай II, кто бы сегодня что ни говорил, указал прямо, что власть пришла к Временному правительству, что Временному правительству следует подчиняться, и указал, что отрекся за себя и за сына. Поэтому все последующие спекуляции о юридической несостоятельности как отречения последнего российского императора, так и Временного правительства несостоятельны.
Тут характерно, с кем автор полемизирует на полном серьезе - со сторонниками "юридической несостоятельности отречения", то есть с людьми, которые считают принципиально важным для легитимности республики - действительно ли отрекся монарх. В том, что Николай II отречение действительно подписал - сомневаются только лишь фрики из крайних монархистов, но опора на "юридическую легитимность" показывает, что автор на историю Временного правительства смотрит справа, и он очень скоро это подтверждает.
Великий князь Михаил Александрович собирался принять престол, и многие политики, которые способствовали отречению его старшего брата, были «за», например, Павел Николаевич Милюков, впоследствии ставший ненадолго министром иностранных дел во Временном правительстве, ведущая фигура конституционно-демократической партии - кадетов.
Однако председатель Государственной думы, - чуть не сказал «спикер», - Михаил Родзянко, ведущие депутаты Гучков и Шульгин убедили великого князя Михаила Александровича, что в случае приятия им престола они не смогут гарантировать ему безопасность. Возможно, они были правы, а, возможно, просто спекулировали на своеобразии текущего исторического момента. Так или иначе, Михаил Александрович престол не принял и отрекся в пользу Учредительного собрания, сказал, что может стать императором, только если Учредительное собрание решит, что Россия должна быть монархией.
Изложение событий Февраля плохо именно крайней верхушечностью. Если не задаваться фикцией юридической преемственности, а смотреть на реальное соотношение сил, то расклад выходит такой - восстали рабочие и солдатские (=крестьянские или те же рабочие) массы (органом их стал Петроградский Совет), которые еще находились под влиянием соглашательских партий меньшевиков и эсеров. Меньшевики и эсеры, в свою очередь, власти панически боялись - ответственность за проводимую политику заставила бы их выбирать между пролетариатом и буржуазией, чего им очень не хотелось - и поэтому они были за то, чтобы своим авторитетом поддержать власть либералов-кадетов и праволибералов-октябристов (то есть собственно Милюковых и Гучковых). Милюковы и Гучковы, в сою очередь, были бы не против сохранить, с урезанием власти, царя (октябристы прямо выступали за сохранение монархии, Милюков занимал промонархическую позицию во внутрипартийных спорах в кадетской партии после Февраля). Но крайние звенья этой цепи не состыковывались никак - сохранение царя означало и продолжение восстания, и даже если бы его попытались остановить меньшевики и эсеры (которые несмотря на весь оппортунизм монархистами не были) - они бы попросту растеряли бы свой авторитет, ну а Милюковы и Гучковы вылетели бы из власти с треском (собственно, лично Милюков и Гучков очень скоро стали одиозными фигурами, и правительству пришлось от них избавиться - а октябристы не дожили до октября и как партия, сделав кадетов самой правой легальной партией).
Тогда и было сформировано Временное правительство. И Временно правительство взяло на себя обязательства провести Учредительное собрание в самые кратчайшие сроки. То самое Учредительное собрание, которое должно было определить философию, концепцию и технологию новой российской государственности, шедшей на смену многосотлетней абсолютной монархией, собственно, той государственности, которая во многом возникла благодаря татаро-монгольскому завоеванию в рамках и во чреве Московии; хотя серьезно трансформировалось при императоре Петре I и его наследниках, но в основе своей осталась неизменной: абсолютно авторитарное правление одного лица на фоне существенного ограничения гражданских прав и отсутствия политических прав у подавляющего большинства народа этой страны.
