УПЫРЬ
УПЫРЬ
Пожилой рыболов несколько раз осторожно поддёрнул поплавок - чтобы пошевелить наживку. Замер на минуту в азартной надежде - но клёва всё не было.
- Беспросветно, - пробурчал он.
В ведёрке перед ним плавали три мелких окунька и ёрш. Когда-то в этом глухом лесном озере было много разной рыбы - крупных окуней, плотвы, леща - а теперь рыба почти исчеза. Исчезли и россыпи лосиных кругляшек, которые раньше встречались в лесу на каждом шагу.
Рыболов опёр удочку в рогатку, достал термос - старенький, с нарисованными цветами сливы - налил крепкого чаю, отхлебнул. Мрачно задумался. На озере не было ни души - только чайки скандалили, да где-то за лесочком молотил лопастями вертолёт. Красота - как раз, чтобы хорошо подумать.
Рыбаку было лет шестьдесят, и выглядел он довольно обыкновенно: сухощавый, с морщинистым неулыбчивым лицом, одетый в допотопный прорезиненный плащ и чёрные резиновые сапожищи. Седоватые волосы старомодно зачёсаны назад - а губы рыболова были привычно поджаты в линию, как случается у людей крепкой воли.
Он мрачно посмотрел в небо, вздохнул и повторил:
- Беспросветно.
И это было странно - потому что в небе ничего беспросветного не происходило. Напротив - бежали лёгкие весёлые клочья облачков, синела в разрывах между ними ласковая высь, и грело солнышко.
А человек мрачно смотрел на бегущие облачка, подперев упрямый подбородок кулаками. Долго-долго смотрел, о чём-то невесело думал.
Наконец, рыболову надоело так сидеть. Он сердито встряхнул крышкой-кружкой, вытряхивая чаинки, закрутил термос. Наверное, решил сменить место.
И тут на берегу стало тесно. Непонятно, откуда вдруг появились люди - бесшумно и быстро - но их вокруг стало много, и действовали они чётко и слаженно. Рядом с человеком встали двое - люди в обычной городской одежде, но с бесшумными автоматами «Вал» - один справа, один слева. Ещё один в гражданском заглянул в палатку, разбитую человеком неподалёку. А ещё трое, одетых в камуфляж, со снайперскими винтовками, быстро рассредоточились вокруг - и стали совершенно невидимыми, и никто теперь не мог бы подойти к этому месту, минуя их.
Человек, удивлённый, попытался подняться.
- Что вам нужно?
- Не вставайте, - не то приказал, не то попросил один из стоявших рядом, рослый залысый мужчина с плющеным носом. Он аккуратно надавил рыболову на плечо, и тот сел обратно. Лицо залысого было спокойно, а глаза внимательно смотрели по сторонам.
Из-за спины залысого появился тот, что заглядывал в палатку - невысокий, лобастый, очень плечистый.
- Кузнецов? - спросил плечистый-лобастый, твёрдо глядя в глаза рыболову.
- Кузнецов, - подтвердил рыболов. Он не был напуган - он был удивлён.
Плечистый-лобастый протянул фотографию.
- Ваша внучка?
Рыболов по фамилии Кузнецов, изменившись в лице, вырвал карточку, жадно всмотрелся:
- Что с Наденькой?!!
- Пока ничего, - раздельно и отчётливо сказал плечистый-лобастый. - Но если ты, сука, попробуешь дёргаться - с ней обязательно что-то случится. Станет, сука, твоя внучка порнозвездой в свои 10 лет. Потом с герычем познакомится.
До растерянного Кузнецова не сразу дошло.
- Ах вы...
- Я же сказал: не дёргаться! - рявкнул плечистый-лобастый. - Слушать меня внимательно.
***
- Так вот, - президент посмотрел на рыболова Кузнецова своими блёклыми глазами, - отставание от запада нарастает всё больше и больше.
Перед президентом, на роскошном столе карельской берёзы с позолотой, валялись листочки с графиками и справками. На абсциссах графиков стояли годы, на ординатах - проценты. Подписи на листочках гласили: «Информационно-разведывательное обеспечение ТВД», «Управление и связь», «Радиоэлектронная борьба», «Ёмкость ПВО РФ и ударная авиагруппировка НАТО», «Относительное число ИТР», «Относительный коэффициент внедрения инноваций», «Промышленный рост».
