Как написать сценарий успешного фильма?
Копирую те кусочки из интервью с Юрием Коротковым. Писать сердцем и разумом, которые приглянулись мне - надеюсь еще написать драматическое произведение или сценарий, оказалось, что мне это близко и интересно.
Источник - http://news.mail.ru/culture/5166490/?page=1 и еще: http://community.livejournal.com/drama_talks/119251.html
Как написать сценарий успешного фильма? Что способно вернуть наше кинообразование на высокий конкурентоспособный уровень? И как избавиться от стереотипа о том, что только авторское кино из России имеет право на жизнь? Об этих и других проблемах мы поговорили с Юрием Коротковым - автором сценария таких известных фильмов, как «Страна глухих», «9 рота», «Стиляги». Фильмов, получивших высокую оценку как профессионалов кино, так и широкого зрителя.
В интервью с Ю. Коротковым поднимались такие темы:
Авторское кино в тисках конъюнктуры
Кризис в помощь
В ожидании фильма-события
и далее:
«Наше кинообразование - это катастрофа»
Корреспондент:
Вы согласны с тем, что проблемы отечественной киноиндустрии начинаются с нехватки хороших сценариев?
Юрий Коротков:
Конечно.
Корреспондент:
Выходит, что корни этой проблемы идут от кинообразования? Нет хороших сценариев, потому что нет хороших сценаристов, а значит и достойного кинообразования?
Юрий Коротков:
Именно так, потому что на протяжении минувших 20 лет было обмануто огромное количество людей. Страшный удар по нашему кинообразованию нанесли и ВГИК и Высшие курсы и бесчисленные второсортные ВУЗы, в каждом из которых есть кинофакультет, куда приходит человек, и его начинают учить складывать конструктор Lego в том или ином порядке. И не объясняют, что написание сценария - это творчество. Во ВГИКе напрямую говорят, что сценаристика - это изготовление табуреток. Есть чертежи, и надо в определенной последовательности соединять детали, чтобы получилась хорошая табуретка. Если вы будете отступать от этих чертежей, то табуретка получится с ножками разной длины, и на ней будет невозможно сидеть.
Корреспондент:То есть на сценарный факультет должны поступать опытные пишущие люди?
Юрий Коротков:
Не просто пишущие, а соответствующие определенной специфике кино. Почему я легко встроился в кинематограф? Потому что в Литературном институте я постепенно пришел к коротким динамичным повестям без подпорочек в виде «И он вспомнил, и она поняла…» То есть передавал состояние героя через его действия.
Корреспондент:
Разве сценаристы, выходящие из стен ВГИКа, этим мастерством не владеют?
Юрий Коротков:
ВГИК довольно успешно выпускает сценаристов, которые идут писать дешевые сериалы, не имеющие никакого отношения к творчеству. Продюсеры называют это словом «продукт». Один мой знакомый продюсер очень цинично сказал, что сценарист, который решит усовершенствовать сценарий сериала, подлежит увольнению. Потому что не надо ни хуже, ни лучше. Гайка должна быть определенного размера. А потом эти сценаристы садятся на «денежную иглу», привыкают зарабатывать свои 10 штук в месяц, и все они думают, что это временно, что они потом скажут свое, напишут такой сценарий… А они ничего не напишут, потому что эти вбитые сначала во ВГИКе, а затем на сериалах лекала, уже не выбиваются обратно.
Корреспондент:
Значит, Вы считаете, что все эти популярные учебники по сценарному ремеслу только во вред?
Юрий Коротков:
Когда молодой сценарист берет в руки подобный учебник, он начинает заниматься самолечением. Этого делать нельзя ни в коем случае. Вначале человек должен написать рассказ о своей жизни, стихи. А затем уже садиться за сценарий. В чем основная ошибка работы по американским учебникам? Когда сценаристы расставляют своих героев, как на шахматной доске, изначально получается мертворожденный фильм. А нужно писать во власти порыва. Но, тем не менее, когда мы с Валерой Тодоровским написали «Страну глухих», у нас провисал финал в сценарии. И тут Валера предложил вспомнить «дедушку-Митту». Мы приложили его лекало к нашему сценарию, и выяснили, что у нас отсутствует третий акт. Я это говорю к тому, что подобные учебники должны быть последней ступенью производства сценария. Когда ты, обливаясь слезами и смеясь над своими шутками, написал сценарий, можешь приложить лекало и выяснить, чего в нем не хватает. Если же перед тобой изначально лежит американский учебник, ты обречен всю жизнь писать «мыло».
Корреспондент:
Может ли приток финансов в кинообразование что-то изменить?