О том, откуда Белковский взял теорию о связи послепетровского самодержавия аж с татаро-монгольским игом - нам представится случай поговорить ниже; сразу вынужден ответить две вещи:
(1) при таком удревнении самодержавия - игнорируются как представительские элементы в строе России XVI-XVII веков, так и - что, наверное, более важно для описываемого периода, ограниченность монархической власти наследственной аристократией - см. такое явление, как местничество, когда якобы "неограниченный" монарх был вынужден распределять должности согласно знатности родов, а не личных качеств и личной преданности претендентов на эти должности;
(2) точно игнорируются итоги революции 1905-1907 годов - которая отдала часть власти (контроль над законодательством и бюджетом) "многим" лицам вместо "одного", от только представительская система открыто отражала как сословное, так и классовое неравенство. Напомним, что тогда в мире всеобщее избирательное право существовало даже далеко не во всех буржуазных республиках - и хоть сколько-нибудь сознательные представители трудящихся классов понимали, что крушение самодержавия отнюдь не будет означать, что они будут на власть как-то влиять.
В июне 1917 года Временное правительство определилось, наконец, с регламентом и сроками проведения Учредительного собрания. Выборы и первое заседание этого органа были назначены на сентябрь. Однако 9 августа 1917 года Александр Федорович Керенский, в то время уже глава Временного правительства, ситуацию переиграл: он решил немножечко подзадержаться у власти сам, посчитал, что в сентябре Россия еще не готова к выборам.
Решил просто лично Керенский. Поучительную историю метания Временного правительства между опорами слева и справа мы здесь, увы, не услышим.
Надо сказать, что Владимир Ильич Ленин с самого начала был не в восторге от идеи Учредительного собрания. Еще в апреле, вернувшись в Петроград из эмиграции, он заявлял, что Учредительное собрание - это какая-то либеральная глупость. Ленина поддерживал ряд его единомышленников. Однако даже Владимир Ильич не пошел в конце октября 1917 года против «учредилки», как он ее презрительно сначала неофициально, а потом и официально, называл.
И 27 октября, через два дня после номинального установления советской власти в результате октябрьского переворота выходит постановление Совета народных комиссаров за подписью всё того же Ленина, председателя Совета народных комиссаров Российской Республики о проведении выборов в Учредительное собрание. При этом, наконец, был установлен порядок созыва Учредительного собрание, который Временное правительство определить так и не удосужилось.
Примерно так, да.
Выборы 12 ноября состоялись, и они принесли неутешительные для большевиков результаты. Чтобы никого не обмануть и не ошибиться даже в знаках после запятой, я прочитаю с экрана моего ноутбука точные результаты выборов в Учредительное собрание.
Победила партия социалистов-революционеров, по списку которой шли и правые и левые эсеры, к этому моменту уже составившие коалицию с большевиками. Но правых эсеров в этом списке было неизмеримо больше. В общей сложности эсеры получили 40, 4% голосов, в абсолютном исчисление почти 18 миллионов голосов. Большевики - менее 24%, чуть более 10 миллионов голосов.
Относительный успех ожидал партию кадетов, Конституционно-демократическую, которая фактически осталась единственной правой политической силой, участвовавшей в выборах Учредительного собрания. Октябристы и еще более правые структуры уже к этому моменту приказали долго жить. Кадеты получили более 2 миллионов голосов, то есть 4,5% голосов.
Поэтому из общего числа избранных депутатов 347 мандатов принадлежало эсерам, 180 - большевикам, и 75 - их соратникам, левым эсерам. Кадеты получили всего 17 мандатов, и остальные силы, начиная с меньшевиков и продолжая национальными политическими структурами типа меньшевиков Грузии, азербайджанских мусаватистов, армянских дашнаков партии «Дашнакцутюн» и так далее, не играли в Учредительном собрании какой-то существенной роли.
24 % у большевиков - неудача, 4,5 % у кадетов (а это действительно возможный максимум - всех, не принадлежащих к буржуазии или весьма узкой тогда интеллигенции, можно было сагитировать за фактически проводящих соглашательскую с кадетами политику эсеров - но не кадетов как таковых).
У эсеров же 40 % - но это результат уже расколотой партии, и 347 мест правых эсеров при 75 левых - это не результат народного голосования, а соотношения сил руководстве партии эсеров перед расколом. Действительный уровень поддержки правящей на тот момент коалиции большевиков и левых эсеров был больше доли мест Учредительном собрании (а к январю 1918 г., с учетом разложения лагере правых социалистов, скомпрометировавших себя связью с кадетами и другими правыми событиях ноября-января - еще больше).
