А если это любовь?!
Да ни дай бох!
Стала свидетелем, невольным, отвратительной сцены: в обед побежала по делам, впереди на тротуаре, где местами еще есть лужи из льда и грязи, шла пара.
Шла строем: он впереди, она - на два шага сзади. У нее в руках пакет с едой и пакет подгузников. У него в руках ничего. Я не вижу лиц, только спины. И слышу громкий разговор, переходящий в ор. Вдруг этот "сморчок" (рост 163, лицо как "печеное яблоко", весь вид - "гопота местная") поворачивается и со всей силы толкает Ее в грудь руками, она садится задницей в лужу, раскидав пакеты.
"Сколько раз я тебе, твари, говорили, чтобы не переписывалась ни с кем при мне!!! Ты кому пишешь, б...?" Светит солнце, поют птички. Она: "Ни с кем! Детские пособия смотрела!" Раз! - с ноги выбивает из рук телефон, попадает ей в лицо грязным ботинком, смотрит в телефон. Она ползает собирает все и причитает: "Вадик, ну Вадик, отдай телефон!" Она выбралась из лужи и все продолжилось в том же духе.
Обогнала их и порысила дальше.
Ощущения от наблюдения мерзейшие.
Да, эти люди так живут, понимаю, что для их круга и образа жизни - это норма.
И это тот контингент, которому бесконечно у нас помогает государство. После этой безобразной сцены, утвердилась в мысли, что нельзя бесконечно заваливать их деньгами. Остальным-то не жаждут помочь.
И чтобы не говорили, но не понимаю, как себя можно так не уважать и не любить. Как и не любить своего ребенка, который в этом растет? Ну да, если слаще морковки ничего не было, то откуда знать.
Да, я не помогаю в таких ситуациях. Моя карма - это бабули потерявшиеся и подпившие дедули.
Дети, женщины сегодня - это минное поле, на котором можно подорваться за самые благие намерения, ибо вместо благодарности можно получить недовольство "не так помогли", а то и обвинение хрен знает в чем. А уж семейные пары - это полный треш! Ей поможешь, а она потом заявление пишет на ...спасителя. Жестоко и равнодушно, но, увы, все правила и принципы пишутся кровью и печальным опытом.
Стала свидетелем, невольным, отвратительной сцены: в обед побежала по делам, впереди на тротуаре, где местами еще есть лужи из льда и грязи, шла пара.
Шла строем: он впереди, она - на два шага сзади. У нее в руках пакет с едой и пакет подгузников. У него в руках ничего. Я не вижу лиц, только спины. И слышу громкий разговор, переходящий в ор. Вдруг этот "сморчок" (рост 163, лицо как "печеное яблоко", весь вид - "гопота местная") поворачивается и со всей силы толкает Ее в грудь руками, она садится задницей в лужу, раскидав пакеты.
"Сколько раз я тебе, твари, говорили, чтобы не переписывалась ни с кем при мне!!! Ты кому пишешь, б...?" Светит солнце, поют птички. Она: "Ни с кем! Детские пособия смотрела!" Раз! - с ноги выбивает из рук телефон, попадает ей в лицо грязным ботинком, смотрит в телефон. Она ползает собирает все и причитает: "Вадик, ну Вадик, отдай телефон!" Она выбралась из лужи и все продолжилось в том же духе.
Обогнала их и порысила дальше.
Ощущения от наблюдения мерзейшие.
Да, эти люди так живут, понимаю, что для их круга и образа жизни - это норма.
И это тот контингент, которому бесконечно у нас помогает государство. После этой безобразной сцены, утвердилась в мысли, что нельзя бесконечно заваливать их деньгами. Остальным-то не жаждут помочь.
И чтобы не говорили, но не понимаю, как себя можно так не уважать и не любить. Как и не любить своего ребенка, который в этом растет? Ну да, если слаще морковки ничего не было, то откуда знать.
Да, я не помогаю в таких ситуациях. Моя карма - это бабули потерявшиеся и подпившие дедули.
Дети, женщины сегодня - это минное поле, на котором можно подорваться за самые благие намерения, ибо вместо благодарности можно получить недовольство "не так помогли", а то и обвинение хрен знает в чем. А уж семейные пары - это полный треш! Ей поможешь, а она потом заявление пишет на ...спасителя. Жестоко и равнодушно, но, увы, все правила и принципы пишутся кровью и печальным опытом.
Click to view