Юрий Коротков:
В нашей стране финансы, увы, далеко не все решают. Эта ситуация не измениться за короткий промежуток времени. Нужно каким-то образом привлечь к преподаванию действительно лучших сценаристов. Но трудно представить, чтобы они пожертвовали сценарной работой, ради преподавания, при нынешней цене за сценарий. Даже если предположить, что все ведущие сценаристы дружными рядами сейчас бросятся преподавать, то дай бог, чтобы лет через десять это сыграло какую-то роль в нашем кино. А нынешняя система - это катастрофа.
Корреспондент:
Остается надеяться только на талантливых самородков?
Юрий Коротков:
Я не верю в самородков. Все самородки, которых я в жизни встречал, накрылись медным тазом. Я верю в постепенно набирающих людей. У человека должен быть талант или по крайней мере способности, и он должен уметь набирать. Самородок - это всегда расслабленный человек. Ему Бог дал талант, и он не знает, что с ним делать. И я абсолютно не верю в людей, талантливых во всем. Но верю в тех людей, которые очень талантливы в написании 60-ти страниц текста. 100 страниц - для них уже много. 20 - мало. А вот 60 - в самый раз. Я всегда отказывался преподавать, но сейчас провожу, мне кажется, очень удачный эксперимент. Началось с того, что я горестно подумал, что вот есть у меня несколько классных идей, но никогда я эти сценарии не напишу - просто руки не дойдут. И тогда я прочитал сто работ молодых сценаристов, нашел шесть способных ребят и начал писать эти истории с ними в соавторстве. В результате - уже сняты или находятся в производстве восемь фильмов и еще несколько пишутся. Вот это и есть настоящая учеба. Ведь я отвечаю за этих ребят своим именем и своими деньгами, поскольку я гарантирую уровень и в случае неудачи (тьфу-тьфу) спрашивать будут не с них, а с меня… Хотя, с другой стороны - собственными руками ращу себе конкурентов. Они набирают на глазах.
Корреспондент:
Вы учились у замечательных кинодраматургов Семена Лунгина и Валерия Фрида. Школа сценарного мастерства, которую они представляли, актуальна сегодня?
Юрий Коротков:
Это была школа киноповести. Так, помимо моих учителей, работали Евгений Габрилович, Светлана Кармалита, Эдуард Володарский, Валентин Черных и другие. Советская киноповесть отличалась от американского сценария своей человечностью. Когда я смотрю старые советские фильмы, вижу, какая там витиеватость построения, отношений между героями. Все это совершенно не устарело. Но был один недостаток. Как раз отсутствие жесткой внутренней структуры. Мне очень повезло, что я поступил на Высшие курсы сценаристов и режиссеров именно в 1985 году. Тогда еще преподавали советскую киноповесть, но уже появился Митта со своей американской системой. И у меня в процессе обучения срослись эти две школы - душевность советской киноповести с динамикой американского кино.
В поисках единственного слова
Корреспондент: Сколько у вас времени занимает работа над сценарием?
Юрий Коротков:
В среднем, 3 недели. «9 роту» и «Стиляги» я написал за 3 недели. А сценарий фильма «Американка» за 10 дней. Это мой рекорд.
Корреспондент:
Между работой над сценариями, наверное, проходит больше времени?
Юрий Коротков:
Конечно, должен пройти так называемый срок беременности сценарием. С 1986 года, когда я начал уже всерьез заниматься кинодраматургией, я писал два сценария в год, иногда один, а иногда и ни одного. Единственный сценарий, который я писал на протяжении полугода, это «Подвиг» - сценарий, который должен был ставить Валерий Тодоровский. Это самый значительный мой сценарий, охватывающий эпоху, начиная с полета Гагарина и до смерти Брежнева.
Корреспондент: Что для вас самое сложное в процессе написания сценария?
Юрий Коротков:
Самое сложное - это начало. Поднять телегу на горку. Когда ты ее толкаешь, уже ненавидишь тот день, когда взялся за это, подписал договор. Пишешь одну сцену из начала, другую из конца… И потом в какой-то момент, когда много сцен уже написано, герои начинают жить сами по себе. И телега уже несется с горы, и тебе нужно лишь правильно направлять ее. И, конечно, нельзя писать первыми попавшимися словами. Слово - это рабочий материал. Необходимо найти нужное слово, которое сработает. Писать бессмысленно с холодным носом, трезво. Это сразу отражается в тексте. Написание сценария - это состояние, близкое к шаманству, когда сценарист, как шаман, находит связь со всеми мирами. Если ты вошел в это состояние, слова сами придут. Сценарий за столом не пишется, а только записывается.