Надо сказать, что правила, по которым проводились выборы в Учредительное собрание, были самыми демократическими тогда в мире. То есть более и прозрачных и свободных выборов, чем выборы в Учредительное собрание Российской Республики 12 ноября, - а я напомню, что Россия была провозглашена Республикой Временным правительством 1 сентября 1917 года, - мир еще не знал. Избирательное право получили женщины безо всяких ограничений, военнослужащие безо всяких ограничений, кроме дезертиров. Особо указывалось, что дезертиры участвовать в этих выборах права не имеют.
На выборах не было никаких традиционных для тех и предшествующих эпох цензов: ни имущественного, ни национального, ни образовательного. Возрастной ценз был установлен на уровне 20 лет - самый низкий в мире на тот момент. Тогда в США и Великобритании возрастной ценз на выборах 21 год, в Германии и Испании - 25 лет. Можно сказать, что Россия, еще недавно жившая при абсолютной монархии, провела невероятно демократические выборы, которых, по-моему, не ожидала от себя она сама, не говоря уже об окружающем мире.
Требование всеобщих, прямых, равных и тайных выборов было общим местом программ всех партий Российской империи от кадетов и левее. Единственные, кто не был сторонником самодержавия, но при этом не сторонником выборов без ценза - это октябристы и близкие к ним партии крупнейшей буржуазии, поддерживавшие имущественный ценз. "Не ожидать" могли (кроме черносотенцев) только они - не с ними ли автор себя и ассоциирует.
И до подведения предварительных итогов выборов Российская социал-демократическая рабочая партия большевиков была в целом настроена на то, чтобы признать Учредительное собрание и использовать его для утверждения собственной власти, то есть как бы власти Советов, советской власти. Но когда стало ясно, что большевики и их партнеры - левые эсеры - проиграли выборы, и что доминировать в Учредительном собрании будут правые эсеры, позиция большевиков серьезно изменилась.
(1) Не "партия была настроена", а официальная позиция, выраженная ВЦИК (где были предсталены как большевики и левые эсеры), такой и была и после объявления итогов выборов - Учредительное собрание как временный орган, признающий власть Советов и устанавливающая основы строя страны.
(2) Некорректно говорить, что большевики и левые эсеры выборы проиграли - потому что левые эсеры как самостоятельная партия них принять участие не успели, а для победы большевистско-левоэсеровской коалиции левым эсерам хватило бы отобрать у правых эсеров 8 % голосов из 40 (24+8=32=40-8).
Тем не менее 5 января 1918 года Учредительное собрание начало свою работу. Начало оно свою работу в Таврическом дворце в условиях весьма неблагоприятных. За период, прошедший между выборами и первым заседанием (оно и последнее) Учредительного собрания - как вскоре выяснилось, что оно последнее, - большевики навели шорох в городе Петрограде и отчасти в подконтрольной им части России.
28 ноября, то есть в тот день, когда согласно августовскому решению Временного правительство Собрание должно было приступить к работе, большевики запретили партию кадетов, объявив ее контрреволюционной, и это само сделало невозможным физическое присутствие большинства кадетов на заседании Учредительного собрания.
Той самой партии кадетов, которая в конце лета 1917 г. (при известном уровне поддержки - сам Белковский признает, что 4,5 % для них были успехом) поддержала попытку установления военной диктатуры и избежала ответственности тогда именно потому, что эсеры и меньшевики очень хотели сотрудничать с кем-то правее их. Последующий опыт Гражданской войны показал - при правительствах с доминированием кадетов демократией и не пахло, и те же правые эсеры там были в лучшем для них случае на подозрении как опасные левацкие смутьяны, а то и прямо подавлялись такими же методами, как и большевики.
1 января 1918 года состоялось покушение на Владимира Ленина, первое покушение, которое, как мы считаем, было постановочным. Мы обсуждали это в прошлом выпуске программы «Русская провокация» и пришли к выводу, что инсценировка покушения на вождя мирового пролетариата требовалась, чтобы создать моральные и психологические предпосылки для последующего разгона политического собрания.