- Через пару десятилетий будет слишком много новых технологий, на которые мы не сможем дать адекватного ответа. Время утеряно. Промышленности у нас нет. Потому что наши мудаки ничего, кроме телесутенёрства с жоп-звёздами, фарцовки нефтью, золотыми унитазами и мерседесами, делать не умеют. И каспарыши - тоже ничего, кроме открывания ворот за осла с золотом, делать не умеют. А надо что-то делать.
Президент замолчал.
Рыболов Кузнецов злорадно скривился:
- У вас даже капитализм неправильный. Палёный, как водка.
- Вот ты нам, сука, капитализм и построишь. Хороший и правильный, - спокойно сказал президент. - Как положено по твоему долбаному марксизму. Вот тебе премьерские полномочия - строй. И только рыпнись, только попробуй перехитрить и сделать не так... - он достал фотографию десятилетней девочки и постучал холёным ногтем.
- Гады... - с ненавистью сказал рыболов.
- Говори, что хочешь - но чтобы был капитализм.
- Тогда нужно начинать с того, чтобы перестать быть папуасами, бегающими за стеклянными бусами. Начинать нужно с прекращения пропаганды проматывания всего в обмен на бусы. Наоборот, пропагандировать дело, знания, образование, семейные, личные и общественные ценности. Нужно начинать с буржуазной революции - потому что сейчас помесь феодализма с кокосовым базаром. Нужно создавать буржуазию - мрачных стяжателей, фанатиков, которые готовы ездить на велосипедах, но построят дело, чтобы приносило прибыль, которые вместо яхт наслаждаются новыми деньгами - а если яхты и покупают, то опять же ради особенной прибыли.
- Мне плевать, что для этого нужно. Строй, сука.
И президент снова настойчиво постучал холёным ногтём по фотографии.
***
С тех пор прошли годы.
...Премьер-министр сверился с часами и включил новости. В анонсе сюжетов пару раз мелькнуло его лицо - старчески-сухое и суровое, с брезгливо поджатым ртом - один раз на заседании правительства, другой раз - на перечёркнутом плакате, по соседству с надписями «НЕТ БЕЗРАБОТИЦЕ!», «АНТИНАРОДНОЕ ПРАВИТЕЛЬСТВО - В ОТСТАВКУ!» и «СОКРАТИТЬ АППЕТИТЫ ОЛИГАРХИИ!»
- Давайте-давайте, - одними губами сказал он, и брезгливо скривился. А может, ободряюще улыбнулся, не поймёшь. Но если это и была улыбка - то гадкая, и выглядела неестественно, даже отвратительно, на его надменном лице.
- Пал Николаич, машина готова!
Премьер-министр спокойно повернулся к сказавшему - круглолицему крепышу в охотничьем камуфляже. Лицо премьера было снова равнодушно-брезгливым, без намёка на улыбку. Одет он был тоже в охотничий камуфляж.
- Я готов.
Вместе с водителем-телохранителем они спустились во двор, сели в чёрный бронированный джип «Енисей» и выкатили за ворота резиденции.
Никакого эскорта у джипа не было. Так повелось уже давно - только водитель-телохранитель. ФСО поначалу артачилась, но постепенно все привыкли. Оказалось - ненавистный премьер и впрямь никому не нужен, никто не норовит его убить и не гоняется даже за его велосипедом. Капитализм и демократия - ничего не скажешь.
Дорога до любимого озера премьера заняла четыре часа - из Москвы далековато, не то, что из родного премьерского Санкт-Петербурга.
...А на озере стояла благодать - цвели кувшинки, играли в воде солнечные блики. Премьер зажмурился от блеска - и вдруг стал весёлым, разулыбался по-настоящему, впервые за много-много лет.
Он закинул удочки, азартно подёргал поплавок на одной, потом на другой. Но клёва не было. Премьер выставил глубину побольше, снова осторожно поиграл наживкой - безрезультатно. Тогда он пристроил удочки в рогатки, и стал просто смотреть, как бегут по небу весёлые облачка. У него было очень хорошее настроение - и телохранитель, который возился с мангалом, недоверчиво косился: он впервые видел хозяина весёлым.
