"Труд" Э. Золя
Редкое (если не единственное) сочетание вроде бы маргинального жанра и автора -классика мирового уровня. Как неизменно отмечается всеми, это - фурьеристская утопия. Но в первой половине весьма объемистого произведения это просто реалистический роман.
Автор по обыкновению предварительно весьма обстоятельно изучил вопрос, поэтому интересно, как он мыслил механизм социального перехода. Мда, вслед за Фурье он предлагает акционерное общество (ха!) - "ассоциацию капитала, труда и таланта", где каждый из этих видов "капитала" имеет соответствующую долю в прибылях. Никакого фаланстера нет и не появится до самого конца (есть просто Город), но один из героев - буян Рагю - сразу же начинает вопить о казарме. Оказывается, появилась плановость в потреблении - через потребкооперацию, и любители выпить ощутили ограничение. На этом строится один из стержневых конфликтов.
Автор вообще весьма здраво смотрит на дело, бешеная реакция буржуазии и отсталых слоев самих рабочих живописуется со всей мощью, портреты персонажей сделаны мастерски, предусмотрена и горечь первых поражений, и начальные трудности.
Последнюю же треть романа можно было и не писать.
...И перед тем, как отправиться спать, Рагю, закурив трубку, коротко рассказал Боннеру о своей жизни - жизни бродячего рабочего, тяготившегося трудом, ленивца и кутилы. Это был все тот же наемник, развращенный наемным трудом, мечтающий уничтожить своего хозяина единственно для того, чтобы занять его место и, в свою очередь, угнетать других. Для Рагю счастье заключалось только в том, чтобы нажить крупное состояние и наслаждаться им, радуясь, что ему удалось использовать в своих интересах нищету обездоленных. Бунтарь на словах, а на деле человек, трусливо пасующий перед хозяином, нерадивый работник, пьяница, неспособный к постоянному труду, он переходил из мастерской в мастерскую, из страны в страну; отовсюду его выгоняли, а не то он и сам бросал работу в порыве бессмысленного озорства. Никогда ему не удавалось отложить ни гроша на черный день, повсюду его преследовала бедность, с каждым годом он все больше опускался. Пришла старость; казалось чудом, что он, всеми покинутый, не умер с голоду на улице. Почти до шестидесяти лет ему удавалось перебиваться случайными работами. Затем он попал в больницу, должен был в конце концов выписаться из нее, попал в другую. Последние пятнадцать лет он так и жил, от одного дня до другого, не зная сегодня, чем будет сыт завтра. Теперь он нищенствовал; ему не отказывали в куске хлеба, разрешали ночевать на соломе. Ничто в нем не изменилось - ни его затаенное бешенство, ни его исступленная жажда стать хозяином и насладиться богатством.
- Послушай, однако, - сказал Боннер, подавляя желание засыпать Рагю множеством вопросов, - ведь все те страны, через которые ты проходил, должно быть, охвачены революцией? Мы-то здесь обогнали остальных, но ведь и весь мир двинулся в путь, не правда ли?
- Да, да, - ответил своим насмешливым тоном Рагю, - они дерутся, перестраивают общество; тем не менее я всюду подыхал с голоду.
В Германии, в Англии, особенно в Америке Рагю наблюдал забастовки, бурные восстания. Во всех странах, куда его увлекали озлобление и лень, перед ним разыгрывались трагические события. Последние монархии рушились, на их месте возникали республики; благодаря федерациям соседних государств начинали стираться границы между народами. Это напоминало таяние снегов весной, когда открывается оплодотворенная земля и под яркими лучами дружелюбного солнца в несколько дней вырастают и распускаются цветы. Все человечество двинулось вперед, закладывая наконец основы грядущего Города - Города счастья. Но на долю Рагю, плохого работника, вечно недовольного кутилы, среди всех этих потрясений выпали только невзгоды; часто ему приходилось туго, но ни разу не представился случай ограбить погреб богача и напиться в свое удовольствие. И теперь, когда он превратился в старого бродягу, в старого нищего, он все так же насмехался над этим пресловутым Городом справедливости и мира! Ведь все это не вернет ему молодости, не даст возможности окончить жизнь среди наслаждений, во дворце, окруженным рабами, подобно тем королям, о которых он читал в книжках. И Рагю зло издевался над глупостью людей, которые из сил выбиваются, чтобы обеспечить своим правнукам возможность жить хоть в несколько более благоустроенном доме, а ведь сами-то они могут насладиться этим домом разве лишь во сне.