Вот у нас и появился повод ненадолго перейти к предыдущей статье Белковского - версия об инсценировке у него обоснована очень слабо (естественным расхождением свидетельских показаний, включая данных 1925 году показаний Марии Ульяновой, а также туманом в Петрограде в этот день, хотя прицельное расстояние для пистолетов и револьверов - ружейными выстрелы назвала только Мария Ульянова несколько лет спустя - и так несколько десятков метров, а был бы туман настолько густым, чтобы нельзя было прицелиться на таком расстоянии - и на автомобиле было бы затруднительно). Мотивы инсценировки также выглядят слабо - якобы она была нужна, чтобы обосновать роспуск Учредительного собрания, хотя в декрете о роспуске покушение не упоминается, а сторонники большевиков и правых эсеров и так успели пострелять друг в друга немалом количестве мест (правые эсеры успели даже войти в качестве представителей неказачьего населения в открыто контрреволюционное калединское правительство Дона).
Зато из этой статьи мы узнаем, кому же наш автор обязан исторической концепцией (сходство и так было заметно):
Известный американский историк Ричард Пайпс, который, кроме всего прочего, был советником президента Рональда Рейгана по советским делам вообще и российской истории в частности, пришел к выводу, что за покушением мог стоять Николай Некрасов, бывший министр Временного правительства.
(...)версия, согласно которой Некрасов хотел через Учредительное собрание продавать восстановление кабинета министров России как реинкарнацию Временного правительства и возглавить его, выглядит довольно хилой, несмотря на все почтение к Ричарду Пайпсу как человеку, который, возможно, максимально объективно описал отдельные стороны российской и советской истории XX века. В частности, именно Ричард Пайпс убедительно доказал, что сам большевистский переворот октября-ноября 17-го года был случайностью, в то время, как приход к власти Иосифа Сталина в результате этого переворота в значительной мере закономерностью, а не наоборот, как утверждали историки коммунистического направления на протяжении всего существования советской власти и как утверждают многие историки левых взглядов и сегодня, когда Советский Союз давно почил в бозе.
Итак, Ричард Пайпс как максимально объективный историк России и СССР в XX веке. Вот именно об этом мы и поговорим - а заодно вспомним то самое "правопреемство самодержавия от татаро-монгольского ига" (да, это тоже из числа идей Пайпса).
Начнем разбор с пассажа про случайность и закономерность - бог с ними, со случайностью приход Сталина к власти, которую часть левых, конечно, доказывается - но я как оппонент Белковского и Пайпса к таким не отношусь. А вот "случайность прихода большевиков к власти" интереснее - на самом деле, случайными факторами в значительной степени определялось, кто приходил к власти в конкретный момент (а правительственными партиями кто только не успел побывать после Февраля - в том числе и партии с уровнем поддержки куда ниже тех самых 24 %), а вот закономерен другой момент - практически все партии, декларировавшие приверженность социализму (а они вместе взятые пользовались поддержкой подавляющего большинства населения - еще раз смотрим результату кадетов и прибавляем к ним результаты аналогичных партий национальных окраин - всё равно мало) отметились склонность к соглашениям с правым и неспособностью свою власть от этих правых защитить. Центральная рада (украинские эсеры и украинский же аналог меньшевиков в лице УСДРП) - поддержали Каледина, в результате отгребли от ранее признавших их автономию большевиков, попросили о поддержке немцев - немцы пришли и разогнали их, поставив крупного помещика и царского генерала Скоропадского. Эсеры Поволжья, Урала и Сибири- создали целую "Народную" армию под красными знаменами и лозунгами защиты того самого Учредительного собрания - набрали туда правых офицеров - в итоге многие при Колчаке кончили в Иртыше. Архангельск - эсеры начали антибольшевистские выступления еще до прихода интервентов и поддержали правый антибольшевистский переворот - в итоге от утопления в Северной Двине их всё же спасла Антанта (представители которой сообразили, что у кадетско-военного режима без демократического фасада земля будет гореть под ногами) - но в правительстве остались кадеты и военные.
Так что альтернатива большеикам вырисовывается совсем не демократические, и Ленин, цитированный Белковским в начале первой статьи, был совершенно прав, говоря, что отдать власть правым эсерам - практически равно отдать ее открыто контрреволюционным силам.