Корреспондент:
Работая над образом героя, вы представляете себе реальных людей?
Юрий Коротков:
У персонажа могут быть руки от одного человека, ноги от другого, а голова от третьего, но все это должно быть подмечено в реальной жизни. Поэтому сценарист должен жить как можно более насыщенной жизнью. И все пережитое отдавать на продажу.
Корреспондент:
А конкретных актеров представляете, когда пишите?
Юрий Коротков:
Не всегда. Но очень хорошо, когда, садясь за сценарий, представляешь себе то, что называется dream cast - идеальный актерский ансамбль.
Корреспондент:
А вы кроме сценариев что-то пишете?
Юрий Коротков:
К сожалению, нет. Я завидую Юрию Арабову, который пишет прозу и стихи, потому что это тоже очень здорово, когда сценаристы пишут стихи. У поэта другое отношение к слову. Еще Набоков писал о том, что сценаристы значительно ближе к поэтам, чем к романистам. Труднее всего переходят в кино прозаики и драматурги, гораздо легче поэты и журналисты, потому что они мыслят метафорами. В поэзии работает образное мышление, и в строчке может стоять лишь то слово, которому там предназначено стоять. А сценаристы в своем большинстве лишены этого тяжелого, но очень сладкого мучения в поисках одного единственного слова.
Пишите в стол
Корреспондент: Напоследок хотелось бы спросить, какой основной совет вы бы дали начинающим сценаристам?
Юрий Коротков:
Совет не новый - попытаться что-то написать в стол, не по заказу. Если ты сценарист, желающий чего-то добиться, кроме денег, то надо писать то, что тебе нравится. Всегда должна быть работа, которую ты можешь предъявить как свой козырь. Попав к крупному продюсеру, ты же не станешь ему показывать все эти «Метастазы любви». Мне в советские времена приснился страшный сон. Мне снилось, что я просыпаюсь от телефонного звонка. Мне звонят из журнала «Новый мир» и говорят, что собираются напечатать мой роман. Если в то время твой роман публиковался в «Новом мире», ты становился большим писателем в этой стране. Тебя издавали все. Сейчас нет журнала такого уровня. И вот я просыпаюсь с горькой мыслью, что это был всего лишь сон. Но после этого мне приходит в голову гораздо более страшная мысль. Что у меня нет романа. Так вот для того, чтобы ждать звонка из «Нового мира» с предложением напечатать твой роман, надо этот роман сначала написать.
Источник - http://news.mail.ru/culture/5166490/?page=1 и еще: http://community.livejournal.com/drama_talks/119251.html
Как написать сценарий успешного фильма? Что способно вернуть наше кинообразование на высокий конкурентоспособный уровень? И как избавиться от стереотипа о том, что только авторское кино из России имеет право на жизнь? Об этих и других проблемах мы поговорили с Юрием Коротковым - автором сценария таких известных фильмов, как «Страна глухих», «9 рота», «Стиляги». Фильмов, получивших высокую оценку как профессионалов кино, так и широкого зрителя.
В интервью с Ю. Коротковым поднимались такие темы:
Авторское кино в тисках конъюнктуры
Кризис в помощь
В ожидании фильма-события
и далее:
«Наше кинообразование - это катастрофа»
Корреспондент:
Вы согласны с тем, что проблемы отечественной киноиндустрии начинаются с нехватки хороших сценариев?
Юрий Коротков:
Конечно.
Корреспондент:
Выходит, что корни этой проблемы идут от кинообразования? Нет хороших сценариев, потому что нет хороших сценаристов, а значит и достойного кинообразования?
Юрий Коротков:
Именно так, потому что на протяжении минувших 20 лет было обмануто огромное количество людей. Страшный удар по нашему кинообразованию нанесли и ВГИК и Высшие курсы и бесчисленные второсортные ВУЗы, в каждом из которых есть кинофакультет, куда приходит человек, и его начинают учить складывать конструктор Lego в том или ином порядке. И не объясняют, что написание сценария - это творчество. Во ВГИКе напрямую говорят, что сценаристика - это изготовление табуреток. Есть чертежи, и надо в определенной последовательности соединять детали, чтобы получилась хорошая табуретка. Если вы будете отступать от этих чертежей, то табуретка получится с ножками разной длины, и на ней будет невозможно сидеть.
Корреспондент:То есть на сценарный факультет должны поступать опытные пишущие люди?
Юрий Коротков:
Не просто пишущие, а соответствующие определенной специфике кино. Почему я легко встроился в кинематограф? Потому что в Литературном институте я постепенно пришел к коротким динамичным повестям без подпорочек в виде «И он вспомнил, и она поняла…» То есть передавал состояние героя через его действия.
