Несколько собственных мыслей
Не слишком часто в Интернете случается встретить, среди написанного в последние годы, что-то имеющее отношение к литературе. А тут, хотя изобразительные средства выбраны чудовищные и написано совершенно варварским языком, характеры и судьбы, получается, что это литература. Не смог отказать себе в удовольствии прокомментировать
_______
Автор, пишущий под псевдонимом Руст Круглопузов
"Ирония судьбы или с лёгким паром. Провинциальная версия"
http://udaff.com/creo/90067.html#16980996
_______
Оговорка.
Нецензурная речь и секс - довольно сложный изобразительный язык. Сложный для того, кто излагает, и сложный для того, кто пытается обсуждать сказанное. Потому, что не всегда сказанное можно процитировать и сохранить дистанцию с произведением. Так как говоря (по сути, поступая), как герои произведения, становишься частью явления, которое рассматривает автор.
Изобразительный язык.
Если секс для автора - это изобразительное средство, почему выбирается такая интенсивность этого средства?
Секс избирается в качестве инструмента, а не объекта исследования. В силу этого, автор и доводит описание сексуальных сцен до полного абсурда (садомазохисткое привязывание и т.д.) - до необсуждаемого состояния. Таким образом, автор сам уходит от рассмотрения вопроса, который (при нарочитой подчеркнутости), в действительности, для него не важен.
Также оказываются не важны описания событий. Как не важно описание будней концлагеря для понимания режима, организовавшего этот концлагерь. Это могло быть важным для понимания нравов обитателей, но нравы описаны непосредственно.
События здесь почти избыточны, так как повествование строится на кульминациях: случайность, насилие, любовь, смерть и в этом же ряду Экзюпери. События не важны, но их присутствие неизбежно, так как они образуют необходимую ткань повествования, их назначение - связь между собой действительно важных частей повествования (Экзюпери и так далее). А в в этой необязательной части повествования, где автор произвольно чередует карлиц, красные пиджаки, дубины с кровавыми отметинам, по-видимому, решается еще одна задача: возникновение отношения читателя к персонажам.
Маленький человек.
В фильме Эльдара Рязанова звучит довольно много музыки. Автор пародии оставляет только «Вагончики». У Рязанова все поэтические темы о расставания - в интервале: от шутливой «Вагончики» и до трагической «С любимыми не расставайтесь». Между ними другие темы: об утраченных друзьях, об украденной любви, о том, что существует и такая свобода - когда нечего терять.
Простраивая связи пародии с оригиналом, автор пародии музыкальную (поэтическую) тему оставил, но представленную только произведением с наименее сильной эмоциональной нагрузкой. Совсем без нагрузки.
Но зачем вообще автору понадобилось, чтобы его героиня пела? Или даже: зачем понадобилось, чтобы такая героиня пела? Только ради связей с оригиналом, без которых пародия не воспринимается, как пародия?
Каким автор описывает мир своих героев: в их мире не знают дружбы, не испытывают любви и уже утратили все, о чем можно было бы сожалеть. Их секс без любви всегда уродлив - откровенный разврат. Отсюда язык, на котором говорят персонажи: он предназначен для отображения и для обсуждения событий, которые эту жизнь наполняют.
Казалось бы, автор рисует традиционный для русской литературы образ «маленького человека». Но все его герои лишены черт, позволяющих испытывать к ним симпатию. И это какая-то другая для русской литературы литературная традиция. Казалось бы.
Но вот персонаж, по описаниям больше соответствующий животному, берет в руки гитару и начинает петь. И под толстым слоем видимой глазом мерзости обнаруживается неизвестной величины, но отчетливо узнаваемый «культурный слой». Он каким-то чудом есть.
В ходе повествования автор часто говорит о взаимно причиняемой героями боли, безнравственных поступках. И не дает этому оценку. Как будто сам задумывается и не вполне уверен в ответе. При этом, по-видимому, пока его персонажи сохраняют в себе этот «культурный слой», автор ищет в себе способность им сопереживать. Действительно, если не любить людей, все в мире утрачивает смысл.
И автор находит в себе силы пожалеть героиню. Когда наступит развязка, он сообщит ей о судьбе возлюбленного. Не заставит напрасно ждать и мучится опасением предательства. Эта тема отчетливо видна и не она, по-видимому, причина неопределенности для автора.
Может быть, это отношения (которые формировалось «тканью» повествования) между читателем и персонажем - маленьким человеком. Автор поднялся до сострадания, поднимется ли читатель?
Тогда что-то произошло не только с самой литературой, что-то произошло и с читателем. Конечно, читатель, как человек, имеет право быть любым. Но, как читатель русской литературы, он должен обладать определенным зрением. Маленький человек достоин сострадания не в силу своих качеств (описанных автором), а в силу собственной его, читателя, человечности: нельзя видеть чужую нужду, боль, слабость и оставаться безучастным.
Автор не говорит об этом прямо, но эта тема себя обнаруживает именно отсутствием рассмотрения в явном виде: за темой причиняемой боли должна следовать тема страдания, а ее нет. По-видимому, автор не верит в сочувствие читателя.
Не сопереживающий чужому горю читатель, по-видимому, главная тема произведения. То есть, культуральный принцип (ось, идея - как угодно): «мы все вышли из гоголевской шинели» (кстати, связанный с национальной самоидентификацией) по мнению автора уже не работает. Читатель русской литературы, не сопереживающий маленькому человеку, это уже какой-то другой читатель. Какой?
Экзюпери.
Отдельно от повествования обозначена тема: Экзюпери «Маленький принц» - как секссимвол для героя.