Что же до "объективности" Пайпса, а равно связи между игом и самодержавием - мы отсылаем сюда, где (а) "объективность" Пайпса разоблачается на примере его практической деятельности тем самым советником у Рейгана - завышал советские военные расходы угоду американским "ястребам", которым не терпелось увеличить собственные и (б) также показывается, что он грубо подгоняет факты под концепцию, (1) объединяющую Западную Европу как исторический регион, (2) "демократию" (или хотя бы представительский строй) и (3) частную собственность (которая якобы "не существовала" в нашей стране). Ради доказательства тождества Рынок=Демократия=Запад (и СССР=Российская империя=Золотая Орда) неудобные факты ему приходится игнорировать или прямо переиначивать.
Но возвращаемся к первой статье.
На стороне эсеров, то есть в защиту Учредительного собрания готовы были выступить несколько полков регулярной армии, в частности: Павловский, Семеновский и Преображенский, а также Измайловский дивизион. Хотя в целом Петроград был настроен благосклонно к большевикам, и военная сила большевиков превосходила аналогичные возможности защиты Учредительного собрания, но действовать по беспределу в условиях прямой поддержки со стороны части вооруженных сил, прямой поддержки Учредительного собрания частью вооруженных сил большевики уже не смогли бы. И здесь эсеры профили мягкость, которая стоила им политического бытия, а многим из них бытия и физического.
Прямо наоборот: военное выступление правых эсеров, поддержанное меньшинством гарнизона, привело бы к поражению, после которого повод окончательно покончить с ними вырисовывался сам собой - и именно по причине этого понимания эсеры после колебаний (были горячие головы, были) не выступили.
Открывал Учредительное собрание, впрочем, не Чернов - он тогда еще не был избран председателем, а глава Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета, главного законодательного и распорядительного органа России по версии большевиков Яков Све́рдлов (или Яков Свердло́в). Признаться, я никогда не мог запомнить, где в этом псевдониме правильно ставиться ударение, но, кажется, Свердло́в, потому что метро в советское время называлось площадь Свердло́ва (ныне Театральная), а метро не могло ошибаться в отличие от историка и, тем более, комментатора типа вашего покорного слуги Белковского.
Мелочь, но досадная: Свердлов (ударение на втором слоге, правильно) - настоящая фамилия (от названия местечка Свердлы).
Яков Свердлов поприветствовал собравшихся, предложил две вещи. Во-первых, признать власть Советов, то есть обесценить тем самым смысл, замысел и суть Учредительного собрания как такового и поддержать декларацию прав трудящегося и эксплуатируемого народа.
Суть учредительного собрания (русское словосочетание - калька с французского "assemblée constituante") - утверждение конституции. Там, где та или иная конституция учреждена - на место такого собрания приходит постоянный орган. Замысел собрания передаче власти Советам (равно как и любому другому органу) не противоречил.
Далее Учредительное собрание одобрило некоторые решения, уже прежде принятые большевистским Совнаркомом и ВЦИКом, главой которого был пресловутый Свердлов, в частности о национализации помещичьих земель, что по смыслу соответствовало «Декрету о земле» и призыв к участникам Первой мировой войны начать немедленные переговоры о мире, что по смысле отчасти соответствовало большевистскому «Декрету о мире».
Впрочем Виктор Чернов и другие лидеры партии эсеров, доминировавших в Учредительном собрании, придерживались позиции революционного оборончества, то есть продолжения войны до победного конца, несмотря на революцию и смену формата российского государства. И надо сказать, что это снискало большую популярность в войсках для большевиков. Войска хотели скорейшего мира, тем более, тогдашняя мобилизационная армия России, насчитывавшая 15 миллионов человек, во многом состояла из крестьян и рабочих, а не кадровых военных, которые хотели вернуться домой.
Вот именно поэтому популярность правых эсеров цифрой 40 % не описывалась - значительная часть их избирателей к январю уже поддерживали большевиков или левых эсеров 9которых в итоге сгубил возврат к тому же оборончеству).