Корреспондент:
Разве сценаристы, выходящие из стен ВГИКа, этим мастерством не владеют?
Юрий Коротков:
ВГИК довольно успешно выпускает сценаристов, которые идут писать дешевые сериалы, не имеющие никакого отношения к творчеству. Продюсеры называют это словом «продукт». Один мой знакомый продюсер очень цинично сказал, что сценарист, который решит усовершенствовать сценарий сериала, подлежит увольнению. Потому что не надо ни хуже, ни лучше. Гайка должна быть определенного размера. А потом эти сценаристы садятся на «денежную иглу», привыкают зарабатывать свои 10 штук в месяц, и все они думают, что это временно, что они потом скажут свое, напишут такой сценарий… А они ничего не напишут, потому что эти вбитые сначала во ВГИКе, а затем на сериалах лекала, уже не выбиваются обратно.
Корреспондент:
Значит, Вы считаете, что все эти популярные учебники по сценарному ремеслу только во вред?
Юрий Коротков:
Когда молодой сценарист берет в руки подобный учебник, он начинает заниматься самолечением. Этого делать нельзя ни в коем случае. Вначале человек должен написать рассказ о своей жизни, стихи. А затем уже садиться за сценарий. В чем основная ошибка работы по американским учебникам? Когда сценаристы расставляют своих героев, как на шахматной доске, изначально получается мертворожденный фильм. А нужно писать во власти порыва. Но, тем не менее, когда мы с Валерой Тодоровским написали «Страну глухих», у нас провисал финал в сценарии. И тут Валера предложил вспомнить «дедушку-Митту». Мы приложили его лекало к нашему сценарию, и выяснили, что у нас отсутствует третий акт. Я это говорю к тому, что подобные учебники должны быть последней ступенью производства сценария. Когда ты, обливаясь слезами и смеясь над своими шутками, написал сценарий, можешь приложить лекало и выяснить, чего в нем не хватает. Если же перед тобой изначально лежит американский учебник, ты обречен всю жизнь писать «мыло».
Корреспондент:
Может ли приток финансов в кинообразование что-то изменить?
Юрий Коротков:
В нашей стране финансы, увы, далеко не все решают. Эта ситуация не измениться за короткий промежуток времени. Нужно каким-то образом привлечь к преподаванию действительно лучших сценаристов. Но трудно представить, чтобы они пожертвовали сценарной работой, ради преподавания, при нынешней цене за сценарий. Даже если предположить, что все ведущие сценаристы дружными рядами сейчас бросятся преподавать, то дай бог, чтобы лет через десять это сыграло какую-то роль в нашем кино. А нынешняя система - это катастрофа.
Корреспондент:
Остается надеяться только на талантливых самородков?
Юрий Коротков:
Я не верю в самородков. Все самородки, которых я в жизни встречал, накрылись медным тазом. Я верю в постепенно набирающих людей. У человека должен быть талант или по крайней мере способности, и он должен уметь набирать. Самородок - это всегда расслабленный человек. Ему Бог дал талант, и он не знает, что с ним делать. И я абсолютно не верю в людей, талантливых во всем. Но верю в тех людей, которые очень талантливы в написании 60-ти страниц текста. 100 страниц - для них уже много. 20 - мало. А вот 60 - в самый раз. Я всегда отказывался преподавать, но сейчас провожу, мне кажется, очень удачный эксперимент. Началось с того, что я горестно подумал, что вот есть у меня несколько классных идей, но никогда я эти сценарии не напишу - просто руки не дойдут. И тогда я прочитал сто работ молодых сценаристов, нашел шесть способных ребят и начал писать эти истории с ними в соавторстве. В результате - уже сняты или находятся в производстве восемь фильмов и еще несколько пишутся. Вот это и есть настоящая учеба. Ведь я отвечаю за этих ребят своим именем и своими деньгами, поскольку я гарантирую уровень и в случае неудачи (тьфу-тьфу) спрашивать будут не с них, а с меня… Хотя, с другой стороны - собственными руками ращу себе конкурентов. Они набирают на глазах.
Корреспондент:
Вы учились у замечательных кинодраматургов Семена Лунгина и Валерия Фрида. Школа сценарного мастерства, которую они представляли, актуальна сегодня?