Поскольку Экзюпери - это, без преувеличения, рафинированная область духа (не просто припомнить какое-либо другое произведение, которое, подобно «Маленькому принцу», в силу достигнутой целостности включает в себя и инстинктивное поведение героев, но где движение к инстинктивному происходит исключительно через мышление). Никакой «естественной» сексуальной реакции такая литература вызывать не может. Действия героя, его реакция на прочитанное - это, собственно, и есть та бездуховность, с которой сражаются Маленький принц и его автор.
Таким общественно безопасным способом герой отделяет себя от того мира и той жизни (с иными и необъяснимыми ценностями), о котором он узнает из прочитанного. Никому от этого никакого вреда, рафинированное (в свою очередь) саморазрушающее поведение (хотя Экзюпери перечитывается: запретный плод).
Также можно предположить, что взрослый секс имеет ту же функцию. Это все та же защита от враждебной духовности. Почему духовность опасна для персонажей (к чему она способна привести), автор покажет в конце повествования. Но объяснения предоставит искать читателю.
На поверхности лежат объяснения «по Фрейду». Культура вытесняет сексуальность. С исчезновением культуры ее место вновь занимают животные инстинкты. Соответственно, человек, в той или иной степени несущий в себе культуру, враждебен миру инстинктов. И уязвим в животной реальности уже в силу того, что отличается от всех. Но объяснения, лежащие на поверхности, не всегда бывают самими верными.
Чувство судьбы.
Автор (при внешней небрежности и с учетом особенности выбранных изобразительных средств) весьма аккуратен в выборе слов. Реалистичны описания быта, язык героев. Поэтому обращает на себя внимание расплывчатое название последней главы: фатальность как предчувствие. По-видимому, подразумевается предчувствие неизбежного.
Фатальность (здесь) - некое чувство судьбы - дано героям на уровне ощущений, не как осознание. Герои лишены способности мыслить, осознавать. Но на уровне ощущений они способны предвидеть последствия своих действий: трагическая развязка неизбежна в случае, если они сделают некий выбор, запретный в их реальности. И это чувство оберегает их от угрожающей им стороне жизни - от угрожающей духовности.
Возможна другая интерпретация названия главы: знание своей участи. Но и при первом, и при втором взгляде видно одно и тоже: в мире героев, разнузданном и бесшабашном на первый взгляд, в действительности, действуют строгие ограничения. Нельзя сопротивляться насилию (эпизод с правоохранительными органами), нельзя никому доверять (друг способен продать за бутылку) и так далее, и нельзя остановиться в этой круговерти.
Как только табу нарушено, следует развязка. Это могла бы быть,вероятно, попытка отстоять свое достоинство в линейном отделении милиции или на строительстве коттеджа, но автор берет не связанный с действиями героя грузовик, чтобы показать, что то, что теперь последует, неизбежно как течение времени, как предопределенность, как судьба.
No fate...
И в оригинальном произведении, и в пародии одна из главных тем - это эволюция героя: восхождение к герою, но только внутреннее и одиночное. Точнее, по два одиночных восхождения, герои, если дойдут, встретятся на вершине.
У Рязанова в финале показан уже не Женя Лукашин, которого «друзья, вообще, тюфяком прозвали». В последней сцене Андрей Мягков играет уже не его. Другими становятся и взгляд, и голос, мы видим, что произошло какое-то преображение. Кого здесь сыграл Мягков? Может быть, полковника Турбина из постановки Владимира Басова. А, может быть, кого-то еще. Во всяком случае, зритель ему поверил и фильм состоялся.
В пародии герой тоже претерпевает изменения. Когда автор знакомит нас со своим Лукашиным, тот не способен ни поступать по-человечески, ни испытывать человеческие чувства. Испытывать чувства он (как и другие персонажи) попросту не умеет, их место занимают некие внутренние движения, интенции, которые впоследствии могли бы стать человеческими чувствами (возможно, автором подразумевается, что нечто подобное могло бы произойти со временем и с читателем, и место осуждения в его душе смогло бы занять что-то от сострадания, а, может быть, от понимания).
Лукашин из пародии также осуществляет «внутреннее восхождение»: от растительного существования до, пусть по-своему переживаемой, любви. В области действий - он сначала обездвижен, а затем решается на поступок. Но если в своем мире растительный Лукашин жизнеспособен. Начавший жить и чувствовать обречен.
У народной популярности «Иронии судьбы» может быть много объяснений. Но наиболее правдоподобный ответ на вопрос, что снял Эльдар Рязанов: он снял русскую мечту. В противоположность, например, американской: семья, работа, дом. Русская мечта - это напиться и забыться, и чтоб «кривая вывела». Чтобы все сложилось и устроилось само, чтобы однажды проснуться другим человеком. Автор оригинального произведения, по-видимому, допускает такую возможность, по крайней мере, он ее рассматривает.
Автор пародии - нет.
И еще, в заключение.
Бессмысленно делать предположения о мотивах автора. Но при чтении мне сам собой вспомнился Гриша - самый талантливый парень из моего поколения. Не из всего поколения, из тех людей, с кем сталкивала жизнь. Он совершенно не сумел вписаться в современные реалии. А вот если бы Гриша решил высказаться о Русской мечте, он бы это сделал, по-моему, примерно вот так.
«Поколение дворников и сторожей» - мне показалось, что я узнал здесь эти интонации.
И, конечно, справедливы ремарки читателей: написано небрежно.
Написано, словно с ощущением того, что написанное все равно не будет прочитано.
_______