Строго говоря, Владимир Ленин не предлагал выгонять делегатов Учредительного собрания из Таврического дворца. Он всего лишь поручил комиссару Дыбенко сделать так, чтобы делегаты разошлись и больше никогда в Таврический дворец не вернулись. Но Дыбенко отменил приказ Ленина, как он сам сообщил Анатолию Железнякову и дал новый: выгонять всех к черту. Что и случилось в 4 часа 40 минут утра 6 января 1918 года. При этом Виктор Чернов назначил следующее заседание Учредительного собрания на 17-00 того же дня 6 января, но уже понятно, что никакого заседания не будет.
К 4:40 после многочасового заседания и\депутаты не сопротивлялись предложению разойтись по домам по вполне понятным причинам - а было среди участников заседания чуть больше кворума _до_ ухода большевиков и левых эсеров. Отправил по домам Железняков и официально распустил ВЦИК - собрание, которое Учредительным собранием не являлось в силу отсутствия кворума.
Учредительное собрание прекратило свое существование решением Совета народных комиссаров России. Это решение было подтверждено Третьим объединительным Всероссийских съездом Советов рабочих и солдатских депутатов, который состоялся 18 января. Решением того же съезда все упоминания об учредительном собрании были исключены из законов и нормативных актов. Съезд Советов сделал то, что дотоле мог позволить себе только господь бог: он признал бывшее не бывшим; Учредительное собрание ушло в историю навсегда. Вместе с ним было подведена двойная жирная черта, как в бухгалтерии, под попыткой установления демократии в России. Страна начала продвижение сначала к Гражданской войне, а затем и к тоталитаризму, который явился следствием победы в этой гражданской войне партии большевиков.
Почему власть Советов, также формы представительной демократии, "тоталитарна" - не объясняется никак. Попыток предсказать развитие событий в случае перехода власти к правым эсерам с их "революционным оборончеством" тоже нет, хотя довольно предсказуемо - очень скоро бы кончилось либо враждебной оккупацией немцами, либо "дружественной" (по призыву самих же эсеров) Антанты. Но и в о втором случае их бы очень скоро заменили бы более предсказуемыми и понятными для буржуазных правительств союзников правыми. Правая диктатура с прикусом иностранной оккупации - отличная замена большевистскому тоталитаризму!
И наконец, немного о последних десятилетиях и дне сегодняшнем:
Что всё это означает с позиции дней сегодняшних? В наши времена идея Учредительного собрания нисколько не устарела. Напротив, страна беременна учредительным процессом. Ясно, что инерция развития российской государственности в том виде, в котором все продолжается сегодня, себя исчерпала. Можно говорить об эффективности российского авторитаризма в 90-е годы, после того как Борис Ельцин принял решении о расстреле российского парламента, потому что без авторитаризма, дескать, невозможны реформы.
Можно и нужно - схемы Пайпса-Белковского тут ясно опровергаются, "совки" за представительный орган против прозападного рыночного реформатора за единоличную власть.
Можно говорить об эффективности и неизбежности российского авторитаризма в первом десятилетии 21-го века, когда многие считали, что Владимир Путин - это «русский Пиночет», который да, сначала закрутит гайки, но далее проведет систему эффективных преобразований, подведя тем самым страну к полноценной и полновесной демократии.
Отличный пример высказывания, которое гораздо больше говорит об авторе, чем о предмете высказывания. Пиночет - это не "путь к демократии", это закрепление принятых без какой-либо демократической процедуры решений хунты как положений конституции и органических (аналог наших конституционных) законов, которые можно изменить только квалифицированным большинством и передача власти противникам хунты под тем условием, что в экономике и социальной сфере они ничего не поменяют. Ну а по размаху репрессий Путин даже в абсолютных цифрах (применительно к Чили, где населения примерно как в одной Москве) Пиночету сильно уступает - так что здесь вместо "демократия" нужно читать "рынок и прозападная ориентация".
Но говорить о том, что русская историческая традиция построена на авторитаризме и попрании гражданских, политических прав и свобод сегодня, в 2018 году уже не вполне остроумно. Нужна новая модель российской государственности, не та, которая унаследована от монгольских ханов и первых монгольских князей затем в перелицовке романовской династии и, конечно, продолженной большевиками, которые удесятерили гнет над русским народом и построили первыми в мире, действительно, полноформатный тоталитаризм так, как он описывался в утопиях и антиутопиях разных эпох, начиная с платоновского «Государства».