Автор по обыкновению предварительно весьма обстоятельно изучил вопрос, поэтому интересно, как он мыслил механизм социального перехода. Мда, вслед за Фурье он предлагает акционерное общество (ха!) - "ассоциацию капитала, труда и таланта", где каждый из этих видов "капитала" имеет соответствующую долю в прибылях. Никакого фаланстера нет и не появится до самого конца (есть просто Город), но один из героев - буян Рагю - сразу же начинает вопить о казарме. Оказывается, появилась плановость в потреблении - через потребкооперацию, и любители выпить ощутили ограничение. На этом строится один из стержневых конфликтов.
Автор вообще весьма здраво смотрит на дело, бешеная реакция буржуазии и отсталых слоев самих рабочих живописуется со всей мощью, портреты персонажей сделаны мастерски, предусмотрена и горечь первых поражений, и начальные трудности.
Последнюю же треть романа можно было и не писать.
...И перед тем, как отправиться спать, Рагю, закурив трубку, коротко рассказал Боннеру о своей жизни - жизни бродячего рабочего, тяготившегося трудом, ленивца и кутилы. Это был все тот же наемник, развращенный наемным трудом, мечтающий уничтожить своего хозяина единственно для того, чтобы занять его место и, в свою очередь, угнетать других. Для Рагю счастье заключалось только в том, чтобы нажить крупное состояние и наслаждаться им, радуясь, что ему удалось использовать в своих интересах нищету обездоленных. Бунтарь на словах, а на деле человек, трусливо пасующий перед хозяином, нерадивый работник, пьяница, неспособный к постоянному труду, он переходил из мастерской в мастерскую, из страны в страну; отовсюду его выгоняли, а не то он и сам бросал работу в порыве бессмысленного озорства. Никогда ему не удавалось отложить ни гроша на черный день, повсюду его преследовала бедность, с каждым годом он все больше опускался. Пришла старость; казалось чудом, что он, всеми покинутый, не умер с голоду на улице. Почти до шестидесяти лет ему удавалось перебиваться случайными работами. Затем он попал в больницу, должен был в конце концов выписаться из нее, попал в другую. Последние пятнадцать лет он так и жил, от одного дня до другого, не зная сегодня, чем будет сыт завтра. Теперь он нищенствовал; ему не отказывали в куске хлеба, разрешали ночевать на соломе. Ничто в нем не изменилось - ни его затаенное бешенство, ни его исступленная жажда стать хозяином и насладиться богатством.
- Послушай, однако, - сказал Боннер, подавляя желание засыпать Рагю множеством вопросов, - ведь все те страны, через которые ты проходил, должно быть, охвачены революцией? Мы-то здесь обогнали остальных, но ведь и весь мир двинулся в путь, не правда ли?
- Да, да, - ответил своим насмешливым тоном Рагю, - они дерутся, перестраивают общество; тем не менее я всюду подыхал с голоду.
В Германии, в Англии, особенно в Америке Рагю наблюдал забастовки, бурные восстания. Во всех странах, куда его увлекали озлобление и лень, перед ним разыгрывались трагические события. Последние монархии рушились, на их месте возникали республики; благодаря федерациям соседних государств начинали стираться границы между народами. Это напоминало таяние снегов весной, когда открывается оплодотворенная земля и под яркими лучами дружелюбного солнца в несколько дней вырастают и распускаются цветы. Все человечество двинулось вперед, закладывая наконец основы грядущего Города - Города счастья. Но на долю Рагю, плохого работника, вечно недовольного кутилы, среди всех этих потрясений выпали только невзгоды; часто ему приходилось туго, но ни разу не представился случай ограбить погреб богача и напиться в свое удовольствие. И теперь, когда он превратился в старого бродягу, в старого нищего, он все так же насмехался над этим пресловутым Городом справедливости и мира! Ведь все это не вернет ему молодости, не даст возможности окончить жизнь среди наслаждений, во дворце, окруженным рабами, подобно тем королям, о которых он читал в книжках. И Рагю зло издевался над глупостью людей, которые из сил выбиваются, чтобы обеспечить своим правнукам возможность жить хоть в несколько более благоустроенном доме, а ведь сами-то они могут насладиться этим домом разве лишь во сне.