А премьер смотрел на облачка, чему-то счастливо улыбался.
Так он и упал на спину - глядя в небо широко открытыми весёлыми глазами - простреленный навылет пулемётной очередью. Вторая очередь свалила телохранителя - тот скорчился несколько раз, изогнулся и затих.
На берегу появились люди. Они осторожно выходили из-за деревьев - люди в штатском, с автоматами. Был у них и пулемёт Калашникова. Люди старались не шуметь, ступали осторожно - и это было немного нелепо после двух пулемётных очередей, слышных на километры вокруг. Были эти люди разные: и молодые, и постарше - а на рукавах у всех имелись одинаковые красные повязки.
Часть людей развернулись по сторонам, держа автоматы наизготовку, встали на колено - кто-то ловчее, кто-то не очень. А шедший впереди крупный мужчина лет сорока пяти с пулемётом - видимо, главный - остановился, не доходя до расстрелянных метров двадцать, и поднял руку. Остальные тоже остановились. Главный достал из кармана пистолет и, глядя испытующе, протянул прыщавому нестриженому парнишке, вставшему рядом:
- Иди, дострели Упыря. В голову.
Прыщавый парнишка осторожно принял пистолет, и вдруг сказал:
- Слышь, а может, не надо так?.. Всё-таки - бывший наш...
- Упырь он, а не наш. Не наш он - а их. Бытие определяет сознание. Предал наше дело - пусть скажет спасибо, что не вздёрнули.
Прыщавый парнишка дёрнул затвор - не получилось, соскочил в потной руке. Он дёрнул второй раз - патрон дослался - и решительно пошёл к лежащему премьеру. Но только заглянул тому в лицо - как вдруг бросился бегом обратно.
- Да готов Упырь, - объяснил он, запыхавшись.
Командир недовольно покачал головой, забрал пистолет и пошёл сам. Спокойно прицелился премьеру в голову - но вдруг тоже передумал, убрал пистолет и вернулся. Он чему-то посмеивался - под аккуратными офицерскими усиками скалились прокуренные зубы.
- А чё сам не стрельнул-то? - огрызнулся на него прыщавый парнишка.
- Идите, братцы, посмотрите... - сказал командир всем весело. - Да идите-идите, он не кусается теперь. Всё хорошо.
Командир подозвал помощника с рацией, размотал гарнитуру. Что-то сказал, долго выслушивал ответ.
Но милиционеры никуда не пошли. Они в напряжении ждали, переминаясь с ноги на ногу.
- Ну что, товарищи, - объявил им, наконец, главный. - Презика тоже чпокнули, по «списку тысячи» берут, пока информация неполная. Банки и телецентры взяты. И в ГДР товарищи тоже синхронно выступили. А вы всё-таки сходите, гляньте на Упыря, оно того стоит...
И тогда всё разрядилось. Все засмеялись, радостно загалдели - словно стало можно говорить. Кто-то крикнул «ура!» И все пошли глазеть на мёртвого Упыря.
Упырь лежал на спине и весело смотрел на облачка, легко летящие по небу. Очень весело и оптимистично смотрел, как будто ему тоже очень нравилось происходящее.
- Ишь - не ждал такого конца Упырь, думал, всё хорошо у него...
- Чё он такой весёлый-то? - спросил прыщавый парнишка.
- Развлекаться приехал, гадёныш, вот и весёлый... Знаем мы их падонкафские рыбалки с виагрой и баней.
- А может, совесть его заела - вот и обрадовался концу?
- Да какая у него совесть... - хмыкнул командир. - Бытие определяет сознание. Хотя... - он как будто удивился неожиданной мысли, и замолчал в недоумении. - Да нет... - командир даже затряс головой, отгоняя эту нелепую мысль. - Бытие определяет сознание.
Он решительно отмахнул рукой и вскинул пулемёт на плечо.
Все шли, радостно переговаривались, пинали ногами траву - и перед глазами у них стоял весёлый взгляд мёртвого Упыря. От этого всем тоже было весело - ура, не пить больше Упырю соки из людей! Нет больше Упыря! Зато есть первоклассные заводы и университеты, и жизнь теперь настанет - во!
Конец.