Юрий Коротков:
Это была школа киноповести. Так, помимо моих учителей, работали Евгений Габрилович, Светлана Кармалита, Эдуард Володарский, Валентин Черных и другие. Советская киноповесть отличалась от американского сценария своей человечностью. Когда я смотрю старые советские фильмы, вижу, какая там витиеватость построения, отношений между героями. Все это совершенно не устарело. Но был один недостаток. Как раз отсутствие жесткой внутренней структуры. Мне очень повезло, что я поступил на Высшие курсы сценаристов и режиссеров именно в 1985 году. Тогда еще преподавали советскую киноповесть, но уже появился Митта со своей американской системой. И у меня в процессе обучения срослись эти две школы - душевность советской киноповести с динамикой американского кино.
В поисках единственного слова
Корреспондент: Сколько у вас времени занимает работа над сценарием?
Юрий Коротков:
В среднем, 3 недели. «9 роту» и «Стиляги» я написал за 3 недели. А сценарий фильма «Американка» за 10 дней. Это мой рекорд.
Корреспондент:
Между работой над сценариями, наверное, проходит больше времени?
Юрий Коротков:
Конечно, должен пройти так называемый срок беременности сценарием. С 1986 года, когда я начал уже всерьез заниматься кинодраматургией, я писал два сценария в год, иногда один, а иногда и ни одного. Единственный сценарий, который я писал на протяжении полугода, это «Подвиг» - сценарий, который должен был ставить Валерий Тодоровский. Это самый значительный мой сценарий, охватывающий эпоху, начиная с полета Гагарина и до смерти Брежнева.
Корреспондент: Что для вас самое сложное в процессе написания сценария?
Юрий Коротков:
Самое сложное - это начало. Поднять телегу на горку. Когда ты ее толкаешь, уже ненавидишь тот день, когда взялся за это, подписал договор. Пишешь одну сцену из начала, другую из конца… И потом в какой-то момент, когда много сцен уже написано, герои начинают жить сами по себе. И телега уже несется с горы, и тебе нужно лишь правильно направлять ее. И, конечно, нельзя писать первыми попавшимися словами. Слово - это рабочий материал. Необходимо найти нужное слово, которое сработает. Писать бессмысленно с холодным носом, трезво. Это сразу отражается в тексте. Написание сценария - это состояние, близкое к шаманству, когда сценарист, как шаман, находит связь со всеми мирами. Если ты вошел в это состояние, слова сами придут. Сценарий за столом не пишется, а только записывается.
Корреспондент:
Работая над образом героя, вы представляете себе реальных людей?
Юрий Коротков:
У персонажа могут быть руки от одного человека, ноги от другого, а голова от третьего, но все это должно быть подмечено в реальной жизни. Поэтому сценарист должен жить как можно более насыщенной жизнью. И все пережитое отдавать на продажу.
Корреспондент:
А конкретных актеров представляете, когда пишите?
Юрий Коротков:
Не всегда. Но очень хорошо, когда, садясь за сценарий, представляешь себе то, что называется dream cast - идеальный актерский ансамбль.
Корреспондент:
А вы кроме сценариев что-то пишете?
Юрий Коротков:
К сожалению, нет. Я завидую Юрию Арабову, который пишет прозу и стихи, потому что это тоже очень здорово, когда сценаристы пишут стихи. У поэта другое отношение к слову. Еще Набоков писал о том, что сценаристы значительно ближе к поэтам, чем к романистам. Труднее всего переходят в кино прозаики и драматурги, гораздо легче поэты и журналисты, потому что они мыслят метафорами. В поэзии работает образное мышление, и в строчке может стоять лишь то слово, которому там предназначено стоять. А сценаристы в своем большинстве лишены этого тяжелого, но очень сладкого мучения в поисках одного единственного слова.
Пишите в стол
Корреспондент: Напоследок хотелось бы спросить, какой основной совет вы бы дали начинающим сценаристам?
Юрий Коротков:
Совет не новый - попытаться что-то написать в стол, не по заказу. Если ты сценарист, желающий чего-то добиться, кроме денег, то надо писать то, что тебе нравится. Всегда должна быть работа, которую ты можешь предъявить как свой козырь. Попав к крупному продюсеру, ты же не станешь ему показывать все эти «Метастазы любви». Мне в советские времена приснился страшный сон. Мне снилось, что я просыпаюсь от телефонного звонка. Мне звонят из журнала «Новый мир» и говорят, что собираются напечатать мой роман. Если в то время твой роман публиковался в «Новом мире», ты становился большим писателем в этой стране. Тебя издавали все. Сейчас нет журнала такого уровня. И вот я просыпаюсь с горькой мыслью, что это был всего лишь сон. Но после этого мне приходит в голову гораздо более страшная мысль. Что у меня нет романа. Так вот для того, чтобы ждать звонка из «Нового мира» с предложением напечатать твой роман, надо этот роман сначала написать.