(...)
Но, как показывает ход истории, даже в азиатских странах, той же Корее - хотя любые рецепты корейско-сингапурского замеса для России неприемлемы уже в силу колоссальной разницы менталитетов, коллективного бессознательного азиатских народов - китайских и близких к ним - и русского. Все-таки по системе архетипов коллективного бессознательного русской народ гораздо ближе к западноевропейским народам, чем к восточным.
Сейчас, конечно, люди, называющие себя политологами, укоряют меня в том, что никаких архетипов коллективного бессознательного не существует или, по крайней мере , эта терминология неприменима к политическому анализу современность. Нет, применима, дорогие коллеги, применима и гораздо лучше, чем третьеразрядные сборники американских университетов, на которые вы опираетесь в своей неутомимой исследовательской деятельности о судьбах российской демократии и, как теперь выясняется, неполезности стабильных политических институтов.
Весь этот упор на менталитет и метания от "Россия культурно близка к Западу, поэтому демократия неизбежна" к "в России одна и та же авторитарная традиция хоть при татаро-монголах, хоть при большевиках" - это то самое вульгарное противопоставление "Запада" и "Востока", которое ко второй половине XX века стало в большинстве мест неприличным - но дедушке Пайпсу его удалось оживить.
И наконец, финальный пассаж, красиво обнуляющий ценность всего, что было сказано автором о демократии:
И как мы знаем не только из опыта истории, но и из опыта изучения, например, известнейшим историком Арнольдом Тойнби, историю движет вперед не большинство, а активные творческие меньшинства, которые составляют единицы процентов населения каждой страны, в том числе, и России.
Поэтому сегодня первейшая задача - консолидировать это активное творческое меньшинство, 2% населения России вокруг идеи трансформации страны в европейском направлении, а значит, проведении Учредительного собрания, которое создало бы новую Россию вместо старой. То же самое в культурном смысле - наследующую наши лучшие гуманитарные, но совершенно иную в смысле политическом, в смысле государственного устройства, в смысле базовых принципов взаимодействия государства и общества.
Большевики, опираясь на жалкие 24 %, были антиподами демократии, потому подлинные демократы, наследуя получившим 4,5 % кадетам, будут опираться на ...2 % населения.
Такая вот "демократия" для избранных, да.
И наконец еще несколько заслуживающих комментария идей в конце:
Наша первейшая задача - уйти от тотального сознания, которое есть основа российского тоталитаризма и тоталитаризма во все времена. Тотальное сознание предполагает все смешения политических и моральных аспектов. Например, оно предполагает, что есть политики, за которых хорошо голосовать с моральной точки зрения и за которых плохо. Хотя конституционное право не может быть ни хорошим, ни плохим с точки зрения его реализации. Это просто право, которым всяких гражданин может воспользоваться.
О различии права и результатов реализации права большевики как раз говорили, применительно к острому вопросу о национальном самоопределении - право голосовать на выборах есть у каждого, вопрос в том, будет это голосование большинству голосовавших на пользу или на вред, и это не абстрактная мораль, это то, что люди ощущают затем на своей шкуре.
Наконец тотальное сознание предполагает, что любые жесткие решения, любой полицейский порядок возможен только в условиях отсутствия демократии. В то время, как история Запада и современного мира, - если под Западом в широком смысле понимать и Японию, и Корею, и Индию, - показывает, что полицейский порядок неизменный спутник демократии. Система демократических институтов гарантирует полицейский порядок точно так же, как полицейский порядок гарантирует систему демократических институтов. Согласитесь, что где-нибудь в США, или в Великобритании, или в Германии полицейского порядка гораздо больше, чем в России. И страх самых влиятельных людей перед законом там неизмеримо выше и глубже.
Сразу две страны, которые в разных отношениях опровергают идею автора: в Индии наличие конкурентной буржуазной демократии сочетается с ворохом нерешенных социальных проблем, ну а в Южной Корее "система демократических институтов" ограничена как раз крайне репрессивным законодательством вроде пресловутого Закона о национальной безопасности.
Увы, мы снова видим, что ученик-Белковский в вольности обращения с фактами сравним с учителем-Пайпсом.